Пастыри чудовищ. Книга 3 - Елена Владимировна Кисель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обратно крадусь в два раза медленнее и осторожнее. В комнате кидаю одежду Янисту.
— Сапоги надень, маску на лицо, остальное пока не надо.
Сама начинаю открывать окно.
— Окно?! — поражается Морковка позади.
— Ага, надеюсь, сигналок от воров нету. На двери точно есть какая-нибудь дрянь, хоть засов, хоть колокольчик. Запалимся, так она сама в окно выскочит — потом не догоним.
— Ты… мне веришь?
— Не, просто в окно охота выйти. Если Грызи что-то такое решила — она не будет тихонько мимо проходить, ясно? Тут у нас тревожный ты, нойя и Следопыт. Так что она нас всех вырубит. Маску на лицо, кому сказала!
Ночью тащиться по незнакомой местности на рожон глупо. Так что Грызи дождётся своей любимой поры — предрассветной. А там уж глушанёт всех, чем — неясно, может, «Бирюзовым сном», может, чем полегче, у неё в сумке всего полно.
Хорошо, если до полудня очухаемся.
Рамы разбухли, скрипят и не поддаются. Подходит Морковка и от расстроенных нервов чуть не выдирает раму из окна. В лицо лупит морозным воздухом. Высовываю голову, проверяю, что внизу.
— Давай, лезь. И тихо, понял?
Окошко для Морковкиных статей узковато Каким-то чудом пропихивается, принимает из моих рук вещи, глушилку, потом принимает меня. Ставит на утоптанную снежную дорожку — верх галантности.
Осторожно прикрываю окно — может, и не обратят внимания на сквозняк. Окно Грызи и Конфетки на другой стороне дома. Хозяйский пёс-пустолайка заводит стократное «вай-вай-вай-вай!», когда мы с Янистом перемахиваем через забор там, где поближе. С разных сторон звучат собачьи ругательства — но скоро умолкают.
Теперь надо отойти так, чтобы перехватить Грызи на пути к реке. Уходить она будет по воде, пешком до третьей деревни долго. По пути натягиваем куртки-шапки, заматываемся шарфами. Промозглая сырость влезает в рукава, Морковка нервно хихикает рядом:
— Немного иначе представлял себе наш побег… — и замолкает со вздохом.
Во мне копится злость, побольше, чем в закромах сумчатого шнырка. На слишком острую чуйку Морковки, на слишком тупую свою, на то, что пришлось лезть в окно. На Грызи и на эту Креллу, из-за которой приходится морозить зад поутру.
На подходе к речному мостику раскорячился дуб-патриарх, весь в буроватых ошмётках листвы. Затягиваю Морковку за патриарха. То что надо: собак не побеспокоим, нужный дом видно, дорога к реке как на ладони. Остаётся понадеяться, что Грызи не решится уходить огородами.
— Приличия, да какого вира, — бубню под нос. — Остался б с ней в одной комнате — Конфетка ж предлагала? Ну, и убеждал бы… чтобы без дуростей… по-всякому.
— Ты серьёзно думаешь, что её может кто-то убедить? — верно понимает сущность Грызи Янист.
Так и тянет ляпнуть, что, мол, у Мясника получалось, раз она его не выставила из «Ковчежца» к вирам свиньячим.
— Она меня бы вырубила первым, — ёжится Морковка. — И в любом случае — мы с ней не настолько…
Будто я не знаю, что Морковке надо сперва трепетно гулять под луной за ручку, потом стихи-цветы-свиданки в сени дерев, а потом поцелуи в щёчку.
Его Светлость перетекает в занудную свою ипостась и шёпотом разливается насчёт того, что отношения-де предполагают кучу граней, помимо этой самой, и это самое там совсем не самое главное, и Гриз для него в первую очередь личность, да и вообще…
Зеваю в рукав. Зря ляпнула про одну комнату. У Морковки и так весна впереди.
На горизонте небо становится беловатым, а в воздухе проклёвываются запахи дымка. И чуть-чуть сонного зелья. Грызи бахнула от души — аж сюда долетает. Сама она появляется через пару минут. Куртка-сумка-быстрый шаг-сердитая мина.
— Я знаю, что ты слышишь, — говорит ворчливо на ходу. — Вылезайте уже… заговорщики.
Даю пинка Морковке и вываливаюсь на дорогу сама. Руки у Грызи пустые, так что она не собирается шарахнуть по нам чем-нибудь этаким. Вроде бы.
— Ты проверила комнату.
— А вы вылезли в окно.
— Потому что не хотелось дрыхнуть следующие сутки. Ртом сказать не могла?
— А кто-то из вас меня бы послушал?
— К вирам свинячьим!!
— Я и говорю.
Плохо дело. Грызи упёрлась всерьёз, я-то это выражение лица знаю. Сейчас она пойдёт душить меня аргументами.
— Мел, там Хищный Пастырь, возможно — варг-на-крови с невыясненными способностями. Что у Креллы на уме — только боги знают… но мы с ней были знакомы, понимаешь? У меня есть шанс к ней подойти и сделать хоть что-нибудь. Но присутствие кого угодно другого может всё осложнить. Вы не сможете оказать мне помощь…
— Ну, могу ткнуть эту тварь ножом.
— Исключается, это убьёт всех животных, которых она держит. Мел, — голос Грызи набирает звона и свиста кнута. — Всё только усложнится, если она получит заложников. Если вы окажетесь под угрозой удара…
В упёртости Грызи я безнадёжно проигрываю.
— Да что ты там сделаешь-то?! — слова будто отскакивают от гладких каменных стен. — Куда тебя вообще несёт, ты там… кого спасать собралась? Она полсотни человек убила, да может, она и тебя тоже, почём ты знаешь, что ты вообще к ней подойдёшь?!
— Потому что она поприветствовала меня. Потому что мы равные. Там должен быть варг, Мел… должен быть Пастырь. И мы родня по крови. Для варгов это имеет огромное значение.
— Да? Разве тебя не папаша из общины выпер?
Лицо подруги каменеет, рука сдёргивает кнут с пояса. Вир болотный, никогда не умела во всю эту риторику. Даю толчок в бок Морковке, его Светлость вздрагивает и шагает вперёд.
— Ты думаешь, что не вернёшься, — говорит приглушённо. — Что ты… скорее всего не вернёшься. Так?
Губы у Грызи дёргаются, но ложь с них так и не срывается.
— Но ты считаешь, что всё равно должна. Потому что она… эта Крелла… ты понимаешь, что происходит с ней. Потому что ты тоже… — поднимает подрагивающую руку и пальцем проводит черту по линии жизни. — Однажды ты сказала мне, что в ваших общинах неправильно поступают, изгоняя тех, кто преступает запреты варгов. Сказала, что в такие моменты… в страшные моменты… очень важно, чтобы рядом был хоть кто-то. Кто поможет удержаться. И что те, кто рядом с тобой… может быть, смогут тебя удержать. Гриз, прошу, выслушай. Если вдруг та не услышит тебя, если ты не пробьёшься,
