Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

— Ты уже придумал, чем после школы займешься?

Нотт снова посмотрел на меня как на сумасшедшего и даже покрутил пальцем у виска.

— А что? — искренне удивился я. — Вон сколько реклам всяких учебных заведений весной лежало…

— Это для недоучек, которые после пятого сваливают, — ответил Нотт. — А на седьмом совсем другие рекламы будут.

Почему-то такая мысль мне раньше не приходила в голову.

— Действительно, — сказал я. — Наверное, каких-нибудь университетов и крутых колледжей… Ну ты хоть примерно-то представляешь?

— Слушай, меня Снейп в том году пытал — не выпытал, а ты хочешь вот так легко расколоть? — спросил Нотт. — Не знаю я. Сначала дожить надо.

Некоторое время мы молча пили чай, оглядывая пустой темный зал "Кабаньей головы".

— Кстати, насчет дожить, — проговорил я, желая поддержать беседу. — У Хагрида паук умирает.

Нотт, который в это время подносил чашку ко рту, расхохотался так, что еле смог поставить ее невредимой обратно на блюдце, расплескав немного чая по столу. Я не ожидал от него столь бурной реакции и списал это на разрядку после сообщения о проклятии, настигшем Кэти Белл.

— Паук!.. — Нотт, наконец, успокоился и высушил палочкой разлитый чай. — И почему я не удивлен, что у Хагрида еще и паук есть?

— Акромантула, между прочим, — сказал я. — Он его с детства растил.

В бар вошло несколько человек в запорошенных снегом мантиях. Это были какие-то взрослые маги, которые уселись за дальний столик, даже не обсушившись. Из своей комнаты к ним вышел Аберфорт.

— Малфой какой-то дерганый стал, — вдруг сказал Нотт, обхватив ладонями чашку, словно до сих пор не мог согреться. — Не знаю, что с ним происходит?

— Ты тоже дерганый, — ответил я. — И я знаю, что с тобой происходит.

— Да нет, он… — Нотт покачал головой. — Ладно, неважно, все равно нечего сказать. Кстати, — он взглянул на меня с любопытством, — тебе Слагхорн не присылал приглашения на свои сладкие посиделки?

— Сладкие посиделки? Это куда Пирс с Полиной ходили? Не-а, не присылал. С чего бы вдруг, я же не сын каких-нибудь знаменитостей.

— Ну, он не только их приглашает. Грейнджер вон даже не чистокровка.

— А ты что, хочешь к нему на посиделки? — поинтересовался я. Нотт немного подумал.

— Да нет, не хочу. Но если бы отец не был в тюрьме, он бы наверняка и меня пригласил, и Малфоя. Слагхорн конъюнктуру носом чует.

— Плохо он ее чует, — проговорил я, бегло осматривая наполнявшийся народом зал. — Если б чуял хорошо, обязательно бы вас позвал. И меня тоже.

Незадолго до дня рождения Клайв Пирс прислал мне верстку каталога. Узнал я об этом в конце учебного дня, когда спустился в нашу гостиную после урока гербологии, на котором мы изучали тропических мухоловок.

— И почему их мухоловками называют? — злился Нотт, потирая укушенную руку. — Они и меня сожрут — не заметят.

— Не преувеличивай, заметят, — успокаивал его Пирс. — Еще и подерутся за такой лакомый кусок.

Не успели мы расположиться у пышущего жаром камина, чтобы согреться после прогулки по морозу, как в гостиную заглянула староста наших пятикурсниц:

— Линг, тебя Снейп вызывает.

— Спасибо, — сказал я, поднялся и направился к двери.

— Веди себя хорошо, — напутствовал меня Пирс.

— В смысле? — удивился я, но Пирс только загадочно ухмыльнулся.

Несмотря на то, что теперь наш декан вел защиту от темных искусств, он продолжал обитать в своем старом подвальном кабинете, в окружении обширной коллекции заспиртованных тварей. Когда я вошел, Снейп разбирал шкаф, вытаскивая оттуда склянки и коробки и расставляя их на рабочем столе.

— Вам пришла посылка, — сказал он, кивнув на письменный стол. Я посмотрел туда и увидел большой, толстый конверт из плотной коричневой бумаги. — Мне надо было проверить ее на наличие проклятий и опасных предметов, поэтому она вскрыта.

— Спасибо…

Как только я здесь оказался, на меня нахлынули воспоминания о наших уроках окклюменции. "Жаль, что больше нет дополнительных занятий, — думал я, с грустью разглядывая знакомые колбы и банки с мертвыми животными. — Интересно, с Поттером он продолжает заниматься?"

Профессор, повернувшийся к столу с очередной партией коробок в руках, посмотрел на меня, в молчании застывшего посреди комнаты, и спросил:

— Вы что-то хотите сказать мне, мистер Ди?

Я растерялся. У меня и в мыслях не было говорить Снейпу ничего другого, кроме "спасибо" за проверку посылки. Может, он хочет услышать какие-то конкретные вещи? Может, это связано с Дамблдором и его рукой?

— А… вы ждете, что я должен что-то сказать? — неуверенно произнес я. На лице Снейпа отразилось недоумение.

— Жду? — переспросил он и поставил коробки на стол. — Я жду, что вы перестанете стоять столбом, заберете свою посылку и исчезнете из моего кабинета.

Не знаю, что на меня нашло, но я был не в состоянии пошевелиться, словно скованный заклятьем. Я молча смотрел на профессора, он — на меня.

— Да что с вами такое? — проговорил он с легким раздражением.

Как будто я понимал!

— Я видел ваши чары, — вдруг сказал я, совершенно не ожидая от себя такой наглости.

— Какие еще мои чары? — окончательно рассердился Снейп.

— Чары Метки.

Лицо Снейпа застыло.

— Ди, что еще вы натворили? — спустя несколько секунд глухо спросил он.

Какого чёрта со мной происходит? Зачем я завел этот разговор? Внутри начала возникать паника — беседы со Снейпом на личные темы никогда не доводили до добра, — однако отступать было поздно, и я нерешительно ответил:

— Нет, я не натворил… Я имел в виду, что патронус их видел, тогда, у вас дома… он умеет видеть ауры заклинаний…

Паника росла — вдруг я и об этом не имел права рассказывать? Но ведь Дамблдор мог объяснить профессору, каким образом я оказался с ним в ту ночь в кабинете, что ему понадобился мой патронус, и не вдаваться при этом в детали, касающиеся крестража и меча… Я совершенно запутался и глядел на Снейпа, испытывая чувство вины, страх за то, что мог нарушить обещание, и абсолютно не представляя, в чем причина моего столь странного поведения.

Несколько секунд Снейп непонимающе смотрел на меня и в конце концов спросил:

— И что? Увидели ауру, и что дальше?

Я молчал. Действительно, и что?

Неожиданно профессор усмехнулся и сказал:

— Забирайте посылку, мистер Ди, и будьте так любезны, покиньте мой кабинет, иначе я до утра здесь не разберусь.

Я схватил посылку, оказавшуюся довольно тяжелой, и выскочил в коридор, сгорая со стыда за свое идиотское, необъяснимое поведение и совершенно не думая о том, что же мне могли прислать в таком странном конверте.

Вернувшись в гостиную, я не стал задерживаться у камина, где все еще сидели Нотт и Пирс, и сразу отправился в спальню. Однако не успел я устроиться на кровати, как оба они вошли в комнату следом за мной и без колебаний уселись рядом.

— Ну давай, разворачивай, — довольным голосом сказал Нотт, кивнув на конверт.

Тут, наконец, до меня дошло, что в нем находится. Я мигом позабыл обо всем случившемся в кабинете декана и раскрыл посылку, вытащив оттуда сперва письмо, а затем довольно толстую книжку, которая привела меня в недоумение прежде всего тем, что картина, помещенная на обложке над моим именем, оказалась черно-белой, а бумага — самой обычной, на которой распечатывают тексты на принтере. Я положил каталог на кровать. Нотт немедленно забрал его и начал листать, разглядывая иллюстрации.

— А почему он не цветной? — разочарованно спросил я у Пирса.

— Откуда мне знать? — удивился тот, заглядывая Нотту через плечо. — Прочти письмо, может, там об этом сказано?

Я пробежал глазами текст письма. Действительно, в нем все объяснялось. Клайв Пирс просил меня не удивляться такому виду каталога, поскольку целью составителей на данный момент являлось планирование его общего оформления и органичный порядок иллюстраций. "Если вы заметите какие-то неточности, опечатки, неправильные названия, — добавлял Пирс, — если захотите расположить иллюстрации в иной последовательности или что-то изменить во введении, пожалуйста, вносите свою правку прямо в каталог — так нам будет удобнее его дорабатывать".

Бегло просмотрев каталог и ничего пока не проверяя, я отложил более тщательное обследование на вторую половину субботы. После обеда я уселся в спальне и страницу за страницей изучил его, проверив сперва все названия, а затем заново пролистав его, чтобы понять, нравится ли мне порядок размещения картин. В каталоге не было моих ранних произведений — только портреты, абстракции и немного графики с чудовищами из кабинета Снейпа, — что не могло не радовать: мне не хотелось, чтобы мои ученические эскизы и изображения преподавателей соседствовали с более качественными работами, которые я написал после Круциатуса.