Пляска в степи (СИ) - Богачева Виктория

Всхлипнув, Звенислава поспешно зажала рот ладонью.

Вскоре в терем пришла Любава Судиславна с младшей дочкой. Их прислал воевода, с княгиней время коротать. В горнице, в которой рукодельничали женщины, даже Рогнеда показалась. Верно, совсем уж тяжко стало в одиночестве. У Звениславы то и дело игла из рук выскакивала, и нитка рвалась, но она крепилась, улыбалась встревоженным княжнам. Хоть и малые они, а видели, что у нее на сердце неспокойно. И самим также было.

Дядька Крут в терем глубокой ночью воротился. Уж и тетка Бережана давно княжон спать увела, и Рогнеда к себе в горницу вернулась, и Любава Судиславна дочку обратно в избу услала, а Звенислава все ждала. На женскую сторону не уходила, сидела в горнице на лавке да невидящим взором в неровном свете лучины разглядывала узор на рушнике.

Она резко встала, когда на пороге появился воевода, держа в руках смятый плащ. Пока в терем спешил, запыхался. Волосы из-под очелья выбились, по плечам растрепались.

Дядька Крут поглядел на княгиню да на жену и плотно прикрыл за собой дверь. Потоптался на месте и прошел в горницу, сел за стол.

— Ты не голоден, дядька Крут? Хочешь чего-нибудь? Кваску? — опустившаяся рядом с ним на лавку Звенислава забросала его вопросами.

Лишь бы о главном не говорить. Так крепко ждала, пока воевода вернется, а, увидав, испугалась. Что скажет он?.. Чувствовала она, что когтистыми лапами скребется в терем беда.

— Ничего не надобно мне, благодарствую, — воевода махнул рукой. — Квас уже поперек горла стоит.

Звенислава кивнула и попыталась улыбнуться дрожащими, неверными губами. В тот миг сделалась она похожей на ту девчонку, какой была, когда токмо привез ее князь на Ладогу. Такая же испуганная и растерянная, с широко распахнутыми зелеными глазищами и тоскливым взглядом.

— С боярами мы говорили. С теми, кто за Ярослава, — начал воевода. — Порешили самим гонцов навстречу князю отправить. Так все и разузнаем.

Звенислава просветлела лицом. Потом вспомнила про слова Сбыгнева и закусила изнутри щеки.

— Мне десятник Сбыгнев сказал, что коли идет Святополк на Ладогу, стало быть, тот исполнил, что замыслил, — сказала и быстро на воеводу посмотрела.

У того на щеке дернулась жила, и он ожег княгиню недовольным взглядом. Она лишь пуще выпрямилась и подбородок задрала. Ну уж нет. Этим ты ее не проймешь!

— Негоже тебе с этим псом говорить, государыня, — пробурчал дядька Крут. — Его князь в клеть не за добрые дела посадил.

— Я все про то ведаю, — Звенислава прищурилась. Показалось на секунду, что воевода ей зубы принялся заговаривать. — Мне князь сказывал. А еще Сбыгнев просил передать, что ему с тобой поговорить надобно.

— Ну уж это слишком! — дядька Крут стукнул кулаком по столу и повернулся к жене. — А ты где была, пока княгиня на подворье с кем попало якшалась?!

— Крут Милонегович! — Звенислава выросла над ним, резко поднявшись с лавки. — Довольно этого! Я, может, потому к нему пошла, что он единственный, кто правду мне в лицо скажет!

— Да нашто тебе эта правда, государыня? — искренне опешил воевода. — Дела ратные князь на нас оставил. Мы с мужами мудрыми покумекали, все обсказали. Отправим своих гонцов да будем ждать. Нет еще той правды, которую ты чаешь услышать.

— Дела ратные на вас, а княжество — на меня! — упрямилась Звенислава. — А ты меня, словно чернавку, все в сторонку да в сторонку задвигаешь!

— Да ведь непраздна ты! — не сдержавшись, взревел дядька Крут. — У тебя дитя народится, ты его беречь должна! И себя!

— Это не токмо дитя. Это сын Ярослава. Княжич, будущий князь ладожский, — Звенислава поджала губы. — А чтобы княжить, у него стол должен быть! Земли! Княжество! А коли и взаправду Святополк на Ладогу идет, то все это надобно защищать.

— Вернется князь — все ему обскажу, государыня, уж не взыщи. Пусть с тобой потом муж разговоры разговаривает.

Звенислава мгновенно осеклась и посмотрела на воеводу тоскливым взглядом.

— Что же ты мне душу-то рвешь, Крут Милонегович? Ужели сам о том не мыслил? — она без сил опустилась на лавку и спрятала в ладонях лицо. — Хочешь, чтобы я вслух сказала?.. Что коли Святополк на Ладогу идет, стало быть, беда приключилась с нашим князем?..

Договорив, она заплакала. Ее плечи и голова сотрясались от рыданий, жалобно звенели прилаженные к кике рясны и усерязи. Любава Судиславна подорвалась с места, захлопотала вокруг княгини да еще и мужу поспевала кулаком грозить. Мол, старый дурень, посмотри, до чего девочку довел. Так взашей его из горницы и вытолкала и одна осталась Звениславу Вышатовну успокаивать.

На другой день воевода отправил в Белоозеро, к сыну своему, Будимиру, гонца. Хотел, мол, просто справиться, как в наделе все обстоит, спокойно ли, сколько воинов в дружине осталось, как люди себя ведут. Княгине об этом на ухо шепнул, поймав ее после утренней трапезы на подворье. Звенислава посмотрела на него потухшими глазами и поблагодарила тихим голосом. Немало сил у нее отнял минувший вечер. Не осталось их, чтобы спорить али что-то выспрашивать.

Седмица прошла словно в тумане. Все-все делала Звенислава, что княгине положено, в памяти ничего не отложилось. Что ела, о чем и с кем говорила, куда ходила, какой узор вышивала — ничего бы она не сдюжила вспомнить, вздумай кто ее спросить. Вроде жила, а взаправду и не жила толком. По ночам снился Ярослав. Во сне он улыбался и подкидывал в воздух их маленького сына. Просыпалась она на мокрой от слез подушке.

Меж тем с каждым днем становилось все теплее. Все ярче светило доброе весеннее солнышко. Снег стремительно сошел с полей, а в лесу остался он лишь в совсем глухой, непроходимой чаще. Не зря пекли птичек да забирались с ними на высокие холмы, да пели звонкие песни. Дозвались все же люди весну.

В терем вскоре приехал еще один гонец. Не тот, кого дядька Крут отправлял. Другой, кто-то и не из ладожских земель. Сказывал, мол, и впрямь княжича Святополка с войском видали на дороге, спешно тот движется на север.

Тогда-то и стало все ясно.

Вечером дядька Крут позвал в княжью гридницу бояр из тех, кто за Ярослава всегда вступался. Туда же и Звенислава пришла, хотя редко такое бывало, чтобы девку в гридницу пускали. И князь из чужого княжества — Желан Некрасович, еще пояс воинский не вздевший. Но, верно, такое уж им выдалось время, что многие прежние устои пришлось попрать. Да и воевода порешил, что лишним не будет. Пусть ведают все, что народится у князя вскорости сын.

Будимиру же дядька Крут второго гонца отправил. Велел забрать из Белоозера жену да дочерей Святополка и со всеми верными людьми, какие есть, поспешать в ладожский терем.

Место для княгини воевода тоже по уму подобрал. Усадил ее подле Любши Путятовича. Старик всегда Ярослава любил, еще когда робичичем его все звали. Ни разу дядька Крут не слыхал, чтобы боярин так про князя сказал.

Правда, Гостивита Гориславича позвать позабыли. Да тот и без них обо всем проведает, полон терем чужих ушей.

— Нужно рассудить нам, как Ладогу оборонять станем, — закончив пересказывать слова двух гонцов, воевода обвел взглядом собравшихся в гриднице бояр.

Сам он встал с лавки да вышел в середку, чтобы княжий престол ровнехонько позади него оказался. Напомнить хотел, как на верность Ярославу дружина присягала. Да и бояре то же самое обещали.

— А может, он с добром идет, — раздался робкий голос, и на него тотчас зашикали свои же старики.

— Знамо дело, с добром, — хмыкнул дядька Крут. — С таким же добром, с каким на южные княжества хазар натравил. С копчеными сговорился, стервец. На этом самом месте десятник его, Сбыгнев, всю правду про княжича поведал! Какие дела он творил, что даже самые верные ратники от него отвернулись! — он взмахнул кулаком и хлопнул им о раскрытую ладонь.

Звенислава поежилась. Неуютно ей было подле думающих мужей сидеть. Совсем себя никчемной птахой подле них мыслила. Да и боялась она. Простой люд, может, и любил князя, а вот среди бояр такого единства не было. Схоронив глаза за длинными жемчужными ряснами, она бросила косой взгляд из-под пушистых ресниц на Любшу Путятовича, силясь угадать, о чем тот думал. Нахмурен старик крепко был, вот и все. Кустистые седые брови аж в одну линию на переносице сошлись. А ну как откажутся Святополку сопротивляться? Отдадут тому Ладогу? С ней-то что будет тогда? А с дитем, с княжнами? Кто за них вступится?..