Современная комедия - Джон Голсуорси

в достаточной мере современны, не «мещане»?

– Что такое, сэр Джемс?

– Мещане, милорд, – очень распространенное выражение.

– Что оно означает?

– Старомодный, ретроград – вот что оно означает, милорд.

– Понимаю. Свидетельница, он спрашивает, не мещанка ли вы.

– Нет, милорд; надеюсь, что нет.

– Вы надеетесь, что нет. Продолжайте, сэр Джемс.

– Не будучи мещанкой, вы, пожалуй, не взволновались бы, если бы вам кто-нибудь сказал: «Моя милая, вы не имеете представления о нравственности».

– Нет, не взволновалась бы, если бы это было сказано таким любезным тоном.

– Послушайте, миссис Молтиз, может ли это выражение, каким бы тоном оно ни было сказано, опорочить вас или ваших друзей?

– Да.

– Могу ли я вывести отсюда заключение, что люди вашего круга имеют то же представление о нравственности, что и… ну, скажем, милорд?

– Как может свидетельница ответить на такой вопрос, сэр Джемс?

– Скажем иначе: бывают ли люди вашего круга шокированы, когда их друзья разводятся или уезжают вдвоем на недельку, скажем, в Париж или в какое-нибудь другое местечко?

– Шокированы? Разве поступок, которого ты сам не сделаешь, непременно должен шокировать?

– Значит, вы не бываете шокированы?

– Не знаю, что может меня шокировать.

– Это было бы старомодно, не так ли?

– Пожалуй.

– Но скажите мне, если таковы взгляды людей вашего круга – а ведь, помните, вы сказали, что он не столь современен, как круг истицы, – то может ли быть, что слова «она не имеет представления о нравственности» причинили какой-либо вред истице?

– Люди нашего круга – это еще не весь мир.

– Конечно. Я даже полагаю, что это очень небольшая часть мира. Но разве вы или истица считаетесь…

– Как ей знать, сэр Джемс, с чем считается истица?

– Разве вы лично считаетесь с тем, что думают люди, стоящие вне вашего круга?

Сомс одобрительно кивнул. Этот свое дело знает! Он взглянул на Флер и заметил, что она смотрит на свидетельницу и слегка улыбается.

– Я лично не обращаю особого внимания даже на мнение людей моего круга.

– У вас характер более независимый, чем у истицы?

– Думаю, что не менее.

– Ее независимый характер всем известен?

– Да.

– Благодарю вас, миссис Молтиз.

Фоскиссон сел. Булфри встал.

– Я вызываю истицу, милорд.

Сомс приготовился.

VI

Показания

Марджори Феррар, довольно спокойная и только слегка накрашенная, подошла к перилам. На следующий день газеты упомянут, что на ней была черная шляпа и черный костюм, отделанный мехом шиншиллы. Она поцеловала воздух около Библии, перевела дыхание и повернулась к мистеру Булфри.

В течение последних пяти дней она негодовала, замечая, что этот процесс совершенно лишил ее воли. Она сама его затеяла, а теперь инициатива от нее ушла. Она открыла старую истину, что если уж машина ссоры завертелась, то недостаточно нажать кнопку, чтобы остановить ее. Если ничего не выйдет – поделом Алеку и адвокатам!

Ровный голос мистера Булфри успокоил ее. Вопросы были знакомые, к ней возвращалась уверенность в себе, ее голос звучал четко, приятно. Она держалась свободно, чувствуя, что ее показания интересуют судью, присяжных, публику. Если б только не сидела здесь эта выскочка с каменным лицом! Когда наконец мистер Булфри сел, а сэр Джемс Фоскиссон встал, она едва не поддалась желанию напудрить нос. Однако она поборола это желание и сжала руками перила; впервые за это утро холодок пробежал у нее по спине. И что за манера – почему он на нее не смотрит?

– Вам когда-нибудь приходилось судиться, мисс Феррар?

– Нет.

– Вполне ли вы уясняете себе значение присяги?

– Вполне.

– Вы сообщили моему другу, мистеру Булфри, что не питали никакой вражды к миссис Монт. Будьте любезны взглянуть на эту заметку в «Ивнинг сан» от третьего октября. Это вы писали?

Марджори Феррар почувствовала себя так, словно из оранжереи выскочила на мороз. Так значит, им все известно?

– Да, я.

– Она заканчивается так: «Предприимчивая молодая леди пользуется случаем создать свой «салон», спекулируя на любопытстве, порождаемом политическим авантюризмом». Вы имели в виду миссис Монт?

– Да.

– Не очень-то хорошо отзываться в таком тоне о друге, а?

– Не вижу ничего плохого.

– Иными словами, вы бы остались довольны, если бы это было сказано о вас?

– Будь я на ее месте, я бы этого ждала.

– Вы уклоняетесь от ответа. А вашему отцу приятно было бы прочесть такую заметку о вас?

– Мой отец не стал бы читать этот раздел.

– Значит, вы удивляетесь, что отец миссис Монт прочел? И вы часто помещаете такие незлобивые заметки о ваших друзьях?

– Не часто.

– Так, время от времени? И после этого они остаются вашими друзьями?

– Вращаясь в свете, трудно сказать, кто вам друг, а кто нет.

– Вполне с вами согласен, мисс Феррар. Отвечая на вопросы мистера Булфри, вы признали, что, находясь в гостях у миссис Монт, сделали два-три критических замечания – я цитирую ваши слова – по адресу хозяйки дома. Вы часто, бывая в гостях, презрительно отзываетесь о хозяйке дома?

– Нет, и, во всяком случае, я не думала, что кто-нибудь подслушивает.

– Понимаю: пока не попался, все обстоит благополучно, не так ли? Скажите, в октябре прошлого года, будучи в гостях у миссис Монт, вы в разговоре с мистером Филипом Куинси не назвали хозяйку дома выскочкой?

– Не помню, вряд ли.

– А вы подумайте. Вы слышали показания миссис Ппинррин и миссис Молтиз. Миссис Молтиз, если вы помните, сказала, что мистер Форсайт – отец миссис Монт – обратился к вам с такими словами: «Вы назвали мою дочь выскочкой, находясь у нее в гостях. Будьте добры удалиться; вы – предательница». Так было дело?

– Вероятно.

– Вы полагаете, что он выдумал слово «выскочка»?

– Я полагаю, что он ошибся.

– Не очень красивое слово – «выскочка», не правда ли? Но если вы этого не говорили, то почему он назвал вас предательницей?

– Я не знала, что он подслушивает. Не помню, что именно я говорила.

– Мистер Форсайт даст показания, и это освежит вашу память. Но, насколько мне известно, вы назвали ее выскочкой не один, а два раза.

– Я вам сказала, что не помню. Он не должен был слушать.

– Прекрасно. Значит, вы очень рады, что поместили эту заметку и говорили оскорбительные вещи о миссис Монт, находясь у нее в гостях?

Марджори Феррар до боли в ладонях сжала перила. Этот голос приводил ее в бешенство.

– И тем не менее, мисс Феррар, вы возмущаетесь, когда другие говорят неприятные вещи о вас. Кто посоветовал вам обратиться в суд?

– Сначала мой отец, потом – жених.

– Сэр Александр Мак-Гаун. Он вращается в вашем кругу?

– Нет, в парламентских кругах.

– Прекрасно. А ему известны те нормы поведения, какие приняты в вашем кругу?

– Между отдельными кружками нет резких границ.

– Благодарю за сообщение, мисс Феррар. Скажите мне, вы знаете, каково понятие друзей сэра Александра о морали и нормах поведения?

– Думаю, что разницы почти нет.

– Вы хотите сказать, мисс Феррар, что общественные деятели столь же легкомысленно относятся к нормам поведения и вопросам морали, как и вы?

– Почему вы предполагаете, сэр Джемс, что они относятся легкомысленно?

– Что касается поведения, милорд, то из ее ответов явствует, как легкомысленно она