Возвращение - Геннадий Ищенко

— По-моему, все это вообще высосано из пальца, — сказал интеллигентного вида прохожий, которого остановили для интервью. — Наши поэты и композиторы без дела не сидят. Не написали одну песню, напишут другую, еще лучшую. Все от этого только выиграют. А фамилии писателей, кроме Можейко, вообще незнакомые. Жизнь сильно изменилась, они вполне могут заняться чем-нибудь другим, а уж написать такую же книгу — это, простите, ерунда. Зря Геннадий давал это обещание, для всех будет лучше, если он о нем забудет. А на заграницу плевать.

— Слышал, что люди говорят? — сказала Люся. — Не майся дурью и садись за книгу. У тебя их на восстановление уже десяток.

— Показывают тех, кто высказывает правильные мысли, — отмахнулся я. — Интервью с тем, кто меня назовет ворюгой, в эфир не выпустят. Интересно, что по этому поводу сказал бы Герасимов. Давай подождем, чем все закончится.

Закончилось тем, что Люсе запретили работать в драматическом театре. Она в нем успела сыграть только одну роль, на этом все и закончилось. Жену провожала охрана, отвозя в театр и забирая обратно. А в театре за ней, естественно никто хвостом не ходил. Этим и попытались воспользоваться. Пожилая еврейка, работавшая костюмером, брызнула Люсе в лицо серную кислоту. Уроки китайца не прошли даром: на автомате отбив руку с флаконом, жена ударом ноги свалила женщину, а потом бросилась ей помогать. Охране она ничего не сказала, но о происшествии сообщил директор, которому сообщать обо всех ЧП вменили в обязанность.

— Пока дети маленькие, посидишь дома, — сказал я. — И не надо на меня так смотреть. Ну попала бы тебе эта стерва в лицо, много бы ты наиграла слепая? Тебе тридцать лет, а больше двадцати с небольшим не дашь. Никто пока не знает, насколько эти таблетки продлят жизнь. Думаю, что лет до ста проживем без дряхлости. А это значит, что мы с тобой и четверти взрослой жизни не прожили. Не спеши, все еще у нас будет.

Десятого октября сильное землетрясение полностью разрушило в Алжире город Аль-Аснам. Благодаря принятым мерам, число жертв удалось свести к трем десяткам человек, а большинство строений за пределами города, которые дополнительно укрепляли, получили лишь небольшие повреждения. Больше ни у кого не осталось сомнений в том, что Машеров говорил правду, а я стал почетным алжирцем. Интересно, выберут ли меня почетным итальянцем, когда в ноябре тряхнет Италию? Я почему-то думал, что нет. Так и оказалось. Но благодарность от президента республики все-таки прислали. Спасибо и на этом. Тема моего плагиата как-то сама сошла на нет, когда везде, кроме Соединенных Штатов, показали мое выступление, а потом пресс-конференцию. О чем меня на ней только не спрашивали, вплоть до интимных вопросов. Но были и те, кто действительно пытались понять.

— Почему вы все-таки взялись петь чужие песни и выдавать их за свои? — спросил меня пожилой француз. — Из вашего выступления это не совсем понятно.

— Причин несколько, — ответил я. — Я уже говорил о том, что мне была нужна известность. Не для себя, а для передачи материалов. Кто бы из серьезных людей стал разговаривать с мальчишкой с улицы? Вторая причина была в том, что песни, которые знал один я, рвались наружу. Мне ужасно хотелось подарить их людям, и сделать я это мог только под своим именем. Ну и третье — я очень люблю петь, а у моей любимой оказался замечательный голос. Пробиться со старым репертуаром, да еще детям, было нереально, новые песни сразу же привлекли внимание.

— Я понял, — кивнул он. — В этом нет ничего недостойного.

— Вы просто так отдали все знания, ничего не потребовав взамен? — спросил корреспондент итальянской газеты. — Почему? У вас, насколько нам известно, даже нет собственного автомобиля. С вашими знаниями вы у нас имели бы миллионы!

— Или сидел бы под замком, — ответил я, вызвав смех. — Зря смеетесь. Могли запереть и у вас, и здесь. Слишком большой риск оставлять на свободе человека с такими знаниями. Мне повезло, что здесь поверили, у вас могли не поверить. Да и не доверяю я Западу, особенно Америке. Намерения проверяются делами, а в двадцатом веке США пятьдесят два раза использовали против других стран военную силу. И только во Второй мировой войне это было оправдано. А насчет денег… Мне предлагали, я отказался. В условиях Советского Союза слишком большие деньги просто не нужны, а книгами я их зарабатывал достаточно, чтобы ни в чем не нуждаться. Машину мне всегда предоставляли по первому требованию вместе с охраной. Да и в другом помогали, так что у меня нет поводов для недовольства.

— В чем причина того, что вы уехали из Москвы в закрытый город? — спросил американский корреспондент. — Боитесь? Кого?

— Руководство справедливо опасается, что из меня попытаются вырвать научные секреты, — пояснил я. — Опасения не беспочвенные: обеспечить охрану в Москве было бы гораздо сложней. Помимо интересов к секретам может быть желание отомстить. Я все-таки очень многим отдавил ноги.

— Долго терзали? — спросила жена, когда меня привезли с проходившей в Севастополе пресс-конференции.

— Два десятка человек, и каждому нужно ответить. Только одного отшил за хамство. Так, это что за явление природы?

Вопрос был задан дочери, которая зашли в гостиную, придерживая разорванное платье.

— Я не явление, — ответила Машка, задрав нос. — Явление скоро будет.

— И кто же к нам явится? — спросила жена. — Давай, рассказывай, из-за чего подралась.

— А что они называют папу вором? — сказала дочь. — Скажут еще, я им второй раз врежу!

— Им это кому? — спросил я, переглянувшись с женой.

— Вовке и Славке из соседнего подъезда.

— Надеюсь, ты никого из них не убила? — спросила Люся. — Ну и хорошо, молодец, все правильно сделала. Иди поменяй платье и на улицу пока не выходи, а с их родителями, если придут жаловаться, разберемся.

Мальчишки, о которых говорила дочь, уже учились в первом классе и были детьми гражданских специалистов, обслуживавших коммунальное хозяйство Балаклавы.

— Зря ты ее научила драться, — недовольно сказал я. — И еще похвалила за драку. Такие вещи кулаками не доказываются, а теперь о Машке пойдет слух, как о хулиганке. Малолетняя зараза, которой и шести-то нет, лупит двух мальчишек на два года старше себя! Мало о нас говорят? Не удивлюсь, если многие запретят своим детям с ней водиться, а сверстников у нее здесь и без того немного.

— Все правильно! — не согласилась жена. — Хочет заниматься — пусть занимается. Что плохого в том, что девочка может за себя постоять, а не приходит к тебе вся в слезах? И за тебя она вступилась правильно. Моего отца кто-то обзывал бы ворюгой, а я это молча терпела? Молчишь, значит, нечего сказать. Ей и шести нет, ответила, как смогла. Пусть приходят разбираться, уж я найду что сказать.

Пришли не разбираться, а извиняться, причем не матери, а отцы.

— Я своему дополнительно всыпал, чтобы не повторял за другими всякие глупости, — говорил отец Вовки.

— Аналогично, — сказал отец Славки. — Вы свою дочь, пожалуйста, не наказывайте. Молодец девочка.

— Слышал? — сказала жена, когда мужчины ушли. — Это и есть глас народа, а не подборки телевидения. Не майся дурью, а садись и пиши. Можешь выпускать книгу под двумя фамилиями: того кто писал тогда и своей. А то бы взял и написал свою обо всем, что случилось в твоей жизни в исчезнувшей реальности. И о распаде Союза, и обо всем, к чему это привело. Ты уже давно пишешь профессионально, так что получилось бы очень интересно и познавательно. А то подсядет память еще больше, и уже нормально писать не сможешь, а подсказать-то будет некому.

На следующий день мне привезли в подарок компьютер. Их уже давно выпускали в большом количестве, но все шло в науку и производство. В ближайшие годы собирались оснастить этой техникой институты, а потом и школы. До продажи населению в этом веке вряд ли дойдет. Как я позже узнал, для личных надобностей хотели организовать что-то вроде интернет-кафе. Сами компьютеры выпускали двух типов: менее мощные в основном для офисной работы и управления, которые составляли большую часть выпуска, и мощные графические станции для проектирования и некоторых других работ. Офисные имели встроенные звуковые и видео контроллеры, позволявшие смотреть и слушать не слишком сжатые записи, а графические по своим возможностям соответствовали компам, которые выпускались в начале следующего века. К каждому из них прилагалась флэш-память, которая и служила основным носителем информации. Оптические дисководы поставлялись отдельно, и подключение шло через универсальный интерфейс. Первые мониторы были на трубках, потом их сменили черно-белые ЖК-панели, а сейчас они выпускались только цветными. Единой сети по Союзу не было, но ее создание было не за горами. Повсеместно старые АТС заменялись цифровыми, и прокладывались новые линии связи, а для единой сети, которая должна была стать в основном поставщиком справочной информации, уже готовились базы данных. Такой заразы, как компьютерные игры, у нас пока, слава богу, не было, хотя на местах программисты вовсю писали простенькие игрушки, которыми народ развлекался в перерывах. На это смотрели сквозь пальцы. В своих тетрадях я привел раскладку клавиатуры, и ее повторили без изменений, так что переучиваться мне не пришлось, и скорость набора текста была выше, чем при работе с авторучкой. Если бы еще не мешала дочь, которая заявила права на папину игрушку…