Пляска в степи (СИ) - Богачева Виктория

Так сказал гонец. А Звенислава знала одного лишь княжича. Как и все собравшиеся на подворье. Она была уверена, что думали они нынче об одном человеке. О Святополке Мстиславиче.

— Ступай в терем, государыня, — воевода подошел к ней и, придержав за локоть, отвел в сторонку. — Чего тебе на ветру стоять, застудишься еще. Как рассудим, я тебе все и обскажу.

— Нет, — упрямо сжав губы, княгиня мотнула головой. — Я никуда не уйду. Я должна знать.

— То мужские дела, — словно малому дитю втолковывал ей дядька Крут. — Мне Мстиславич наказал тебя беречь. Так что ступай в терем.

— Нет, — стояла на своем Звенислава, и дядька Крут захлопал глазами.

Не привык он, чтоб его не слушались. А княгиня сжала в отчаянии кулачки и подбородок еще вскинула, чтобы выше казаться. И замерла напротив воеводы, всем своим видом показывая, что в тереме она отсиживаться не собирается.

Избаловал, ох, избаловал водимую князь!

— Дитя побереги, — сжав зубы, рыкнул воевода и насильно повел княгиню за собой. — Непраздной бабе след в горнице сидеть, под бабьим присмотром.

— Я тебе не баба! Я княгиня ладожская, — Звенислава выдернула руку и сердито посмотрела на дядьку Крута. Крылья ее носа трепетали, вторя шумному, взволнованному дыханию.

Воевода опешил. Мыслил, как бы не рассмеяться, уж больно грозный воробышек ему в плечо отчаянно сопел. Так и глядел на княгиню, растерянный. То ли на руках в терем отволочь, то ли в горнице запереть, то ли Мстиславичу пожаловаться, когда вернется.

Выбрал же совсем иное.

— Уважь старика, а, государыня? — попросил ласково и подавил улыбку, увидев, как дрогнула княгиня. — Муж твой мне голову открутит, коли с тобой что приключится. Да и сам себя со свету сживу. Ступай в терем, я приду к тебе скоренько.

— Хорошо, — разом утихнув, отозвалась княгиня. — Но смотри же: ты обещался!

— Приду, приду, — нетерпеливо закивал воевода, легонько подталкивая княгиню в спину.

Звенислава посмотрела на него через плечо и поднялась на крыльцо, перехватив княжон у тетки Бережаны. Братец Желан все топтался подле мужей, а потом и вовсе вместе с воеводой да кметями за ворота вышел. Рогнеды же и след с подворья простыл. Ускользнула куда-то.

— Матушка, что-то с батюшкой приключилось? — Яромира поглядела на нее серыми, отцовскими глазами и жалобно шмыгнула носом.

— Ну что ты, моя ясочка, — Звенислава ласково погладила ее по светлым волосам и заправила выбившиеся из-под нарядного очелья прядки. — С нашим князем все ладно. Гонец уморился, с дороги-то. Отоспится и будет здоровее прежнего.

Соврала девчушкам — и даже голос не дрогнул. Ну, хоть заулыбались обе. Любава потянулась к тоненькому височному колечку, прилаженному к очелью. Потеребив его пальчиком, поглядела на княгиню с завидной уверенностью.

— И дары нам привезет, да? Он обещался! И нам, и тебе.

— Привезет, конечно, — кивнула Звенислава.

В другой раз она бы укорила девочку, мол, негоже отца ждать ради подарков. Но нынче не стала. Позабыли про мертвого гонца — и добро.

В терем же вместе с княжнами вернуться у княгини не вышло, хоть она и намеревалась сделать в точности так, как сказал дядька Крут. Ей помешала подбежавшая чернавка.

— Матушка, — залепетала встрепанная девка. — Там этот... пришлый мужик... ну, в клети который... глотку дерет, княгиню позвать к себе просит, — зачастила она, испуганно поглядывая на свою госпожу.

Звенислава нахмурила пушистые брови.

— Сбыгнев что ли? — растерянно спросила чернавку, которая знала не больше нее самой.

— Уж не ведаю, как звать-то его, — повинилась та. — Притек он к нам на Коляду.

Да, так и есть. Сбыгнев.

— А надобно ему что?

— Не ведаю, — снова развела руками чернавка. — Сидит да в клети завывает, мол, государыню-княгиню ему надобно...

В иной какой день ни за что бы не сошла с места Звенислава. Станет она еще к пленникам мужа бегать. Да мало ли кого они зовут! Что она им, девка дворовая? Покликал, а та и бежит радостная?..

Но нынче была у княгини на сердце великая сумятица. И мыслила она не особо складно, словно через пелену. Потому, отмахнувшись от увещеваний тетки Бережаны, спустилась с крыльца и пошла обходить терем. Святополковского десятника Сбыгнева да воеводу Брячислава держали в клетях на черной стороне.

— Что тебе надобно?

Звенислава остановилась в паре шагов от тяжелой двери, которую снаружи держал крепкий запор. Охранявший десятника кметь вылупился на нее, не ведая, что сказать. Да и смеет ли он... Она впервые порадовалась про себя, что мужа в тереме нет. Небось, уже бы в горнице запер.

— Княгиня? — с той стороны послышался недоверчивый мужской голос. Зашуршало примятое ногами сено, а потом небольшой просвет между дверью и стеной заслонила тень.

— Звениславой Вышатовной меня зовут, — она задрала нос и спросила строго, чтобы голос не дрожал. — Чего раскричался? Девушек моих своим ревом пугаешь.

— Так уж и раскричался, — пробурчали из-за двери. — Правду говорят, что гонец на подворье помер?

— Кто говорит?

— Да девушки твои и говорят, Звенислава Вышатовна, — в том, как десятник произнес ее имя, не слышалась насмешка, и, поразмыслив, она решила еще немного задержаться подле клети.

Кметь все еще молча глядел на нее, и удивление в его глазах нынче сменилось осуждением. Доложит воеводе Круту, непременно доложит. Звениславе захотелось притопнуть мягким сапожком. Да пусть кому-угодно сказывает! Она княгиня ладожская, в своем праве на подворье распоряжается.

— А коли и правда? — спросила она и впрямь заинтересованная.

— А про княжича он тоже молвил? Что идет княжич-то? — долетел до нее вкрадчивый голос Сбыгнева.

Ну, чернавки да холопы! Вольны языком молоть! Нынче, верно, уж все городище ведает, разнесли весть по всем уголкам.

— А коли и правда? — повторила она без былой смелости.

— Значит, идет на Ладогу Святополк, — отозвался десятник. — Значит, получилось у него задуманное исполнить.

— Что — задуманное? — спросил ломким, чужим голосом.

— Мужу твоему отомстить.

Звениславе казалось, что разом, со всего маху налетела она на толстую стену. Ни вздохнуть не могла, ни пошевелиться. Лишь смотрела на толстый деревянный запор, и в голове у нее было пусто. А в груди что-то сжималось, мешая дышать. Сколько так простояла — не ведала. Очнулась лишь, когда снова раздался мужской голос.

— Государыня, передай воеводе вашему, Круту Милонеговичу, что надобно с ним десятнику Сбыгневу поговорить.

— Передам, — пообещала Звенислава словно во сне. — Передам.

Пошатываясь, княгиня побрела прочь. Словам Сбыгнева она поверила сразу и безоговорочно. Нашто ему лгать?..

Как же так могло выйти, что на Ладогу шел княжич Святополк? А что Ярослав?.. Не мог ведь он брата пустить разорять свое княжество. Выходило… выходило, пропустил? Выходило, отомстил ему проклятый княжич?..

Звенислава сцепила зубы и решительно потрясла головой. В голову лезла одна-единственная, непрошенная мысль, и она гнала ее от себя изо всех сил. Если подумает, то дурное точно сбудется.

Ей пришлось замедлить шаг, когда она почувствовала острую, режущую боль внизу живота. Звенислава накрыла его ладонью и глубоко вдохнула, задерживая дыхание, чтобы переждать, пока резь утихнет.

Благо, на подворье людей было мало, никто не глядел косо на застывшую на одном месте княгиню.

Звенислава сделала небольшой шаг, затем еще один и еще. На лбу выступила влажная испарина, и она поспешно смахнула ее тыльной стороной ладони. Боль внизу живота стала поменьше, и она смогла потихоньку вернуться в терем.

Нужно дождаться дядьку Крута, тогда они обо всем и потолкуют. А прежде она не станет ни о чем дурном мыслить, еще накличет беду. Но в груди тоскливо ныло сердце. Что—то приключилось с Ярославом, иначе никак бы Святополку к Ладоге не пробиться. Князь бы костьми лег, но не дозволил.

Может, и лег…

И Сбыгнев сказал, что, мол, получилось у Святополка старшему брату отомстить…