Прохоровка. Без грифа секретности. - Лев Николаевич Лопуховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обычно понятие демографических потерь применяется в отношении всего населения страны или ее отдельных регионов. Людей, занимающихся проблемами вооруженной борьбы и просто военной историей своей страны, в первую очередь интересуют потери сторон с военно-оперативной точки зрения. В безвозвратные потери в этом случае включаются все выбывшие из строя и исключенные из списков части военнослужащие, в том числе попавшие в плен, пропавшие без вести, дезертиры и расстрелянные по приговорам военных трибуналов. По официальным данным, безвозвратные военно-оперативные потери Вооруженных Сил в минувшей войне с учетом пропавших без вести и оказавшихся в плену составили 11 944 тыс. человек (в том числе 12 тыс. в войне с Японией).
В свете последних публикаций эти данные, в том числе и по отдельным операциям, доверия в обществе не вызывают. Слишком многое говорит о стремлении авторов статистического исследования преуменьшить наши потери, соответственно преувеличив потери немецкой стороны. Так, им удалось свести соотношение демографических потерь к 1,7:1 не в нашу пользу, а военно-оперативных потерь сторон — даже к 1,3:1. Последние исследования, проведенные на основе изучения трофейных немецких документов, позволили уточнить потери Германии и ее союзников. В результате соотношение по безвозвратным потерям возросло и составляет 2,45:1 и 2,1:1 соответственно, то есть в полтора раза выше{580}.
Есть серьезные основания для уточнения безвозвратных потерь и советских Вооруженных Сил. Так, по данным знающего специалиста, бывшего помощника начальника ЦАМО РФ полковника С.А. Ильенкова, безвозвратные потери Вооруженных Сил в минувшей войне составляют не менее 13 850 тыс. человек{581}. По занимаемой должности он, видимо, был способен оценить достоверность данных картотеки персональных потерь солдат и сержантов и офицерского состава Центрального архива, коли взял на себя ответственность за опубликованные сведения. Тем более что из этих картотек исключены военнослужащие, снятые с учета безвозвратных потерь. То есть люди, оказавшиеся живыми, в том числе вернувшиеся из плена, дезертиры, лица, направленные в исправительно-трудовые лагеря. По существу, эти данные и являются демографическими потерями, но они в 1,2 раза больше официальных.
Эти сведения косвенно подтверждает и другой официальный источник: «За годы войны из ВС по различным причинам убыло 26,6 млн. человек, более половины из них составили безвозвратные потери»{582}. К тому же практика работы по увековечению памяти погибших и пропавших без вести показывает, что многие тысячи воинов вообще не числятся ни в каких картотеках и базах данных. Об этом говорит и опыт 13-летней работы фонда «Народная память» (правопреемник научно-информационного центра «Судьба»), данные которого использовались при издании Книг Памяти в регионах Советского Союза{583}.
К авторскому коллективу статистического исследования «Гриф секретности снят», в основу которых положены результаты работы комиссии Генштаба в 1988–1989 годах, имеется много вопросов. Например, в нем дан далеко не полный перечень крупнейших операций Красной Армии, в том числе опущена отнюдь не рядовая операция «Марс» (с 24 ноября по декабрь 1942 года). Участвовавшие в ней войска на некоторых направлениях попали в окружение и понесли большие потери в людях, вооружении и боевой технике. Предлагают считать, что эту операцию проводили в демонстративных целях. Эта так называемая «демонстрация» закончилась окружением крупных группировок наших войск! Только безвозвратные людские потери в этой операции составили 70,4 тыс. человек, или 14 процентов от численности войск к началу операции (получается примерно 500 тыс.){584}. Столько потеряли безвозвратно все три фронта в курской оборонительной операции по официальным данным (70,3 тыс. человек). Скрыть большие потери проще, нежели объяснять их причины и называть виновных.
Кстати, автор вовсе не предлагает отбросить результаты работы возглавляемого Г.Ф. Кривошеевым коллектива. Сделано большое и важное дело. По крайней мере, немецкой стороне подобного исследования провести до сих пор не удалось. Опубликованные данные широко используются и, несомненно, будут использоваться и в дальнейшем. Вместе с тем исследователи, особенно те, кто непосредственно работает с архивными документами, обнаруживают многочисленные нестыковки и несуразности в интерпретации содержащихся в них данных о потерях в отдельных операциях. Время от времени сведения об этом появляются в печати. К сожалению, общественность не может получить ответы на вопросы, возникающие в ходе дискуссий. Авторам статистического исследования можно было бы на примере одной из стратегических или фронтовых операций наглядно и подробно раскрыть свою методику определения потерь наших войск в личном составе и боевой технике. Позиция снисходительного умолчания не подобает серьезным ученым. А то нам, простым смертным, не понять, например, почему Кривошеев считает, что Степной фронт в курской оборонительной операции начал воевать с 9 июля? Это время передачи двух гвардейских армий Воронежскому фронту, но в сражение войска Жадова вступили с 11-го, а Ротмистрова — с 12 июля, в составе которого они участвовали в контрнаступлении и в августе. Вообще, тем, кто в 1988–1989 гг. готовил данные для книги «Гриф секретности снят», можно только посочувствовать — видимо, им пришлось выполнять политический заказ, от которого невозможно было отказаться в те годы.
Читатель, наверное, уже обратил внимание на то, что потери войск Воронежского фронта в операции оказались почти в 7 раз выше, чем у Степного. Авторы статистического исследования перераспределили потери между двумя фронтами, сделав их примерно равными, чтобы сгладить тяжелые впечатления от огромных потерь Воронежского фронта, особенно при сопоставлении их с потерями войск Манштейна. Расчет строится на том, что неспециалист не обратит внимания на то, что войска Степного фронта были введены в сражение не с 9-го, а в ночь на 19 июля. Они вели боевые-действия в условиях, когда противник начал отвод своих главных сил. Кстати, в новой военной энциклопедии в этой связи не сочли нужным даже упоминать Степной фронт. «В ходе оборонительных сражений войска Воронежского и Центрального фронтов измотали и обескровили ударные группировки врага, которые потеряли около 100 тысяч человек, свыше 1200 танков и штурмовых орудий, около 850 орудий и минометов, более 1500 самолетов»{585}.
В результате этой не очень хитрой манипуляции с цифрами соотношение по потерям сторон в живой силе выглядит вполне благопристойно: Центральный и Воронежский фронт в сумме — 107,8 тыс. человек против 100 тыс. противника. Что и требовалось доказать. Примеры подобных ухищрений и различного рода нестыковок данных,
