Вселенная Ехо. Том 2 - Макс Фрай

– Да уж, могу себе представить… Кстати, готов спорить, что в княжестве Кебла смешанные браки совершенно невозможны, как бы замечательно эти ребята друг с другом ни уживались.

– Да, пожалуй, – согласился Шурф. – Но порой случаются исключения. Боюсь, сейчас тебе снова предстоит как следует удивиться.

– Не сомневаюсь, – вздохнул я. – Если уж ты твердо намерен меня удивить… Выкладывай, что там у тебя? Романтическая история о трагической любви эхла и крёггела?

– Нет, что ты, – он укоризненно покачал головой. – Это было бы слишком. Но вот наш сэр Мелифаро является потомком и великанов и гномов одновременно. Хотя человеческой крови у него куда больше. Бабушка его матери была из низкорослых эхлов – немного выше двух метров. Случилось так, что она вышла замуж за человека, который любил высоких женщин, да и сам был, мягко говоря, не малыш. А вот дед его отца, сэра Манги, был из равнинных крёггелов. Говорят, он жил на болоте и иногда навещал одинокую лесничиху, прабабку сэра Мелифаро.

– Вот это новость! Всегда подозревал, что наш сэр Мелифаро – чудо из чудес. Смешать великанов с гномами, чтобы получить такой потрясающий результат – да, дело того стоило!

– Надо отдать должное сэру Мелифаро, он унаследовал и добродушие эхлов, и язвительность равнинных крёггелов, – заметил Шурф. – Именно поэтому он часто бывает совершенно невыносим, но на него невозможно подолгу сердиться. Даже когда он перевирает мою фамилию.

– Фамилия – это еще пустяки, – ухмыльнулся я. – Поверь мне, этот злодей способен на вещи и похуже!

– Ну уж, не знаю, что может быть хуже, – буркнул Шурф.

– Дело вкуса, – примирительно сказал я. – Рассказывай дальше, ладно? Какие еще бывают крэйи? Или это все?

– Ну почему все. Я еще не упомянул фаффов. Фаффы выглядят в точности как люди – в тех случаях, когда они хоть как-то выглядят.

– Не понял.

– А тут и понимать нечего. Фаффы – это «невидимые люди». Они отличаются удивительным свойством то и дело исчезать или просто сливаться с окружающим миром. В комнате их нередко принимают за предмет обстановки, в лесу – за дерево, а в пустом пространстве их вообще не видно. Им необходимо прилагать определенные усилия, чтобы оставаться видимыми и выглядеть как люди. Кстати, фаффы очень легко обучаются Очевидной магии. Она дается им куда легче, чем людям и эльфам. Общеизвестно, что основатель Соединенного Королевства Халла Махун Мохнатый был чистокровным фаффом. Собственно говоря, «Мохнатым» его прозвали из-за шубы, с которой Халла Махун не расставался даже летом, заботясь о том, чтобы его всегда было видно.

– Ну дела! – уважительно сказал я. – Выходит, предки леди Меламори были невидимками?

– Совершенно верно, – согласился Шурф. – Но это ничего не значит: с тех пор фаффы так перемешались с людьми и эльфами, что их потомкам приходится годами изучать магию, чтобы снова научиться искусству исчезать. Теперь, пожалуй, я должен упомянуть хлеххелов, которые тоже похожи на людей, но обладают способностью подолгу жить под водой. В пригороде Ехо до сих пор живет несколько семейств хлеххелов, и все они имеют по два дома – на суше и на дне Хурона. Городские власти отвели им под строительство специальный участок реки, там, где не ходят суда. Хлеххелы – удивительные существа. Странностей и причуд у них побольше, чем у иных эльфов – взять хотя бы Кибу Кимара и его поэзию! Специалисты говорят, что он – гений; любители поэзии сплетничают, будто Киба использует Запретную магию, чтобы приворожить своих читателей. А на самом деле он просто продолжает полузабытые традиции своих предков, о которых мы почти ничего не знаем.

– Ага, значит, Киба Кимар – водяной, – заключил я. – Ну-ну, все любопытственней и любопытственней. Кому еще будем мыть кости?

– Какое странное выражение, – отметил Лонли-Локли. – Надо будет запомнить. Что касается крэйев, среди них еще есть кархавны – так называемые «древесные духи». Между прочим, кочевники, которыми ты, с позволения сказать, правил несколько лет, все как один – чистые кархавны, без примеси человеческой крови.

– Ничего себе! – в очередной раз удивился я. – А чем же они отличаются от людей?

– Можно сказать, почти ничем. Кроме того, что каждый кархавн каким-то непостижимым образом связан со своим деревом. Это не значит, что все они живут в лесу. Постоянный контакт с деревом для кархавна не является насущной необходимостью, поэтому он может поселиться где угодно и путешествовать сколько душа пожелает. Хотя говорят, что от свиданий со своим деревом кархавны получают ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Хорошо, наверное, быть кархавном, – мечтательно протянул я.

– Ну, как сказать. – Лонли-Локли с сомнением покачал головой. – Если дерево погибнет, связанный с ним кархавн умрет. И наоборот – если убить кархавна, засохнет его дерево.

– Это уже хуже, – нахмурился я. – Слишком опасно! Если бы я был кархавном, я бы, наверное, поселился под своим деревом. Сидел бы там в полном боевом вооружении и отбивался от лесорубов до последней капли смолы.

– Вряд ли. Если бы ты действительно был кархавном, ты бы не бледнел при мысли о смерти, – заметил Шурф. – Кархавны со смертью на короткой ноге: они рождаются мертвыми.

– Все? – тупо переспросил я.

Моя голова определенно начинала перегреваться. Знакомый, обжитой Мир, в котором я так уютно устроился, в очередной раз рушился у меня на глазах. Ему на смену приходило совсем иное пространство: загадочное, притягательное, но уж никак не уютное – по крайней мере, пока.

Как я еще при этом управлял амобилером – вот что удивительно.

– Да, абсолютно все кархавны – мертворожденные, – кивнул Шурф. – Странно, правда? Родители относят бездыханного младенца куда-нибудь, где растут деревья, и оставляют его там на несколько часов. А когда они возвращаются, ребенок уже жив.

– Страсти какие! – Я выдавил кислую улыбку.

– Да, пожалуй. А есть еще хребелы – так называемые «чистые духи». Это самые загадочные из крэйев. Я прочитал множество книг, в которых рассказывается о хребелах, но до сих пор их таинственная суть кажется мне величайшей загадкой. Скажу тебе больше, я даже не понимаю, почему их тоже считают крэйями. Возможно, лишь потому, что они – исконные обитатели Хонхоны? Все крэйи человекообразны – если не постоянно, то по крайней мере время от времени. А хребелы никогда не принимают человеческий облик, хотя охотно пользуются человеческой речью. Такие существа встречаются среди растений, птиц, животных, камней…

– Говорящие камни? – изумился я.

– Да, и такое бывает. Понимаю, поначалу в это трудно поверить – до тех пор, пока какой-нибудь камень не заговорит с тобой на древнем языке Хонхоны.

– Тогда мне, пожалуй, придется сбегать за переводчиком, – усмехнулся я. – Я же не знаю ни слова на этом вашем древнем языке. А кстати, мы сможем прийти к взаимопониманию? Я имею в виду, логика у них та же, что и у нас? Или тут даже переводчик не поможет?

– Нет, почему же. Все хребелы обладают той разновидностью разума, какая в той или иной степени присуща всем человекоподобным расам. Понимаешь же ты буривухов.

– А буривухи – хребелы?

– Разумеется. А кем еще могут быть говорящие птицы?

– Да кем угодно, – устало вздохнул я. – Скажи-ка лучше, говорящие камни – они действительно существуют? Их можно где-нибудь встретить? Или о них только в книгах написано?

– Зачем далеко ходить? Все камни, из которых Халла Махун Мохнатый построил Холоми, – хребелы. Я читал, что во время постройки Холоми Халла Махун не поленился лично осведомиться у каждого камня, в каком месте ему хотелось бы лежать. А в некоторых текстах встречаются многозначительные намеки, из которых можно сделать вывод, что замок Холоми в свое время невзлюбил молодого Короля Мёнина, поскольку у них вышел какой-то спор о смысле жизни и Мёнин, по молодости лет, не сумел проявить должного уважения к собеседникам.

– Поссориться со стенами собственного замка – вот это, я понимаю, неуживчивый характер! – невольно рассмеялся я. – Слушай, а почему они не сказали мне ни слова, эти камешки? Я же несколько раз приезжал в Холоми по разным делам. А однажды даже провел несколько дней в одной из камер.

– Камни Холоми – очень старые хребелы, – пожал плечами Шурф. – С возрастом они стали молчаливыми. А может быть, у камней иное чувство времени. Возможно, они полагают, что их спор с Королем Мёнином случился совсем недавно, и до сих пор обижаются на него. Или вообще на весь род человеческий.

– А также крэйский и кейифайский, – вздохнул я.

– Ну да, именно это я и имел в виду, – подтвердил он. – Знаешь, в последние столетия в Соединенном Королевстве, да и во всем Мире, сложилась традиция употреблять слово «люди» по отношению ко всем, кто выглядит как человек. Все расы и народы так перемешались – было бы довольно затруднительно говорить о ком-то: «этот полукейифай с четвертью человеческой и четвертью крэйской крови», когда можно просто сказать «человек», не расспрашивая незнакомца обо всех его предках до сто тридцать второго колена. Ну, иногда бывает – с первого взгляда видно, что перед тобой стоит чистый эльф или крэйи, чьи предки вступали в браки только со своими, – в таких случаях слово «человек» употреблять не обязательно, хотя тоже можно. На такие вещи никто не обижается. Скорее уж наоборот. Неудивительно, если учесть печальную участь и скандальную известность эльфов Шимурэдского леса. Можно понять, почему у нас, в Соединенном Королевстве, многие потомки кейифайев прилагают усилия, чтобы выдать себя за людей.