Яндекс.Книга - Дмитрий Соколов-Митрич

Но в Институт проблем управления в тот момент никого не брали, поэтому юный аспирант устроился в Вычислительный центр Всесоюзного НИИ строительства трубопроводов (ВНИИСТ). Хотя в списке распределения эта вакансия стояла последней. На выбор повлияло два обстоятельства: НИИ предоставлял достаточную свободу действия, а главное — там был доступ к ЕС-1022, очень крутой советской ЭВМ. Она занимала целый этаж, а обслуживали ее двенадцать человек.

— В этот ВНИИСТ никто из выпускников особо идти не хотел, потому что это было ни то ни се — и не какой-то там перспективный институт, и в то же время не секретный «ящик», — вспоминает Волож. — В обычных НИИ в то время начинающим платили 135 рублей в месяц, в «ящиках» — 175 рублей. А в моем ВНИИСТе — 115. Но я туда сходил, понял, что там никто меня не будет дергать, я смогу писать диссертацию, спокойно заниматься наукой с Ильей Борисовичем Мучником в Институте проблем управления, а где числиться — не все ли равно.

Зарплаты в 115 рублей катастрофически не хватало, поэтому первые годы взрослой жизни Аркадию помогали родители. В институте Воложу поручили рассчитывать скорость коррозии трубы, это считалось делом серьезным. Во всяком случае, для его жены через два года результаты этих трудов пригодились в качестве диплома в той же «Керосинке».

— Зато при нашем институте был отдел автоматизации, который отвечал за электронное обеспечение научной деятельности, — продолжает Аркадий. — И там, в этой гигантской ЭВМ, помещалась вся электронная библиотека стандартов, патентов, рефератов, диссертаций и много чего еще. Все это было вот на таких бобинах, магнитных лентах. Для них надо было писать программы, загружать, формировать базу данных.

— Вы уже тогда всерьез задумались о поисковых системах?

Волож морщится:

— Понимаете, это теперь, с высоты пройденного пути, все кажется таким логичным и красивым. Тогда я ни о чем таком не думал. Просто работал.

Зачем арабам семечки?

В бизнес Волож попал примерно так же, как Саша Галицкий, — добровольно-принудительно. В 1988 году в стране по указке сверху началось кооперативное движение. ЦК разослал письма по всем министерствам с рекомендацией к такому-то числу создать кооперативы. В научных учреждениях эту директиву восприняли как неизбежное зло, с которым придется мириться. Разумеется, удовольствие заниматься позорной коммерческой деятельностью досталось самым слабым и беззащитным — молодым сотрудникам, еще не успевшим нагулять «аппаратного веса».

— Моего начальника Сережу Недоруба вызвал директор института, — вспоминает этот день Аркадий Волож. — Видишь, говорит, такое вот дело, надо что-то делать. И начальник отдела решил: «Ну что ж, отлично — ты, ты и ты…» Меня одарили двумя процентами доли и впрягли в это дело. Так я стал соучредителем одного из первых кооперативов…

Коммерческое предприятие сначала хотели назвать «Магистральные трубопроводы», но потом смекнули, что сфера деятельности может оказаться и пошире, поэтому укоротили до «Магистра». Разумеется, трубопроводами «Магистр» не занимался ни дня. Бизнес развивался по всем законам своего времени — как цепь закономерных случайностей. Для начала «Магистр» взял бизнес-схему, которая в те времена была чрезвычайно распространена, хотя сейчас и выглядит как анекдот: меняем вагон семечек на вагон компьютеров.

— У начальника моего отдела был знакомый, который вывозил тыквенные семечки в арабские страны через Австрию, — вспоминает Волож. — Шли эшелоны с Кубани, австрийцы, обжарив, перепродавали семечки арабам, которые почему-то оказались большими ценителями этого продукта. На вырученную валюту мы там же, в Австрии, закупали компьютеры и обратно эшелонами везли сюда. В России «заряжали» их программным обеспечением — это как раз был мой участок работы — и продавали уже как АРМ, автоматизированные рабочие места. А на вырученные деньги, замыкая цикл, закупали семечки.

Зачем учить английский?

В 1989 году Аркадий Волож стал почти олигархом — в руках у него была пачка собственных трехрублевых купюр, а дома на столе — личный персональный компьютер. С таким богатством было решено подтянуть свой английский, поскольку приходилось регулярно общаться с иностранцами. Для этой цели Волож стал искать в репетиторы настоящего американца. Через подругу одногруппника познакомился со студентом Робертом Стабблбайном. Огромный американец, 2 метра 3 сантиметра ростом, был на два года младше Аркадия, которому тогда уже исполнилось двадцать пять. Он приехал в Москву из Бостона учиться в Институте русского языка имени Пушкина.

— После одного из наших занятий по английскому я вытащил из студенческого рюкзака каталог RadioShack и показал Аркаше: «Что ты думаешь?» — вспоминает Роберт. — Он на все это посмотрел, особенно на компьютеры. Не какой-нибудь там Тайвань, а настоящие, американские, белая сборка. Пустил вот такую слюну и сказал: «Роберт! Это можно достать?» Я сказал: «Ну, не знаю. Попробую». И без каких-либо связей, на одних лишь амбициях стал звонить по всему миру из своей квартиры на «Водном стадионе». Сначала в Техас, где находится штаб-квартира RadioShack. Оттуда меня переправили в Брюссель, в европейский штаб, и там я кое-как договорился, что за полную предоплату нам поставят компьютеров на 20 тысяч долларов.

Впрочем, это всего лишь продолжение истории, которая началась пятнадцатью годами ранее.

Зачем учить русский?

Однажды в обычную бостонскую школу пришел новый молодой харизматичный учитель. Он собрал детей и стал рассказывать им про Советский Союз, про жизнь за железным занавесом, про этих удивительных и невероятных обитателей Империи зла. А в конце спросил: «Кто хочет изучать со мной русский язык?» Ответом ему был лес рук. Две из них принадлежали уже известному нам Робби Стабблбайну и его ровеснику Джонни Бойнтону — ныне члену совета директоров компании «Яндекс».

— Если бы этот харизматичный человек предложил учить китайский или испанский, мы все равно пошли бы за ним, — вспоминает Роберт. — За ним просто невозможно было не пойти. Я стал учить язык, заинтересовался русской культурой, заочно полюбил Россию, даже учил «Манифест коммунистической партии» Карла Маркса. А в СССР впервые побывал в 1983 году — обычная студенческая экскурсия, Москва, Ленинград.

Роберт родом из семьи предпринимателей, вся его родня занимается недвижимостью. Когда в конце 80-х он решил снова ехать в СССР, чтобы делать там бизнес, это прозвучало примерно так же, как решение стать космонавтом. Впрочем, отец перечить не стал: во-первых, человек сам хозяин своей судьбы, а во-вторых, наверняка перебесится и вернется.