Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл - Татьяна Иванова

— Предъявить такие обвинения! И кому, уважаемому доктору Миду! Скарлетт! Да разве могут знать эти люди какой широкой души был этот человек, разве могут они знать, что всю свою жизнь он посвятил людям. Ведь он, в отличии от других, всегда сначала думал о них, а потом о себе, разве могли они его знать так, как знали его мы, южане!

— Одна из сестер попыталась вразумить эту женщину и уличить ее в несправедливости. Она сказала, что доктор даже в войну лечил раненых янки, попавших в плен. Но эта дама не хотела ничего слушать и продолжала обвинять доктора. После этого два дня подряд он очень переживал и ходил сам не свой, рассказывала миссис Мид. И, наконец, ночью у него случился сердечный приступ, от которого он и скончался.

— Ах, какая нелепость! Бедный доктор, бедная миссис Мид! — воскликнула Скарлетт, — ну а эта особа теперь конечно думает, что ее проклятия сбылись.

— А ведь доктор предчувствовал свою кончину, Скарлетт!

— Как? — Скарлетт изумленно взглянула на Эшли.

— И чем больше я об этом думаю, тем больше в этом убеждаюсь.

— В чем Эшли, в чем Вы убеждаетесь?

— Дело в том, что за неделю до этого миссис Мерриуэзер устроила бал в честь своего шестидесятилетия, ну, и конечно же, туда были приглашены все старые друзья, которым было что вспомнить и о чем поговорить. И надо сказать, что вечер действительно удался. Сначала все веселились и пили шампанское в честь юбилярши, а ближе к вечеру, когда гости уже утомились, многие разместились в саду, и даже не смотря на прохладную погоду, премило вели беседы.

— О сколько было воспоминаний, Скарлетт… — Эшли многозначительно улыбнулся, и покачал головой.

— Дедушка Мерриуэзер не переставал рассказывать о своих военных подвигах во время осады Атланты, а дядя Генри его все время поправлял, порядком всех насмешив. Они вспоминали и моего отца, и наверное специально для меня рассказывали с каким достоинством он держался до самой своей смерти. — Эшли грустно улыбнулся.

— Миссис Мерриуэзер и миссис Мид вспоминали о своей работе в госпиталях, об устроительстве благотворительных базаров и об организации музыкальных вечеров, оценив только теперь, много лет спустя, всю значимость своего труда. Одним словом, каждый вспоминал о своем, и только доктор Мид не принимал участия в этих воспоминаниях. Он одиноко сидел в углу беседки, равнодушный ко всему и даже глаза у него были прикрыты. И он долго так сидел в одной позе, пока я, наконец, не подошел к нему. Я спросил у него не плохо ли он себя чувствует, на что доктор отрицательно покачал головой, а потом ответил, что очень устал сегодня, и вообще устал.

— Видно пора мне, старику, на покой, Эшли, — сказал он, и грустно так улыбнулся.

— Да! — Задумчиво сказала Скарлетт, а потом подумала о другом. Вечер удался, — сказал ей Эшли. Господи, боже мой! Неужели эти люди будут до самого смертного часа жить одними только воспоминаниями о прошлом! Неужели на Свете нет ничего более интересного, чем это? Ну, какой толк перемалывать одно и то же по несколько раз, ведь война кончилась уже более десяти лет назад, и за это время многое переменилось. Что-то в лучшую сторону, а что-то в худшую, но это не важно. Важно то, что Мир стал другим и надо воспринимать его таким, каков он теперь есть, надо пытаться отыскать в этом новом Мире хорошие стороны и использовать их. Скарлетт представила, какая смертная скука была на юбилее миссис Мерриуэзер, — нет, она не хотела бы оказаться там!

Вечер удался! — Скарлетт усмехнулась и ей тут же вспомнился Нью-Йорк, и на нее нахлынула волна радостных воспоминаний, — вот где ей было интересно, вот на что она хотела бы равняться! А Эшли, ах, как он скучен со своими рассказами, как скучны они все! В своих воспоминаниях о былом они подобны старому пауку, который сплел себе однажды паутину и ограничившись ею отгородил себя от всего Мира, а потом до того к ней привык, что стал воспринимать этот свой маленький ниточный мирок за настоящий большой Мир.

ГЛАВА 47

На следующий день Скарлетт направилась с визитом к тетушке Питтипет. Эшли сообщил, что она в последнее время плохо себя чувствовала, а вчера и вовсе не вставала с постели.

Старая дама действительно была больна, она выглядела утомленной, под глазами наметились темные круги. Зная слабость старушки ко всякого рода безделушкам, Скарлетт, решив ее порадовать, заехала по пути в свой магазин и набрала там полную корзинку вязально-швейных принадлежностей, а старой даме сказала, что все это она привезла ей в подарок из Нью-Йорка.

Тетушка обрадовалась ее визиту, и так как Индии в это время не было дома, тут же, перейдя на приглушенный шепот, начала жаловаться на нее Скарлетт.

— Ах, Скарлетт, Индия такая бессердечная, что с ней случилось в последнее время, не понимаю! Она совершенно не сочувствует мне, а ведь ты же видишь, дорогая, как я больна!

В глазах тетушки заблестели слезы и она просунула руку под подушку, чтобы достать носовой платок.

— Мне и словом-то перемолвиться не с кем, она никогда не посидит около меня, никогда ни о чем не расскажет, все ссылается на дела. А какие могут быть дела у двух одиноких женщин. Ах, Скарлетт, дорогая, как хорошо, что ты пришла.

Тетушка Питтипет наклонилась и подняла с пола корзинку, которую ей принесла Скарлетт.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула она, перебирая содержимое этой корзинки, и слезы, как по мановению волшебной палочки, тут же исчезли из ее глаз.

— Какое дитя, — подумала Скарлетт и снисходительно улыбнулась тетушке.

— Ну а теперь, тетя Питти, расскажите мне о новостях, сказала она старушке, хоть и знала наперед, что та начнет сейчас пересказывать то же самое, что и Эшли. Однако сообщение новостей для Петтипет Гамильтон было настолько увлекательным и желанным событием, что несомненно могло поспособствовать ее скорейшему выздоровлению и Скарлетт, посадив старую даму на своего любимого конька, приготовилась поиграть в терпеливую слушательницу, отпустив на это занятие полчаса.

Помимо новостей о похоронах доктора Мида и юбилее миссис Мерриуэзер, тетушка Питти поведала Скарлетт и еще кое о чем. Она рассказала, что к ним с Индией приезжала погостить из Мейкона Милочка Уилкс со своим годовалым сыном.

— Ах, Скарлетт, какой это чудесный ребеночек, такой пухленький блондинчик! А уж как Милочка над ним ворковала, как тряслась, когда я или Индия брали его на руки. Конечно, ведь это долгожданный ребенок, она, бедняжка, столько лет не могла родить. И я скажу тебе, Скарлетт, — тетушка снова перешла на шепот, словно опасалась, что в совершено пустом доме, не считая хлопотавшего внизу дядюшки Питера, ее кто-то мог подслушать.