Горячий Генерал или Дневник путешественницы во времени - Марина Де Бурбон

— Что? — вдруг словно задохнувшись, Тан Ке Ши обвел всех нас взглядом, — вы регентом при принце Махе? Это мой племянник! — он ударил себя кулаком в грудь, — я единственный ему родной человек, и я назначен на должность Великого Воспитателя, а значит, это я должен быть регентом при принце.

Я закусила губу от страха. Даже я понимала, что претензии Тан Ке Ши никто не поддержит.

— Что ты несешь?! — Баян оскалил зубы словно тигр, — ты регент? Ты только выбрался из петли и сам хочешь царствовать и всем владеть?

— А кто меня отправил в эту петлю? Уж не вы ли?! Вы занимаете мое место! Это я должен был стать канцлером после смерти отца! — завопил Тан Ке Ши как ужаленный.

— А ты попробуй, забери у меня это место, — хмыкнул Баян, — кишка тонка! Побеждает сильнейший, слышал о таком?

Тан Ке Ши стремительно положил руку на саблю. Я на секунду зажмурилась, опасаясь, что начнется драка. Но Маха вдруг пронзительно закричал.

Я дрожащими руками обняла его.

— Что вы делаете? — воскликнула я, — мы должны объединиться против Гвиби, в этом наш единственный шанс.

— В таком случае ему здесь не место, — холодно бросил Тал Тал, указав на Тан Ке Ши, — я же говорил, что он предаст нас при первой возможности.

— Тал Тал, — я с укоризной посмотрела на него.

— Мне действительно здесь нет места, — отрывисто сказал Тан Ке Ши, бросил саблю к моим ногам и ушел, его шаги сопровождались протяжным металлическим стоном лезвия упавшего меча.

— Обойдемся и без его поддержки, — фыркнул Баян, — Тал Тал, пойдем, нам пора на собрание, ты, — сказал он мне, — возьми принца и иди за нами, раз наш воспитатель смылся в самый ответственный момент.

Эти слова тяжестью легли на мои плечи, обвинения в сторону Тан Ке Ши приравнивались к обвинениям в мою сторону, ведь именно я доверилась ему и притащила во дворец, заставив Баяна покровительствовать ему.

Я встала позади всех, ведя Маху за руку, мы направились в тронный зал, где уже все собрались.

Гвиби Ки восседала на троне. Рядом с ней был совсем еще маленький принц Аюрдашира. Завидев нас, Сон Нян торжествующе улыбнулась, и мне показалось, что она особо выделила меня, словно ее злые слова уже начали превращаться в действительность.

— Ваше Высочество, — Баян встал перед троном, — по какому праву вы заняли это место? Оно принадлежит только императору, и никто не имеет право там восседать.

— Император болен, он больше не может управлять страной, — заявила Сон Нян, — вы все были свидетелями его приступа, и он передал мне свою волю, он хочет, чтобы власть перешла его сыну принцу Аюрдаршире, а меня назначили регентом. Пока принц не вступит в сознательный возраст.

— Но это невозможно! — вспыхнул Баян, — я канцлер этой империи, в моих руках нефритовая печать, и я даже не видел императора, чтобы засвидетельствовать этого. Какая-то жена, даже не монгольских кровей, не может стать регентом при малолетнем императоре. К тому же занимающего трон в обход права первородства! Это противоречит закону Хубилая, я готов защищать его до последней капли крови. Я требую аудиенции с Его Величеством.

— Его Величество, — звонко воскликнула Сон Нян, — не может говорить, он онемел, он передал мне свою волю, не вижу оснований не доверять мне, всем известно, что Маха сын казненной императрицы и он не должен стать императором…

— Его мать была Великого рода! — перебил ее Тан Ке Ши, все посмотрели на него, а он, сгорая от отчаянного гнева, занял свое место возле Махи.

— Это правда, — скрепя зубами, согласился Баян, — но это не важно, принц Маха — старший сын династии, и его я, канцлер Баян, объявляю наследником престола. Император Тогон-Тэмур даровал мне право отдавать приказы от его имени. И раз настал такой случай, то я пользуюсь этим правом. Править будет принц Маха, а я буду регентом. Потому как это право должно принадлежать не женщине, а канцлеру.

Министры возбуждено загудели. Ситуация складывалась патовая. Сон Нян не ожидала нашего такого сопротивления, думая, что Баян прибудет не скоро. И я еще раз возблагодарила Бога, что мы так оперативно сработали, хотя и получилось это непонятно как.

— Что вы скажите, господин советник? — сказала Сон Нян, обратившись к Тал Талу.

Он бросил взгляд на Баяна, тот смежил веки, как бы давая ему разрешение говорить.

— В таком случае министры должны сами выбрать регента, проголосовав. Таковы законы империи, — ответил Тал Тал.

Я побледнела. Голосование. Есть ли у нас шансы. Все здесь министры жадные до власти и денег. Они ненавидят каждого, кто приходит к власти и готовы сгноить любого выдающегося человека. Никому из них не на руку назначение Баяна регентом.

— Хорошо, устроим голосование, — сказала Сон Нян, — пусть выберут наследника и регента.

— И помните, — Баян обвел взглядом присутствующих, — что император может очнется, и что ответ вы будете держать перед ним. Но если он уже мертв и это утаивается от нас, то боюсь, заявление Гвиби о его воле является незаконным. И это уже будет измена.

Баян как бы случайно лязгнул ножнами мечей о железные латы, напоминая, что вся военная мощь страны принадлежит ему. И он готов силой отстаивать свои права. Министры смущенно опустили головы.

Голосование не требовало отлагательств. Вошли евнухи, в том числе и Колта. Они раздали министрам белые и черные гладкие камни. Белый — означал Аюрдаршира и Сон Нян, черный — Маха и Баян.

Само голосование было тайным. Каждый незаметно опускал нужный камень в вазу из зеленого фарфора. А затем она разбивалась, и камни подсчитывались.

Каждый из нас, даже дети напряжённо застыли, пока наполнялась ваза. Затем Колта поставил ее у подножия трона, который так нагло заняла Сон Нян. Баян подошел и мечом разрубил вазу. Камни как морская волна высыпались на пол. И без подсчета было видно, что они все белые. Кроме одного.

Но это было уже не важным. Министры наперебой бросились присягать на верность Гвиби Ки. Баян кивнул нам, чтобы мы все демонстративно вышли.

Тан Ке Ши подхватил Маху на руки, забрав его у меня.

Как только мы вышли за двери, я сказала:

— Что ты делаешь, Тан Ке Ши! Отдай мне Маху.

— Он мой племянник! — яростно ответил он.

— Тан Ке Ши, как ты мог! Я тебе верила, неужели не мог переступить через свою гордость?

— О чем это ты?

— О голосовании!

— И что? — он прижал к себе Маху, как будто собираясь им защищаться от моего гнева.

— Не мог наступить на