Хозяйка дома Чантервиль - Татьяна Михаль

Я мысленно засмеялся и вслух перечислил её подарки:

— Молодильные яблоки, живая вода, вода из кровавого пруда как противоядие от любой отравы, артефакты с самоцветами для причёсок, попоны из самых лучших тканей с украшениями… Оливия я даже не могу вспомнить всё остальное, что ты решила подарить!

— Ещё подарки для родителей и родственников жениха и невесты. Их друзьям. Подарки детям, гостям и на всякий случай, про запас приятные мелочи… — задумчиво проговорила Оливия.

Покачал головой и с усмешкой сказал:

— Это мне впору переживать, что подарок от всего королевства по сравнению с твоими дарами будет выглядеть мелко и невзрачно.

— Ну-у-у-у… Подаренный кусок земли – это очень круто, Джон! — в своей непревзойдённой манере и с необычными словами, произнесла Оливия.

Мы оба рассмеялись.

Из её причёски вдруг выбился локон. Не удержался и взял в пальцы упавшую ей на плечо золотистую прядь волос. Оливия замерла и выжидательно посмотрела прямо мне в глаза.

— Если бы не артефакты для волос, то я вечно бы ходила растрёпанная, — прошептала она.

Я выпустил из пальцев мягкую шелковистую кудряшку.

— У тебя красивые волосы, хотел бы увидеть их распущенными, — слова вырвались сами собой, но я не стал жалеть о них и говорить что-то ещё, желая прикрыть правду ложью.

Вдруг я явственно представил себе, что моя рука лежит у неё на подушке, удерживая золотую волну разметавшихся прядей. Воочию представил себе наготу Оливии… Как же это было бы прекрасно!

— Мне ваши волосы тоже нравятся… — вдруг произнесла Оливия шёпотом тайное признание. — Давно хотела к ним прикоснуться…

Она снова перешла со мной на «вы». Такие перемены происходили в моменты её сильного волнения. И мне нравилось её смущение. Яркая и смелая, но при этом так легко было её смутить.

С опаской глянул в замечательные глаза Оливии. Воздух вокруг нас вдруг сгустился и стал тяжёлым.

Я встал с кресла и пересел к ней на диван, чтобы разделяющий нас коктейльный столик не мешал более интимному общению.

Оказавшись рядом, окружающий мир словно исчез. Я перестал замечать, где нахожусь – больше не было веранды. Прекрасный сад угас по сравнению с красотой Оливии.

Я не мог бы с уверенностью сказать, кто из нас первый придвинулся друг к другу ближе, хотя подозревал, что это был я. Оливия находилась очень близко, подол её платья касался моих ног. Её удивительные глаза стали просто огромными, а губы приоткрылись.

Она несмело прикоснулась ко мне, пропустила между тонких и длинных пальцев пряди моих волос и произнесла чуть хриплым голосом:

— Такие мягкие…                                                                                                                                                                                                                                                                                                                              

* * *

Оливия Чантервиль

Я не понимала, что изменилось между нами, но перемена произошла молниеносно.

В немом ожидании я смотрела в завораживающие глаза Тёрнера, на его чётко очерченные губы. Они – соблазн. И было бы истинным блаженством поцеловать эти губы.

Коснулась, наконец, его тёмных волос и поразилась их шелковистости.

— Такие мягкие… — произнесла я вслух. Голос мой стал хриплым.

У Джона потемнели глаза. Он коснулся указательным пальцем моего подбородка и, приподняв лицо, сказал:

— Я хочу поцеловать тебя, Оливия… Ты позволишь?

Внутри меня словно взорвался фейрверк из эмоций, и я едва удержалась, чтобы не закричать радостно – «ДА-А-А-А-А!!!»

Но вот улыбку сдержать не смогла.

«Люблю, когда мужчина берёт инициативу в свои руки», — подумала про себя.

Вслух сказала:         

— Позволяю…        

Тут же закрыла глаза и почувствовала неукротимую дрожь от ожидания поцелуя.

Сначала я ощутила жар его дыхания, а после лёгкое прикосновение мягких губ к своим. Он словно спрашивал разрешения, знакомился, пробовал.

Я не удержалась и прильнула к мужчине, наслаждаясь теплом его губ, жадно вбирая в себя каждую чувственную секунду. Раскрыла губы и позволила свершиться сказочному поцелую.

Тут же руки Джона притянули меня к себе ближе. Одна рука легла на затылок, другая на спину.

Обуреваемый страстью, он накрыл губами мои губы жадно и горячо, словно путник, давно не пивший живительную воду.

Джон крепко прижал меня к своему сильному, мускулистому телу.

А я со всем превеликим удовольствием, по-хозяйски перебралась к нему на колени, запустила пальчики в его мягкие волосы и наслаждалась этой невозможно чувственной близостью.

Я давно не девочка. Я женщина. У меня были мужчины, были поцелуи и страстные ночи. Но до сих пор я не знала именно таких поцелуев, сильных, властных, таких возбуждающих и жгучих – всё моё тело в ту же секунду превратилось в сплошной огонь.