ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа - Аллен Даллес

Другая хорошо известная шпионская история времен Освободительной войны — дело майора Джона Андре и Бенедикта Арнольда. Оба джентльмена, возможно, никогда и не были бы разоблачены как шпионы, а следовательно, ущерб патриотическому делу оказался бы неисчислимым, если бы не Таунсенд и Толмедж, которые уделяли контрразведке столь же большое внимание, что и сбору военной информации.

Поводом для этого послужило то обстоятельство, что во время визита, который Андре нанес английскому майору, квартировавшему в доме Таунсенда, сестра последнего случайно подслушала их разговор. Кое-что в нем вызвало у нее подозрение, и она поведала о своих сомнениях брату. Позже, когда Андре задержали при переходе через американские позиции по маршруту, указанному ему Арнольдом, был совершен ряд грубых ошибок, которые Толмедж не смог предотвратить. В результате Арнольда предупредили, что он раскрыт, и ему удалось бежать и избавиться от опасности.

В типичной инструкции, написанной Вашингтоном лично Таунсенду в конце 1778 года, среди других вопросов говорится следующее: «…общайся по возможности чаще с офицерами и беженцами, посещай кофейни и все общественные места (в Нью-Йорке)». Затем Вашингтон перечисляет заслуживающие особого внимания задачи и информацию, которую он желал бы иметь: «…возводятся ли какие-либо укрепления по реке Гарлем вблизи местечка Гарлем-Таун и завершены ли фортификационные работы на излучине реки Хорн-Хук. Если да, то сколько солдат расположено в каждом пункте и число орудий и их калибр в этих укреплениях».

Это — образец разведывательного задания. В нем конкретно говорится, что требуется, и даже объясняется, каким образом агентам следует получать информацию.

Непосредственным сбором информации о британских штабах в Нью-Йорке и Филадельфии, как нам представляется, занимались горожане, торговцы, продавцы книг и газет, содержатели таверн и другие лица, которые имели постоянный контакт с британскими офицерами, дружили с ними, прислушивались к их разговорам, маскируясь под сторонников тори, чтобы завоевать их доверие. Тот факт, что оппозицию составляли люди, говорившие на том же языке, происходившие от одних и тех же корней и отличавшиеся друг от друга лишь политическими взглядами, делал шпионаж непохожим и в определенной степени более легким делом, нежели в конфликтах между сторонами разной национальности, с непохожими языками и по своим физическим данным внешне отличающимися друг от друга. Понятно, что контрразведкой в таких условиях заниматься было значительно сложнее.

Геркулес Муллигэн являл собой типичный пример забытого шпиона-патриота. Это — нью-йоркский портной, имевший большую клиентуру среди английских офицеров. Его соседи считали: он — тори или, по крайней мере, человек, им симпатизирующий. Поэтому они относились к нему презрительно, старались осложнить его жизнь. Генерал Вашингтон в первое же утро после освобождения Нью-Йорка, когда война закончилась, вызвав недоумение у жителей города, остановился в доме Муллигэна и позавтракал с хозяином. Лишь тогда соседи сообразили, что тот собой представлял. Он собирал по кусочкам важную информацию, прислушиваясь к разговорам своих болтливых клиентов из числа британских военных, и ухитрялся передавать ее генералу Вашингтону, используя, по всей вероятности, агентурную сеть Таунсенда.

Разведывательная деятельность в период Освободительной войны ни в коем случае не ограничивалась только военным шпионажем в колониях. Игра больших мастеров международного политического шпионажа велась с крупными ставками в дипломатических кругах, главным образом, во Франции, где Бенджамин Франклин возглавлял американскую миссию, целью которой было обеспечить французскую помощь делу, за которое боролись колонии. Для англичан поэтому было чрезвычайно важно знать, как проходили переговоры Франклина и какую помощь Франция была готова оказать колонистам. Сколько шпионов окружало Франклина и сколько их он сам имел в Англии, мы, по всей видимости, никогда не узнаем. Он был очень осторожным человеком и о своем пребывании за рубежом написал мало. Но как бы то ни было, мы знаем человека, который, очевидно, сумел перехитрить Франклина.

Речь идет о докторе Эдуарде Банкрофте. Он родился в колониях, в городе Вестфильд (штат Массачусетс), но получил образование в Англии. Его включили в состав американской миссии в Париже в качестве секретаря. Сумев войти в доверие к Франклину, Банкрофт стал его главным помощником и протеже. Он успешно сыграл роль лояльного и преданного американца. Англичане щедро субсидировали его: пятьсот фунтов стерлингов — разовая выдача и еще пятьсот — годовое жалованье и пожизненная пенсия.

Будучи посвященным, как он полагал, во все секретные переговоры Франклина, Банкрофт, несомненно, являлся ценным агентом для англичан. Он направлял свои донесения британскому посольству в Париже, помещая их в пустую бутылку, которую прятал в дупло дерева в саду Тюильри[43]. Написаны они были симпатическими чернилами между строк любовного послания. Если же он располагал большой по объему информацией, которая не помещалась в бутылку, или же ему были необходимы новые директивы, он просто-напросто наносил визит в Лондон — с благословения Франклина, убедив того, что сможет получить там ценную информацию для американцев. Англичане охотно снабжали его тем, что мы ныне называем «липой» — дезинформацией, предназначенной специально для противника. Таким образом Банкрофт стал одним из первых агентов-двойников в истории нашей разведки.

Англичане, чтобы отвести возможное подозрение от своего агента, однажды даже арестовали Банкрофта, когда он выезжал из Англии. Это была акция, преследовавшая цель внушить Франклину мысль о добросовестности его помощника и опасности, которой тот подвергался, посвятив себя делу Вашингтона. Все, конечно, зависело от актерских способностей доктора, которые, видимо, были столь эффективны, что, когда Франклину позже представили доказательства его двурушничества, он отказался поверить этому.

Возможно, хитрый Франклин в действительности был в курсе этого, но не хотел признаться. В 1777 году посол Вашингтона написал письмо американской леди, жившей во Франции, — Юлиане Ритчи (которая предупредила его, что он находится в окружении шпионов):

«Сердечно благодарен за дружеское беспокойство о моем благополучии, которое выражено в Вашем послании. Уверен, оно вполне обосновано. Поскольку невозможно воспрепятствовать шпионам следить за мной, пока есть люди, в этом заинтересованные, я строго придерживаюсь правила, которое помогает мне избежать любую неприятность. Оно очень простое. Во-первых, я никогда не стану говорить о делах, которые, став известными, могут скомпрометировать меня. А во-вторых, я делаю только то, что шпион желает увидеть. Если деяния человека честны и благородны, то чем больше о них говорят, тем более прочной и заслуженной становится его репутация. Узнай я, что мой камердинер — шпион — возможно, он им и есть на самом деле, — думаю, что не стал бы его из-за этого увольнять, если в других отношениях он мне подходит.