Всего хорошего, и спасибо за рыбу! - Дуглас Адамс

— Фенни, — начал Артур.

— Не хотите ли купить несколько лотерейных билетиков? Совсем маленькая лотерея.

Артур резко вскинул голову.

— Деньги пойдут в пользу Энджи, она уходит на пенсию.

— Что?

— И нуждается в искусственной почке.

Над Артуром склонилась аккуратненькая сухопарая пожилая особа в аккуратненьком вязаном костюме, с аккуратненькой химической завивкой и растянутыми в аккуратненькой улыбочке губами, которые, вероятно, часто лизали аккуратненькие моськи.

Особа держала книжечку с отрывными билетами и консервную банку для денег.

— Всего десять пенсов, — сказала она, — так что вы, может, купите целых два. Для этого вам даже не придется грабить банк.

Она издала короткий, звонкий смешок, а затем удивительно долгий вздох. Замечание о том, что для этого не придется грабить банк, очевидно, неимоверно нравилось ей с тех самых пор, как во время войны в ее доме квартировали американские солдаты.

— Э-э, да, хорошо, — пролепетал Артур, торопливо порывшись в кармане и вытащив пару монет.

С убийственной медлительностью и аккуратненькой, если так можно выразиться, манерностью особа аккуратненько оторвала два билета и вручила их Артуру.

— Я искренне надеюсь, что вы выиграете, — произнесла она, и улыбочка вдруг со щелчком сложилась, как японская фигурка-оригами, — у нас такие миленькие призы.

— Спасибо, — произнес Артур, с демонстративной небрежностью запихивая в карман билеты и глядя на часы.

И повернулся к Фенни.

То же самое сделала особа с лотерейными билетами.

— А вы, моя милочка? — проговорила она. — Это для Энджи, на искусственную почку. Энджи уходит на пенсию, понимаете. Ну как? — И она так растянула улыбочку, что та уже не умещалась на лице. Чтобы не лопнула кожа, особе пришлось остановиться и сдвинуть губы.

— Э-э, послушайте, вот, пожалуйста, — сказал Артур и, в надежде ее спровадить, подтолкнул к ней пятидесятипенсовую монету.

— О, мы люди небедные, да? — сказала особа, умудрившись одновременно многозначительно вздохнуть и многозначительно улыбнуться. — Мы, наверное, из Лондона.

Артур все отдал бы за то, чтобы она не говорила так чертовски медленно.

— О, право, ничего не надо, — махнув рукой, проговорил он, когда особа с жуткой обстоятельностью начала отрывать пять билетов — по одному.

— Но вы должны взять билеты, — настаивала она, — а то не получите свой приз. Очень миленькие призы, знаете. Очень изысканные.

Артур схватил билеты и как можно грубее сказал «спасибо».

Особа снова повернулась к Фенни:

— А теперь вы…

— Нет! — завопил Артур. — Эти билеты для нее, — размахивая пятью билетами, объяснил он.

— О, понимаю! Как мило!

Особа тошнотворно улыбнулась им обоим.

— И я искренне надеюсь, что вы…

— Да, — огрызнулся Артур, — спасибо.

Наконец особа отошла к соседнему столику. Артур в отчаянии повернулся к Фенни и с облегчением увидел, что губы у нее дрожат от беззвучного смеха.

Артур вздохнул и улыбнулся.

— На чем мы остановились?

— Вы назвали меня Фенни, а я как раз собиралась попросить вас не называть меня так.

— Почему?

Она помешивала томатный сок маленькой деревянной палочкой для коктейля.

— Знаете, почему я спросила, не дружите ли вы с моим братом? Вернее, со сводным братом. Он один называет меня Фенни. Именно за это я его терпеть не могу.

— А как тогда?..

— Фенчерч.[3]

— Фенчерч!

Она строго посмотрела на него.

— Да, — подтвердила она, — и сейчас я с нетерпением жду, зададите ли вы мне тот самый дурацкий вопрос, который задают все. Мне от этого вопроса уже выть хочется. Если вы его зададите, я обижусь и в вас разочаруюсь. И вдобавок завою. Так что остерегайтесь.

Она улыбнулась, встряхнула волосами так, что они упали ей на лицо, и поглядела на Артура сквозь эту завесу.

— О… — сказал Артур, — это будет как-то не очень хорошо с вашей стороны, вам не кажется?

— Кажется.

— Ну ладно.

— Хорошо, — сказала она смеясь, — спрашивайте. Давайте уж с этим разделаемся. А то еще вы будете все время называть меня Фенни.

— Вероятно… — начал Артур.

— Осталось всего два билетика, понимаете, и поскольку, когда я обратилась к вам в первый раз, вы были так щедры…

— Что-о? — рявкнул Артур.

Особа с химической завивкой и улыбочкой размахивала у него под носом отощавшей билетной книжечкой.

— Я решила уступить эту возможность вам — очень уж миленькие у нас призы.

Она доверительно наморщила нос.

— Подобраны с большим вкусом. Я знаю, вам понравится. Это для Энджи, подарок к пенсии, понимаете. Мы хотим купить ей…

— Искусственную почку, — докончил Артур. — Вот вам.

Он протянул ей еще два десятипенсовика и взял билеты.

И вдруг до пожилой особы вроде бы что-то дошло. Но дошло очень медленно. Так далекая волна доходит до песчаного берега.

— О Боже, — сказала она. — Я вам не мешаю?

И с тревогой уставилась на Артура и Фенчерч.

— Нет, все прекрасно, — ответил Артур. — Прекраснее некуда, — настаивал он. И добавил: — Спасибо.

— Послушайте, — проговорила особа упоенно, восторженно и взволнованно,

— у вас… любовь, да?

— Трудно сказать, — ответил Артур. — Мы даже не успели поговорить.

И покосился на Фенчерч. Та улыбалась.

Особа понимающе кивнула.

— Через минуту я покажу вам призы, — сказала она и удалилась.

Артур со вздохом снова повернулся к девушке, хотя вряд ли решился бы сказать, любовь ли у них.

— Вы собирались меня спросить, — сказала она.

— Да, — согласился Артур.

— Если хотите, мы можем спросить вместе, — предложила Фенчерч. — Нашли ли меня…

— …в сумке… — подхватил Артур.

— …в камере хранения, как Уорсинга из пьесы «Как важно быть серьезным»… — проскандировали они хором.

— …на вокзале Фенчерч-Стрит?

— Отвечаю: нет, — сказала Фенчерч.

— Отлично, — заметил Артур.

— Меня там зачали.

— Что?

— Меня там за…

— В камере хранения? — возопил Артур.

— Нет, конечно, нет. Не говорите глупостей. Что моим родителям делать в камере хранения? — выпалила она, несколько шокированная его предположением.

— Ну, я не знаю, — промямлил Артур, — может…

— Это было в очереди за билетами.

— В очереди…

— В очереди за билетами. Это с их собственных слов. Детали они сообщать отказываются. Они только говорят, что никто не в силах представить, какая скука стоять в очереди за билетами на вокзале Фенчерч-Стрит.

Она лениво сделала маленький глоток томатного сока и посмотрела на часы.

Артур никак не мог оправиться после того, как поперхнулся газировкой.

— У меня осталась минута, максимум — две, — сказала Фенчерч, — а вы еще не начали рассказывать удивительную, потрясающую историю, которую так хотели рассказать.

— Может, вы все-таки разрешите подвезти вас до Лондона? — спросил Артур. — Сегодня суббота, у меня нет важных дел, я…

— Нет, — сказала Фенчерч, — спасибо, очень мило с вашей стороны, но нет. Мне надо несколько дней побыть одной.

Она улыбнулась и пожала плечами.

— Но…

— Расскажете в другой раз. Я дам вам свой телефон.

Пока она царапала карандашом на клочке бумаги семь цифр и передавала клочок Артуру, сердце его то проваливалось в пятки, то тщилось выскочить из груди.

— Теперь мы можем вздохнуть спокойно, — проговорила она, раздвинув губы в медленной улыбке. Ее улыбка заполнила все существо Артура, и ему показалось, что еще немножко — и он взорвется.

— Фенчерч, — сказал он, упиваясь звуками этого имени. — Я…

— Коробка «Пьяной вишни», — возвестил приближающийся голос, — и еще одна прелестная вещь, я так и знала, что вам понравится — пластинка. На ней записаны пьесы для шотландской волынки…

— Да, спасибо, очень мило, — твердо сказал Артур.

— Я решила вам их показать, раз уж вы приехали из Лондона, — объяснила особа с химической завивкой.

Она держала их на вытянутых руках, чтобы Артуру было лучше видно. Он видел, что это и впрямь коробка конфет «Пьяная вишня» и пластинка с пьесами для шотландской волынки. Вот такие призы.

— Теперь пейте спокойно ваше ситро, — сказала особа, легонько потрепав Артура по мокрому от пота плечу. — Я так и знала, что вам захочется на них посмотреть.

Глаза Артура вновь встретились с глазами Фенчерч, и он вдруг не нашелся, что сказать. Мгновение пришло и миновало, испорченное этой проклятой старой дурой.

— Не волнуйтесь, — произнесла Фенчерч, пристально глядя на Артура поверх стакана, — мы еще поговорим.

И сделала еще глоток.

— Возможно, — добавила Фенчерч, — если бы не она, у нас ничего бы не получилось.