Несущественная деталь - Иэн Бэнкс

Он направил два ее еще идеальных, еще нераненных, неповрежденных хоботных пальца к колючке управления.

«Чувствую».

«Когда я скажу, тащи ее изо всех сил. Ты меня понимаешь?»

«Конечно, понимаю. Ты что — считаешь меня дурой?»

«Но только когда я скажу, тяни изо всех сил. Демонам мы будем казаться демонами и будем обладать их силой. Правда, продлится это недолго, но достаточно, чтобы мы успели пройти через ворота».

Огромный, похожий на жука верхолет садился на клочке земли у мельницы. Два демона в желтую и черную полоску вышли из здания мельницы и смотрели, как он приземляется. Фюзеляжная часть темного и хищного тела жука была размером с полмельницы, но ниже и длиннее. Его крылья замерли, сложились под панцирь. Задняя часть его брюха распахнулась, и оттуда вышла небольшая группка крепко сложенных, ухмыляющихся демонов и дрожащие, явно перепуганные до смерти павулеанцы в грубой одежде.

Уже одна их одежда говорила, что они здесь не такие, как все. В Аду все страдали нагими, и любой, кто пытался прикрыть наготу, только навлекал на себя наказания в виде еще больших мучений за такую наглость: воображать, будто они могут хоть как-то влиять на свои страдания.

Восемь павулеанцев, вышедших из гигантского жука, отличались от проклятых вокруг них целостностью, на них не было шрамов или видимых травм, кровоточащих ран или признаков болезни. И, кроме того, у них был сытый вид, хотя даже и с такого расстояния Прин видел какое-то голодное отчаяние в их движениях и выражениях лиц, чувство оцепенения от того, что они, возможно, сейчас покинут этот край боли и ужаса, но с подспудным предчувствием — по крайней мере у части из них — того, что их, вероятно, обманули. Возможно, это вовсе не было концом их краткой ознакомительной экскурсии по Аду, имевшей целью наставить их на путь истинный по возвращении в Реал, а скорее демонстрацией того, какой будет уже определенная для них неизбежная судьба; жестокий трюк, но всего лишь первый из серии жестоких трюков; возможно, они оказались здесь, чтобы остаться и страдать.

Судя по тому, что знал Прин, такая жестокая судьба ждет, по меньшей мере, одного из них; такие группы неизбежно испытывали шок, видя то, что их принуждали увидеть во время этих экскурсий, и (не имея ни малейшей возможности установить контакт с хищно неприступными и бесконечно надменными демонами) быстро сплачивались, образуя маленькое сбитое стадо, устанавливали поверхностные, но реальные знакомства с такими же, как они, охваченными ужасом товарищами по несчастью, какими бы разными ни были в Реале их личности, ситуации и жизни.

Вырви кого-то из рядов твоей маленькой группы, кого ты знаешь, к кому питаешь что-то вроде дружеского расположения, и твои впечатления о пережитом станут еще ярче. После такой жуткой экскурсии вполне можно было убедить себя, что несчастные, чьи страдания ты видел, совсем не такие, как ты, потому что их деградация достигла крайних пределов (они казались недопавулеанцами, мало чем — а может, и ничем — отличающимися от животных), но если ты видел, как все худшие страхи одного или одной из твоей группы подтверждаются и он или она обрекаются на вечные страдания как раз в тот момент, когда они уже считали, что им будет разрешено вернуться к их жизни в Реале, то урок, в котором и состояло назначение экскурсии, становился куда как нагляднее.

«Они сейчас пойдут. Будь готова. — Прин оглянулся — шедший впереди остеофагер находился в опасной близости от их укрытия. — Нам пора, моя любовь». Он рассчитывал быть ближе, когда они подойдут, но выбора не оставалось.

«Все, теперь тащи колючку, Чей».

«Ты все еще хочешь обмануть меня. Но я разоблачила твою никудышную надежду».

«Чей, у нас сейчас на это нет времени! Я не могу сделать это за тебя! Это действует только при личном прикосновении. Тащи эту сраную колючку».

«Не буду. Я, наоборот, надавлю на нее». — Она поморщилась, вдавливая еще глубже себе в шею колючку, другой конец которой вонзился ей в палец хобота.

Прин так сильно и быстро втянул в себя воздух, что ближайший остеофагер повернул массивную голову в направлении их укрытия, уши его дернулись, глаза заметались, потом остановились на них.

«Черт! Сейчас…»

Прин потянул колючку на своем ожерелье, запуская контрабандный код, заключенный в ней. Мгновенно его тело стало таким же, как у ухмыляющихся демонов, к тому как у самых крупных и впечатляющих из них — гигантский хищник с шестью конечностями, давно вымерший в Реале, бесхоботный, но с трехпалыми передними конечностями, заменявшими хоботы. В соответствии с законами правдоподобия, действовавшими в Аду, рогатка с нагруженными на нее телами приподнялась под напором его увеличившейся в размерах фигуры, рогатка словно повисла на его широкой в зелено-желтую полоску спине, как некая чудовищная разновидность доспеха. Чей жалась у его ног, внезапно сделавшаяся такой маленькой. Она опорожнила свой кишечник и мочевой пузырь и сжалась в неподвижный шар.

Одной своей передней конечностью он ухватил ее за оба хоботка — он бессчетное число раз видел, что именно так демоны поступают с его соплеменниками, — и с ревом стряхнул рогатку со спины, отчего та завалилась на бок, а тела и части тел слетели, попадали с кольев.

Послышался пронзительный визг; одна из телег с телами была почти рядом, невидимая под грудой тел, наваленных по эту сторону, и когда рогатка упала, один из кольев вонзился в ногу павулеанца, тащившего телегу, пригвоздив несчастного к земле. Остеофагер, который подозрительно смотрел в их направлении, отошел назад, его уши резко встали торчком, его поза явно выражала нечто среднее между удивлением и страхом.

Прин зарычал на него — существо отступило на еще один шаг. Его собратья остановились на склоне и замерли, глядя на происходящее. Они хотели понять, в какую сторону будут развиваться события, прежде чем решить, что им делать: то ли присоединиться с криками «оставь и мне кусочек!», то ли сделать вид, что к ним это не имеет никакого отношения.

Прин потряс все еще пребывающей в ступоре и неподвижной Чей, отгоняя остеофагера.

«Она моя. Я ее первый увидел!» Остеофагер моргнул, оглянулся, изображая безразличие и проверяя, что делают остальные из наряда. Они явно не спешили принять его сторону и совместными усилиями осадить этого нахала. Существо опустило взгляд, убрав когти, почесало пятку о землю перед ним.

«Да бери, — сказал остеофагер ворчливым, но якобы безразличным голосом. — Считай, что она твоя с нашего благословения. У нас и без того хватает». Существо пожало плечами, опустило голову, нюхая клочок земли, разутюженный его пяткой, и вроде бы потеряло интерес к этому разговору.

Прин снова зарычал, прижал Чей к груди, повернулся и поскакал вниз по склону мимо разлагающихся тел и кольев, на которых, словно флаги, висели шматы плоти. Он перебежал через кровяной поток и двинулся прыжками по диагонали вверх по склону в направлении мельницы. Группа, вышедшая из гигантского жука, исчезла внутри мельницы. Сам жук закрыл свое брюхо и теперь вытаскивал глянцевые крылья из-под панциря. Прин уже был настолько близко, что внутри громадных фасеточных глаз жука видел двигающихся демонов.

Пилоты, подумал он, поддерживают его в воздухе при помощи волшебных крыльев или магического отражательного щитка.

Он продолжил прыгать вверх по холму в направлении мельницы.

ГЛАВА 5

Откуда-то возникла мысль, что существует множество различных уровней сна, бессознательного состояния, а значит, и пробуждения. В разгар этого приятного пьяноватого спокойствия — теплого, приятно спеленатого, калачикообразного самообъятия и какой-то красноватой темноты за веками — было легко и сладко размышлять о многочисленных способах отсутствовать, а потом возвращаться.

Иногда ты засыпаешь на мгновение — клюешь носом и тут же просыпаешься, все это длится секунду. Или ты задремываешь ненадолго, включая внутренний будильник и зная, что ограничен всего несколькими минутами или, скажем, получасом.

Конечно, существует и классический старый добрый ночной сон, как бы ни мешали ему такие вещи, как перелеты из системы в систему, круглосуточная работа всевозможных заведений, наркотики и городское освещение.

Потом существует более глубокое бессознательное состояние, когда тебя вырубают: осторожно подвергают какой-нибудь медицинской процедуре или шарахают чем ни попадя по голове, даже не зная твоего имени. А еще люди иногда впадают в кому и выходят из нее очень медленно; наверно, это странное чувство. И какое-то время на протяжении нескольких последних веков существовал гиперсон (хотя теперь он и использовался редко, потому что технологии ушли далеко вперед) путешествий в глубокий космос, когда тебя погружают в глубокую долгосрочную спячку на долгие годы, при этом твое тело охлаждается и ты практически не подаешь признаков жизни, но по прибытии на место тебя оживляют. Некоторых людей держат в таком состоянии и у них дома в ожидании достижений в области медицины. Пробуждение из такого состояния, должно быть, штука довольно странная, подумала она.