Рассказы, фельетоны, памфлеты 1901-1908 - Ярослав Гашек

– Ох, староста, бог милостив, и без свечи распахнет он пред тобой врата небесные, а ты замолви там словечко за нас, грешных...

За трех сукиных сынов...

ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ[27]

Я служил в налоговом управлении. Сидя на расшатанном стуле в комнате практикантов, где не было даже печки, я что-то переписывал из одной книги в другую, как вдруг кто-то похлопал меня по спине.

Я оглянулся, и перо выпало у меня из руки. Надо мной стоял заведующий канцелярией пан Комарек.

Если старик похлопывал кого-то по плечу, значит, дело было дрянь.

– Прошу прощения, ваша милость,– начал я, заикаясь, хотя не чувствовал за собой никакой вины.

– Переписывайте побыстрее,– сказал Комарек,– а когда все уйдут, останьтесь и попрошу в мой кабинет. Смотрите, не забудьте. Повторяю, не уходите со всеми, а зайдите ко мне в кабинет. Запомните хорошенько, юноша!

Начальник ушел в соседнюю комнату и вскоре оттуда послышался его голос: «Вы, пан Кебл, как я посмотрю, после повышения стали себе вместо жирной грудинки копченый окорок покупать. Помните, значит, про свои годы».

Голос начальника постепенно затихал, но из соседней комнаты еще доносилось:

– А вот пан Марек даже в будни курит виржинские. Наш капитан, бывало, говаривал, что, уж если кто курит виржинские, должен одну сигару на всю неделю растягивать. Закурить в понедельник, сделать пять затяжек, а потом целый день держать погашенную сигару в зубах, во вторник опять закурить, сделать пять затяжек и весь вторник держать в зубах, и так всю неделю, а в воскресенье зажечь остаток сигары, потом погасить, опять зажечь и так докурить всю до конца.

Служитель Ваничек, который что-то переписывал в комнате практикантов, заметил:

– Старик сегодня в настроении, вас «юношей» назвал, а теперь вон все шутит.

– Пан Ваничек, зачем же он все-таки меня к себе в кабинет пригласил? – спросил я удрученно.

– У всякого «зачем» свое «потому» есть,– ответил пан Ваничек.– Может, он хочет вас спросить, небью ли я баклуши или как выполняю свои обязанности. Так вы скажите, что я от работы ни на шаг... Ну вот, старик ушел, все спокойно, так я, пожалуй, пойду выпью кружечку. Если меня кто спрашивать будет, скажите, что, мол, нехорошо ему стало.

Ваничек ушел и оставил меня наедине с моими грустными мыслями.

– Чего я старику понадобился? – думал я.– И главное: в кабинет вызывает.

Я вспомнил про практиканта Фучика, которого старик тоже вот так вызвал однажды к себе, а Фучик вернулся от него и сказал:

– С первого я уволен.

Все уже ушли, Ваничек открывал окна, проветривал служебные помещения и собирал сигарные окурки, когда я с трепетом входил в кабинет заведующего.

Заведующий поднялся навстречу мне и, протирая носовым платком очки, спросил:

– У вас есть собака?

– У меня... Видите ли, ваша милость...-замямлил я, при этом зубы у меня отбивали барабанную дробь.

– Не отрицайте, я вчера с противоположного тротуара видел, как вы с ней прогуливались.

– Прошу прощения, да, у меня есть собака, не извольте сомневаться, ваша милость.

– Так вы любите животных,– перебил меня заведующий,– ведь правда, любите?

– Да, с вашего позволения, люблю, ваша милость,– отвечал я, весь дрожа.

– Это мне в вас нравится,– проговорил начальник,– надевая очки.– Садитесь и слушайте.

Он усадил меня на стул напротив и сказал:

– Мне нравится, что вы любите собак. Вы, пожалуй, единственный во всем управлении, кто, как бы это сказать, не равнодушен к бессловесным тварям. Вы ведь к ним не равнодушны, правда?

– Не равнодушен, ваша милость,– ответил я.

– Вот это мне и нравится,– продолжал начальник,– что вы, человек с небольшими доходами, держите собаку. Я заметил, она у вас хорошо откормлена, живот почти по земле волочится. А что, умеет она у вас какие-нибудь штуки выделывать?

– Прошу прощения, пан заведующий, но она уже очень старая.

– Сколько же ей лет? – спросил заведующий.

– Я купил ее еще щенком, как раз когда стал практикантом,– ответил я.

– Ну, тогда она, пожалуй, действительно старая,– согласился заведующий.– И сколько вы на нее в день тратите?

– Пять геллеров, ваша милость,– не считая налога на собак,– ответил я.

– Что ж, это очень порядочно с вашей стороны, раз вы не бросаете собаку и даже тратитесь на нее.

Да, у человека могут быть чувства, даже если он про сто практикант, ведь у вас есть чувства?

– Так точно, ваша милость.

– Да, да, именно это мне в вас и нравится,– сказал заведующий,– что вы не равнодушны к бессловесной твари, которая чувствует все так же, как человек.

А когда ваша собака была молодая и резвая, умела она что-нибудь делать, ну, к примеру, служить или давать лапу?

– Она многое умела, ваша милость, и служить, и подавать лапу, и искать в кармане сахар.

– И это вы ее обучили?

– Да, ваша милость, это стоило мне немало труда, но все-таки я смог ее кое-чему научить.

– Да, да,– заулыбался заведующий,– я как принял вас на службу, сразу заметил, что вы человек способный и голова у вас работает. И знаете, я в вас не ошибся. Вы выполняли все как надо и угадывали каждое мое желание. Я ведь в вас не ошибся, верно?

– Думаю, не изволили ошибиться, ваша милость.

– И если бы я вам сказал, сделайте то или это, верен, вы бы все исполнили. Например, если бы я попросил вас подбросить угля в камин...

– Да нет, я не имел в виду сейчас,– остановил меня заведующий, когда я бросился к камину.– Это был всего лишь пример, садитесь и слушайте дальше. Я вижу, вы меня любите, как отца родного, ну, а я это ценю, Послушайте, вы можете оказать мне одну услугу.

Заведующий с минуту помолчал.

– У нас тоже есть собака, сучка,– продолжал он улыбаясь,– молоденькая сучка, у которой вот-вот должны быть первые щенки. Моя супруга эту собачку очень любит, но не хочет, чтобы та ощенилась у нас дома. Моя супруга очень чувствительна, боюсь, ей сделалось бы дурно. Одна наша служанка выпустила как-то нашу собачку на улицу, хотя мы ей это запретили, так я дал ей расчет. А теперь, как я сказал, у нее должны быть щенки. Вы, я вижу, животных любите, так окажите мне услугу, возьмите нашу сучку на это время к себе. Собачка красивая и не кусается. А уж когда все закончится и родятся щенки, я вас отблагодарю.

Задаром мне ничего не надо. Эта сучка чистокровный фокстерьер, так что вы уж поухаживайте за ней как следует, вы человек способный. А я вам буду признателен. Вознаграждение за мной. Наша служанка принесет вам собачку в корзинке. Берегите ее как зеницу ока...

– А я уж вас отблагодарю,– еще раз повторил заведующий.– Теперь идите домой. Я пришлю к вам служанку после обеда.

– Большое спасибо за доверие, ваша милость,– горячо благодарил я, и в глазах моих стояли слезы,– будьте уверены, я его оправдаю.

* * *

На следующий день я рассказал служителю Ваничеку о том, что заведующий, доверил мне ухаживать за своей сучкой, что его служанка вчера принесла ее ко мне, что это прелестная собачка, которая понесет самое большое через три дня, и наконец, что пан заведующий обещал меня наградить.

Ваничек сначала посмотрел в потолок, потом на меня и спросил:

– Когда вы подавали прошение о повышении в должности?

– Шесть лет назад,– ответил я.– Я работаю практикантом уже двенадцатый год.

– Ну что ж, тогда это возможно,– сказал Ваничек.

– Что возможно? – спросил я.

– Ну что в награду за это он вас повысит. Например, одного он повысил только через десять лет,– сказал Ваничек.

– Да, наверно, он меня повысит,– с радостью думал я,– ведь это ему ничего не стоит. И отблагодарит.

Когда я, радостно предвкушая свое повышение вернулся домой, хозяйка квартиры объявила:

– Ну вот и все. Всего два щенка, один весь белый, а другой с черными пятнами.

Из моей комнаты доносилось тихое скуление, когда я вошел, моя питомица облизывала своих детей. Я нежно погладил ее.

– Хорошая собачка,– думал я,– если бы не ты меня, бы не повысили.

***

На следующий день я не шел, а летел в управление, чтобы скорее сообщить заведующему:

– Ваша милость, все в порядке.

В половине девятого, как только он появился, я постучал в кабинет и вошел.

– Ваша милость,– сказал я, поздоровавшись,– все обошлось благополучно.

– Это вы о моей собачке,– сказал он с теплотой в голосе,– так все кончилось хорошо?

– Очень хорошо, ваша милость,– ответил я,– она принесла двух щенят. Одного белого, а другого белого с черными пятнами.

Заведующий прошелся по кабинету, как бы раздумывая над чем-то, и наконец сказал:

– Я обещал отблагодарить вас, и я сдержу свое слово...

– Я не осмеливался даже надеяться, ваша милость,– проговорил я дрожащим голосом.

– Отчего же, я умею быть благодарным,– возразил заведующий.