Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль

Характер поэта, каким он вырисовывается в его лирике, не менее сложен, чем его полная крутых перемен и скитаний жизнь. Аль-Мутанабби часто увлекался грандиозными замыслами и неосуществимыми надеждами, которых быстро переходил к глубочайшему пессимизму. Чувство собственного достоинства легко превращалось у него в высокомерие, жажда независимости — в неуживчивость, а честолюбивые устремления становились причиной его угодливости и раболепия.

Большинство стихотворений аль-Мутанабби — панегирики высокопоставленным лицам, содержащие картины сражений поистине эпического размаха. Как и все панегиристы его времени, в традиционных и порой выспренних выражениях прославлял он покровителя, приписывая ему все древнебедуинские добродетели, в которых видел залог возрождения арабского могущества и былой славы.

Однако, несмотря на всю традиционность, в панегириках аль-Мутанабби есть нечто, отличающее их от поэзии многочисленных придворных панегиристов его времени. В стихах аль-Мутанабби всегда присутствует сам поэт, его личность: он часто с гордостью говорит о своей храбрости, о таланте, о блеске и популярности своих стихов, как бы «возрождая» древние отношение к поэтическому творчеству, когда бедуинский поэт восхвалял героев своего племени как равных себе воинов и не гнушался прихвастнуть своей собственной доблестью. Но во времена аль-Мутанабби былое родовое единство, придававшее значение личности поэта, было давно разрушено, а представление о достоинстве отдельного человека на арабском средневековом Востоке не сложилось. Отсюда пессимизм, а порой и отчаяние зрелого творчества аль-Мутанабби, поэта с ярко выраженным личностным началом, «не находившего себе места» в структуре общества и сознания того времени.

Широко используя весь арсенал арабской поэтической техники, аль-Мутанаббн как бы вдохнул новую жизнь в классическую касыду, придал ей звучность и силу. Многие его бейты-афоризмы обрели самостоятельную жизнь в языке. Мастерство построения образа, монолитность и чеканность формы, музыкальность стиха — все это принесло аль-Мутанабби заслуженную славу у современников и потомков. Сторонники традиционной поэзии ценили в его касыдах бедуинский дух, сторонников «Обновления» привлекала яркость поэтического языка, интерес к человеческим характерам и современной жизни.

С хамданидским поэтическим кружком, образовавшимся вокруг Сейфа ад-Дауля в Алеппо, связано также творчество соперника аль-Мутанабби — Абу Фираса. Двоюродный брат и воспитанник эмира Сейфа ад-Дауля, Абу Фирас был его доверенным лицом. Эмир назначил его комендантом крепости Манбидж на границе с Византией. Судьба поэта сложилась трагически: около семи лет он провел в плену у византийцев, а через два года после возвращения в Алепно, после смерти Сейфа ад-Дауля, погиб при попытке захватить власть в княжестве.

Основные темы поэзии Абу Фираса — восхваление рыцарской доблести и любовные переживания. Особепно популярны сочиненные им в византийском плену стихотворения цикла «Румийат» («Византийские стихи»), в которых поэт жалуется на судьбу, умоляет Сейфа ад-Дауля выкупить его из плена, обращается со словами утешения к далекой матери и вспоминает жизнь на свободе. Арабские читатели всегда ценили Абу Фираса за искренность и умение передать тончайшие оттенки своих переживании и чувств.

К хамданидскому кружку принадлежал и ас-Санаубари, вошедший в историю поэзии как певец природы. Описывая природу родной Сирии с ее утопающими в цветах садами и парками, живописными прудами и ручьями, с лучезарной весной и щедрой осенью, ас-Санаубари широко использует сложные поэтические фигуры «нового стиля», что дает основание считать его продолжателем поэзии «Обновления».

В Багдаде среди множества придворных панегиристов второй половины X века — начала XI века заметно выделяется аш-Шариф ар-Рады, мусульманский правовед и литератор, перу которого принадлежат элегии — как светские, так и религиозные, в которых поэт оплакивает шиитских святых, — и панегирики. Однако поэтическую славу аш-Шарифу ар-Рады принесли в основном его любовные стихи-послания из цикла «Хиджазийат» («Хиджазкие стихи»); в них традиционные бедуинские мотивы обретают куртуазную утонченность.

Особое место в богатой поэтами эпохе литературного расцвета принадлежит прославленному поэту-мыслителю Абу-ль-Ала аль-Маарри, чья философская лирика и по мироощущению, и по тематике, и по поэтическому языку резко отличается от поэзии его предшественников и современников. Выходец из семьи мусульманского богослова, слепой с детства, аль-Маари сумел изучить мусульманское право, богословие, философию, арабскую грамматику и другие отрасли гуманитарных наук, древнюю и современную поэзию — то есть овладеть всем комплексом знаний, обязательных для образованного мусульманина того времени; его стихи насыщены эрудицией и разнообразными реминисценциями из древнеарабских легенд, из Корана и хадисов (преданий о жизни Мухаммеда).

Большую часть жизни гениальный слепец прожил в родном селении Мааррат ан-Нуман (Северная Сирия), «пленником двойной тюрьмы» — слепоты и добровольного заточения. В дом аль-Маарри стекались почитатели и ученики со всех концов мусульманского мира, а многие образованные люди состояли с ним в переписке.

В юные годы аль-Маарри отдал неизбежную дань традиционной поэзии, однако уже в его ранних стихах (сборник «Искры из огнива») чувствуется стремление к глубокому осмыслению жизни. Вопреки господствовавшим в арабской поэзии нравам, аль-Маарри никогда не сочинял панегириков за вознаграждение.

Все зрелое творчество аль-Маарри объединено в знаменитый сборник «Лузумийат» («Обязательность необязательного»; это название можно понимать двояко: 1) высказанные поэтом идеи обязательны для него, но не обязательны для других; 2) сложная двойная рифма, на которой построен весь сборник, необязательна в арабской просодии). Элементы философской лирики можно проследить в арабской поэзии с глубокой древности: начиная с пессимистических сентенций доисламских поэтов, кончая «зухдийат» Абу-ль-Атахии или размышлениями о бренности бытия в панегириках аль-Мутанабби; но жанр философской лирики в собственном смысле этого слова разработал аль-Маарри. Его творчество не только вершина арабской средневековой поэзии, но и своеобразный синтез сложной и пестрой духовной культуры халифата. Во взглядах аль-Маарри сложно переплетаются влияния античной мысли, мусульманских рационалистических учений, философско-религиозной доктрины шиитской секты исмаилитов и мусульманского правоверия.

Размышляя о «последних вопросах бытия» — о добре и зле, о моральном долге человека, об истинной вере, о тайне жизни и смерти, — поэт как бы перебирает различные доктрины, ничего не абсолютизируя, все пропуская через горнило разума и сомнения. Правоверный мусульманин по воспитанию, аль-Маарри порой доходит до крайних форм свободомыслия, за что даже получил кличку «зиндик» (еретик). Его лирико-философские размышления проникнуты чувством глубокой неудовлетворенности нравственным состоянием общества, ощущением одиночества человека во враждебном ему мире, бессилия перед мировым злом.

Аль-Маарри с ужасом говорит о несправедливости правителей, о корыстных демагогах, готовых толкнуть невежественную толпу на кровавые злодеяния. Мучительно ищет он выхода из тупика, в котором оказался мусульманский мир на рубеже X и XI веков, и видит истину только во внутреннем усовершенствовании, в служении людям, в ненасилии. Пессимистическое мироощущение поэта отразило и личную драму слепца, и трагический социальный опыт смутного времени, и общий кризис средневекового сознания.

Стиль аль-Маарри передает напряженный драматизм мысли поэта. Он любит в одном бейте сталкивать контрастные пары, соединять противоположные понятия, состояния, ощущения: жизнь — смерть, радость — страданье, молодость — старость, греховность — праведность. Воображение его движется от понятия к его противоположности, и своеобразная симметрия поэтической строки как бы объединяет несовместимые начала в единое гармоническое целое.

Значение наследия аль-Маарри выходит далеко за пределы арабской культуры. Влияние его философской лирики можно проследить в персидской, турецкой и других литературах мусульманского мира.

Широкую популярность в странах арабского Востока завоевала в средние века суфийская лирика. Суфизм возник в VIII веке как мистико-аскетическое направление внутри ислама в восточных областях халифата, а позднее, в своих крайних формах, перерос рамки мусульманской ортодоксии и стал самостоятельной теософской системой.

Первые суфии были правоверными монахами-аскетами («суфий» значит «облаченный во власяницу»), проповедовавшими отказ от земных благ, обращение всех помыслов к богу. Позднее, позаимствовав философско-космогоническую теорию из античных и восточных источников, главным образом у неоплатоников и гностиков, мусульманские мистики создали собственное учение, в котором представляли божество как источник всего сущего, порождающее все мироздание путем излияния (эманации). Предметы этого мира представлялись им видимостью, отражением реальной божественности; цель жизни человека они видели в возвращении к божеству через освобождение души от сковывающей власти тела, через растворение в божестве, «подобно капле в океане».