На пределе - Сандра Браун

– Тогда, может быть, коньяку?

Он вопросительно поднял брови.

– Чистого? Без всяких примесей?

Она хмуро взглянула на него и вышла из комнаты. Спустя минуту она вернулась с рюмкой коньяка. Скаут сделал первый глоток, закрыв глаза, проглотил коньяк и удовлетворенно выдохнул.

– У твоего старика дорогие привязанности, – заметил он, причмокнув губами.

Он машинально потер свой голый живот. Шанталь знала, что коньяк разливается сейчас приятным теплом. Пальцы Скаута бессознательно ерошили мягкие, курчавые и шелковистые волосы, покрывавшие его грудь и живот. Шанталь знала и то, что растительность на его теле именно шелковиста, ведь она обмывала его и даже иногда позволяла себе дотронуться до этих волос, хотя ей совершенно не следовало делать это.

Вспомнив о тех минутах, Шанталь разволновалась и продолжала разговор словно осипшим голосом:

– Каждое Рождество мы получаем ящик французского коньяка от коллеги моего отца, который так и остался его верным другом.

Стоя подле постели Скаута, она наблюдала, как он, не торопясь, пьет коньяк. Выпив последний глоток, он попытался кулаком взбить подушку, но поморщился от боли, причиняемой резкими движениями.

– Позвольте мне.

Шанталь просунула одну руку ему под затылок и приподняла его голову, а свободной рукой взбила подушку и перевернула ее на прохладную сторону. В этот момент она стояла наклонившись и никак не ожидала, что он потянется к ней лицом. Для начала и в порядке эксперимента Скаут потерся носом о ее грудь, а затем прижался лицом к вырезу ее блузки и вдруг поцеловал нежную упругую плоть.

Шанталь застонала и на какое-то мгновение прижала его голову к себе, но тут же отпустила и отступила на шаг. Похоже, Скаут удивился не меньше ее. Несколько неловких мгновений они смотрели друг на друга. Наконец он заговорил:

– Не понимаю… У меня странное ощущение, будто…

Не отдавая себе отчета в том, что делает, она облизнула губы и провела руками вдоль бедер.

– Когда мы сюда ехали, – прошептала она, – я держала вас, а ваша голова лежала у меня на коленях.

Он перевел взгляд ей на бедра, а затем снова посмотрел в ее широко расставленные синие глаза.

– Почему?

– Я боялась, что вы умрете. – Чтобы избавиться от возникшего напряжения и защититься от его завораживающего взгляда, Шанталь протянула руку к лампе и вывернула фитиль. – Спокойной ночи. – Она повернулась, чтобы уйти, но Скаут быстро схватил ее за руку.

– Шанталь?

Она неохотно повернулась к кровати.

– Я ведь там, на вечеринке, пошел за тобой потому, что нечем было заняться, как ты понимаешь.

– Да, я знаю.

– Ты понимаешь, чего я хотел?

– Да.

– И до сих пор хочу.

В лунном свете она могла различить, что полотенце, прикрывавшее его чресла, не спасает ситуацию: она видела, как он возбужден.

– Не надо, – сбивчиво дыша, взмолилась она.

– Слушай, Шанталь, эта твоя идея абсолютно бредовая.

– Только не для меня. И не для моего народа.

– Будь же разумной! Я не могу и не стану ошиваться здесь, чтобы построить этот проклятый мост.

– Станете.

Сердясь, он протяжно вздохнул.

– Ты же интеллигентная, образованная, вполне воспитанная женщина. Бог мой, да ты похожа на языческую богиню, ты женщина из грез и сновидений. Лучше попроси меня сделать что-то разумное, ну, например, улучшить породу местного племени, подарив тебе ребенка. Я с радостью соглашусь. Но этот мост – бред собачий. Ты и сама знаешь.

– Завтра, когда вы увидите его, вы будете думать иначе.

– Завтра я буду озабочен мыслями, как бы смыться отсюда и вернуться к цивилизации.

– Посмотрим. – В голосе ее послышалась таинственность. Она вырвала у него свою руку, поправила москитную сетку и вышла из полосы лунного света. – Спокойной ночи, Скаут. Вы будете спать очень крепко.

– Откуда, черт возьми, ты знаешь, как я буду спать? Ты не… – Он рывком сел. Она увидела, как он покачнулся и схватился одной рукой за голову, затем продолжительно выругался и снова упал на подушку. – Ты опять опоила меня, подмешала что-то в коньяк? Черт возьми! Когда же я научусь?..

– Мне очень жаль, но я не хочу, чтобы вы страдали без нужды.

– В таком случае странно, почему ты все же оперировала меня, а не выстрелила в голову?

– Не говорите ерунды. Вы слишком мне нужны, чтобы я могла поступить так безрассудно.

Его проклятия преследовали ее, пока она шла по тихому дому. Наконец он умолк: слабый наркотик, сделанный из растущих на острове ягод, возымел свое действие. Шанталь разделась и скользнула в постель. Обычно ее комната хорошо продувалась ветерком с океана. Так было и сегодня, но она никак не могла успокоиться, чувствуя каждый сантиметр своего разгоряченного тела под простыней.

Она потянулась и выгнула спину, безуспешно пытаясь расслабиться. Она старалась дышать медленно и ровно, сложила руки на груди, чтобы избавиться от беспокойных ощущений, но тем самым только сильнее почувствовала возбуждение. Стыдясь самое себя, она крепко сжала ноги, но лихорадочная пульсация внизу живота не проходила. Ничто не помогало – она не могла избавиться от симптомов этой внезапно поразившей ее болезни. Ни попытки считать овец, ни думы о мосте, ни молитвы не принесли ей избавления от воспоминаний о поцелуе Скаута. Ощущение от прикосновения к его коже, память о приятном щекотании его бороды, когда он прижался лицом к ее груди, не давали ей уснуть.

5

На следующее утро Шанталь стояла у его постели, наблюдая, как он просыпается. Солнечный свет ласкал его лицо, потемневшее на скулах и подбородке от выступившей щетины. Кустистые брови резко выделялись на бледном лбу. Через пару дней ему потребуется подстричься, чтобы выглядеть прилично, по крайней мере, по нормальным стандартам. Однако ей нравились эти завитки за ушами и на шее.

Она любовалась, глядя, как солнце высвечивает золотисто-каштановые пряди в его темных волосах. Седины не было, но она решила, что Скауту около сорока, и он, должно быть, старше ее лет на десять.

Возможно, специфические морщины делали его лицо старше, чем это было на самом деле. Скорей всего, мелкие морщинки, уходившие от глаз к вискам, – результат постоянного пребывания на открытом воздухе. Эти лучики возле внешних уголков глаз безумно ей нравились.

Он дышал свободно, спокойно, положив одну руку себе на грудь, и неосознанно почесывался. Глаза его открылись, и он сощурился от яркого света, а затем открыл их с некоторой осторожностью. Увидев стоявших у кровати Шанталь и маленького мальчика, он вздрогнул.

– А это еще кто? – спросил он охрипшим от сна голосом, кивком указав на парнишку.