Пряди о Боре Законнике - Александр Меньшов

Я спустился по трапу, вдыхая полной грудью свежий морозный воздух. После затхлого трюма, меня аж опьянило.

В порту мало что изменилось. Разве что число ратников увеличилось.

Я закинул на плечи котомку, и неспешно пошёл по дороге к Сккьёрфборх.

Вдруг вспомнилась моя последняя встреча с Питтом ди Дазирэ. Особенно выражение его лица, когда на ажурный стол рухнула голова Раэвукаса. Кувшин с дорогим вином зашатался, но удержался на поверхности, а вот бокалы из аббского стекла дружно разлетелись в стороны. Если бы не подушки, то наверняка побились.

— Ты понял меня буквально, — хмыкнул Питт.

— Я тебя прекрасно понял, — огрызнулся ему в ответ.

Эльф поднялся и стал собирать свои бокалы. Делал он это бережно, даже осторожно, внимательно разглядывая на свету, нет ли где трещин и надколов.

— И как тебе удалось разобраться с Ярым? Как выбрался из лап «сынов богов»? Неужто они тебя вот так просто отпустили? Или…

Тут Питт замер и обернулся:

— Может, ты и их всех убил?

Убил… стыдно вспоминать тот вечер. И горько… До сих пор вижу, как они демонстративно вставали на колени и подставляли головы под мой меч. Фальшион сладостно шептал: «Давай, хозяин! Давай же!»

И я давал… Трудно было с первым обёртышем. Не сразу вышло отрубить ему голову. Когда он трепыхался на снегу, я растеряно попятился. Тут же поймал взгляды медвеухих, красноречиво говорящих, мол, даже это толком сделать не может, то же мне сын Таара. Невероятным усилием воли удалось взять себя в руки и твёрдой рукой заколоть обёртыша.

Моё лицо по-прежнему носило печать сурового безразличия к словам эльфа. Не дрогнул ни один мускула. Питт перестал скалиться и заявил:

— Я отослал письмо Фродди. В нём весьма восхвалял твою… помощь в наших делах. А за голову Ярого, думаю, Старейшина прикажет тебя на руках носить. Как думаешь?

— Я слышал, что ты приказал вывесить на пиках головы вождей кланов у Черного Котла?

— Да, — закивал эльф. — Это предупреждение всем медвеухим… Пусть сидят в своих пещерах, а сюда не лазят. Кстати, вывесим и башку Ярого. Это надолго остудит пыл обёртышей.

— Надеюсь, что слуги Тенсеса в чистилище зачтут тебе эти подвиги, когда ты попросишься назад, в Сарнаут.

Эльф замер и злобно уставился на меня.

— А тебе? — парировал он.

С минуту мы молчали. Эльф первым стал примирительно улыбаться.

— На войнах добро и зло присутствуют на равных, и при чём с обоих сторон. Нельзя оправдывать одних и хулить других. Признаюсь, что случай на пиру был с моей стороны… не совсем верным с точки зрения законов гостеприимства. Но, согласись, это было действенным методом. Даже твои гибберлинги не возражали… А знаешь почему? Устали. Твоя… честность к врагу уже многих начинает раздражать.

Я молчал. Эльф, так и не дождавшись моей реакции, заговорил на другую тему:

— На днях в южную заимку прибудут мастеровые и лесничие Адмиралтейства, — сообщил он. — Так что, как видишь, наша… твоя работа не прошла даром. Все довольны, — эльф сделал сильное ударение на слове «все». — Присаживайся, мой друг. Отдохни, выпей…

— Если это всё, что ты хотел получить…

— Всё, — оборвал меня Питт. Он загадочно улыбнулся и проговорил следующее: — Если желаешь, отправляйся назад в Сккьёрфборх. Я тебя тут насильно не задерживаю.

Так мы расстались. Честно признаюсь, что был рад убраться с Мохнатого острова. В конце концов, раз тут начались такие перемены, то мне с ними не по пути.

За следующим поворотом дороги я выбрался на Вышний холм. С него хорошо проглядывались южные стены Сккьёрфборха.

Человек, шедший мне на встречу, резко сменил траекторию и подошёл вплотную.

— Вот не думал, что прямо так, нос к носу, столкнусь с вами, — широко заулыбался незнакомец.

Это был довольно высокий человек, одетый в облезлую меховую шубу, под которой была простая неброская ряса.

Церковник, — понял я. — Наверное, его прислали сюда, на Новую Землю, в качестве служителя культа Света. Бернар говорил, что они тут собираются всё менять… Эх-эх-эх! Началось.

— Столкнутся со мной? Мы знакомы? — осторожно спросил я.

Незнакомец продолжал улыбаться. Его борода затрудняла определить возраст. Но в голосе мелькали нотки молодого задора.

— Павел Расторгуев. Прозывают Голубем.

— Не слышал, — оскалился я, намереваясь уйти. Надо было бы только найти предлог.

— За то про вас, господин Бор, ходит немало легенд.

— Возможно, — особого желания болтать у меня не было.

— Я, кстати, вас таким и представлял.

— Каким?

— Немногословным, суровым… У вас пытливый взгляд.

— Некоторым он не нравится. Кто-то даже прозвал его «драконьим».

— Да? Хотя, что-то в этом есть… Вы идёте в город?

— Угу…

— Не возражаете, если я вас повожу? Вот и славно.

Я и ответить не успел, как этот Голубь уже плёлся рядом.

— Вы священник? — устало спросил у него. — Прибыли церковь строить?

— Да, священник… Но на Новой Земле по иной причине. Скажем, прибыл по своей воле, — Голубь широко улыбнулся.

Говорливый парень. От того просто так не отделаешься. И чего именно ко мне пристал? Шёл бы себя своей дорогой, так нет… Эх!

— Это как? — спросил я, скривив лицо, словно съел кислых щей.

— Напросился, — как-то хитровато заулыбался Павел.

Смысл сказанного мне давался с трудом. Видно, сказывалась то ли всё та же усталость, то ли просто нежелание думать в сей момент.

Голубь вдруг снова вернулся к моей персоне. Это уже начинало настораживать. Правда, дремлющие Вороны не проявляли интереса к Голубю, а значит, опасности не было.

— Местные гибберлинги… да и их соплеменники из столицы, весьма охотно говорят про вас. Описывают в таких выражениях, что аж даже удивительно: не всякий раз встретишь человека, вызывающего такой восторг у…

— Скажите тоже! Пока я помогаю гибберлингам в решении их проблем, то буду своего рода героем. Законником. Но коли что-то поменяется…

— Зачем же вы так?

— Опыт есть… печальный. В своё время я и людям помогал. А видите, где очутился?

— А, — махнул рукой священник, — вы про тот неприятный случай с главой Защитников Лиги, с Избором Иверским?

— О нём самом, — недовольно прохрипел я.

Мне не нравился разговор, особенно то, куда он мог привести. Надо было кончать с болтовнёй, и я уже было открыл рот, чтобы высказать нечто в таком духе, мол, занят, некогда и прочее, но Павел перехватил инициативу.

— Я мало интересуюсь «политик», — вдруг заявил священник, явно улавливая мои настроения. — Сами понимаете, что положение обязывает заниматься несколько иными делами. Наша вера…