50 книг, изменившие литературу - Елена Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только в 1905 году роман удалось напечатать, но он прошел незамеченным. И лишь в 1907 году книга получила справедливое признание критиков и читателей. Через год вышло второе издание, затем третье и т. д. – в общей сложности, при жизни Сологуба, вышло 10 изданий «Мелкого беса».
В романе изображена темная и пугающая внутренняя жизнь главного героя – учителя русского языка Ардальона Борисыча Передонова. Действие происходит в захудалом, затхлом провинциальном городишке, наполненном скукой, сплетнями и злобой....Прототипом города, описанного в романе, стали места, где жил сам Сологуб в 1889–1892 годах. Также и у многих персонажей «Мелкого беса» существовали свои прообразы.
Прототипом Передонова, скорее всего, был некий учитель Страхов, действительно сошедший с ума.
И вот на этом фоне и без того тупой и склонный к садизму человек вообще теряет чувство реальности. Все в жизни пугает его, и в конце концов внутренний мрак Передонова воплощается в навязчивой галлюцинации – «недотыкомке», которую совсем обезумевший учитель начинает видеть повсюду: «Откуда-то прибежала удивительная тварь неопределенных очертаний, – маленькая, серая, юркая недотыкомка. Она посмеивалась, и дрожала, и вертелась вокруг Передонова. Когда же он протягивал к ней руку, она быстро ускользала, убегала за дверь или под шкап, а через минуту появлялась снова, и дрожала, и дразнилась, – серая, безликая, юркая».
Сам автор так характеризует своего героя: «Его чувства были тупы, и сознание его было растлевающим и умертвляющим аппаратом. Все доходящее до его сознания претворялось в мерзость и грязь. В предметах ему бросались в глаза неисправности, и радовали его. У него не было любимых предметов, как не было любимых людей, – и потому природа могла только в одну сторону действовать на его чувства, только угнетать их. Также и встречи с людьми. Особенно с чужими и незнакомыми, которым нельзя сказать грубость. Быть счастливым для него значило ничего не делать и, замкнувшись от мира, ублажать свою утробу».
Передонов сожительствует с некой Варварой, которую всем представляет как свою «троюродную сестрицу». Никто не верит Передонову, все потешаются над его «причудами». Однако же ни его странности, ни безобразные выходки не мешают местным обывателям пытаться выдать за него замуж своих сестер и воспитанниц.
Внутренний мир Передонова жуток, но не менее ужасен и внешний мир, его окружающий. По словам критика В. Боцяновского, «под конец романа вас уже страшит Передонов, а то общество, которое нисколько не лучше его. Матери и невесты наперебой стараются его залучить в свою семью. Окружающие преспокойно с ним уживаются». А сам Сологуб пишет: «Передоновщина – не случайность, а общая болезнь, это и есть современный быт России». В предисловии же ко второму изданию «Мелкого беса» Сологуб пишет: «Этот роман – зеркало, сделанное искусно. Я шлифовал его долго, работая над ним усердно. Ровна поверхность моего зеркала, и чист его состав. Многократно измеренное и тщательно проверенное, оно не имеет никакой кривизны. Уродливое и прекрасное отражаются в нем одинаково точно».
...Известно, что Сологуб из всех месяцев года больше всех не любил декабрь. Зачастую он плохо чувствовал себя в этот период, болел, и по этому поводу полушутя всегда говорил: «Я умру от декабрита»… В мае 1927 года писатель сильно заболел, осложнения оказались очень серьезными. Он долго болел и к осени уже фактически не вставал с постели…
Умер Федор Сологуб 5 декабря 1927 года.
23. Евгений Замятин «Мы»
Мыслители всех времен пытались найти идеальную форму правления, государственного режима и социальных отношений. Впервые идея такого рода была высказана еще Платоном в IV веке до нашей эры в его трактате «Государство». Так было положено начало жанра утопии (др. – греч. τοπος – «место», ουτοπος – «не место», «место, которого нет»). Утопические книги были весьма популярны на протяжении многих лет и даже веков: кризис жанра наступил лишь в XX веке, хотя отдельные экземпляры появляются и по сей день.
Период конца XIX – начала XX века, с его войнами, революциями и распадом казавшихся непоколебимыми империй, принес человечеству лишь разочарование. Наука, в которую люди верили как в некий Абсолют, двигатель прогресса и путь к процветанию, неожиданно показала свою оборотную сторону. Ведь именно в соответствии с последними научными и техническими достижениями велась Первая мировая война. Забегая немного вперед, можно сказать, что на протяжении всего XX века ученые занимались совершенно несвойственным им делом – политикой.
Евгений Иванович Замятин – русский писатель. Годы жизни – 1884–1937. Роман-антиутопия «Мы» – опубликован в 1920.
Именно такое разочарование и породило волну антиутопий – книг, главной темой которых были несовершенства утопических систем. Интересно, что выход одной из последних утопических книг – «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» Александра Чаянова хронологически совпал с первой антиутопией – романом Евгения Замятина «Мы».
Роман написан в форме дневника («конспектов») инженера D-503. В тоталитарном «Едином Государстве», образовавшемся через несколько веков после «войны города с деревней» (многие считают, что Замятин имел в виду Гражданскую войну в советской России) люди не имеют имен, а именуются «нумерами». Общественная жизнь основана на точных науках, прежде всего – математике.
Однажды D-503 встречает особенную женщину – I-330, состоящую в тайной революционной организации. Он влюбляется, проводит с I-330 все больше время, не зная, что ее интерес к нему изначально был основан на прагматических расчетах. Дело в том, что D-503 является одним из создателей «Интеграла» – первого в «Едином Государстве» космического корабля. Повстанцы хотят захватить «Интеграл» и с его помощью свергнуть власть Хранителей и Благодетеля, своеобразных аналогов парламента и президента «Единого Государства». Однако их план провалился. Правительство начинает «Великую Операцию» – процедуру по удалению мозгового центра, отвечающего за фантазию, объявляя ее препятствием к человеческому совершенству.
D-503 пребывает на грани безумия, испытывая нежные чувства к I-330 с одной стороны и разочарование тем, что его использовали для того, чтобы попасть на «Интеграл», с другой. Кроме того, даже частое общение с I-330 не смогло сбить программу подчинения и конформизма, заложенного в D-503 с детства.
В это время подпольщики поднимают восстание. Им противостоят уже прооперированные нумера – фактически, биологические роботы, лишенные каких-бы то ни было чувств и эмоций. Мечущийся D-503 в отчаянии решается пройти Великую Операцию. Став одним из «совершенных людей», он предает и помогает схватить I-330. Ее казнят у него на глазах, но то, что раньше было инженером D-503, уже не испытывает никаких эмоций по этому поводу....И, несмотря на то, что многие «ученики» даже превзошли своего «учителя», роман Евгения Замятина был и остается бесспорным шедевром антитоталитарной литературы.
Многочисленные тоталитарные страны, относительно недолго просуществовавшие в XX веке, послужили живым примером того, что невозможно создать государство всеобщего благоденствия без насилия, как это ни парадоксально. Такое разочарование в, казалось бы, совершенно правильной и работающей идее породило большое количество книг-антиутопий, среди которых «О, дивный новый мир!» Хаксли, «1984» Джорджа Оруэлла, «451 градус по Фаренгейту» Рэя Бредбери, «Заводной апельсин» Энтони Берджесса и многие другие. Но, ни в коем случае не умаляя достоинств остальных, следует отметить, что именно замятинский «Мы» стал первым классическим романом жанра, а по большому счету – вообще первым. Ведь не стоит воспринимать всерьез такие «антиутопии» как «Железная пята» Джека Лондона, «Пятьсот миллионов бегумы» Жюля Верна или «Машина времени» Герберта Уэллса, которые некоторые западные «исследователи» также по ошибке относят к этому жанру.
И, несмотря на то, что многие «ученики» даже превзошли своего «учителя», роман Евгения Замятина был и остается бесспорным шедевром антитоталитарной литературы.
...Впервые роман «Мы» был опубликован за границей еще в 1920-е годы (сначала на русском, а затем – на английском и французском языках), хотя сам Замятин эмигрировал лишь в 1931 году под влиянием оппонентов из Союза писателей, увидевших в антиутопии злую карикатуру на коммунистическое общество будущего. В конце 20-х годов «Литературная газета» писала: «…Замятин должен понять ту простую мысль, что страна строящегося социализма может обойтись без такого писателя».
