Возвращение блудного сына - Александр Омельянюк

Надо узнать у американцев, что они скрывают о нём, что знают о его прошлом, его путь, и о взаимоотношениях Мендеса и Воронцова здесь, в нашей столице. Надо будет поторговаться и спекульнуть на том, что я не смогу выполнить их просьбу, пока не получу от них необходимую мне информацию. И действительно, как я смогу это дело представить уголовным, то есть убийством, если нет улик и доказательств, а единственной причиной ареста этого Мендеса может быть лишь заявление Воронцова, что тот русский? – рассуждал комиссар Баранья, задаваясь главным вопросом.

Отсюда вытекает третье. Значит, американцы просят невозможного! Но надо воспользоваться этим и больше узнать о Мендесе. Но пока я буду это всё узнавать, Мендес, если он виновен, может сбежать. И тогда прощай карьера! Или у американцев у самих лопнет терпение, и они сами разберутся с этим Мендесом? Да и не дай бог, это дело передадут кому-нибудь другому из нашего же управления, или, скорее всего в управление внутренней разведки!? – терзался Хоакин.

Значит, теперь действительно настала пора арестовывать этого Мендеса! – решил он.

Его размышления прервал телефонный звонок полковника Мендосы, срочно вызывавшего комиссара к себе.

– «Здравствуйте, здравствуйте, Хоакин! – почему-то радостно ответил он на приветствие вошедшего комиссара – Возьмите и ознакомьтесь поскорей!» – протянул он распечатанный конверт с документами, с удовлетворением наблюдая, как по мере чтения, лицо комиссара менялось от сосредоточенно-любопытного до радостно-удовлетворённого.

– «Прекрасно! Как я понял насчёт американцев, мы теперь можем быть спокойны. Раз они это нам дали, значит, сами вмешиваться не собираются?! А главное, у меня теперь есть мотив для ареста! Да ещё какой!».

– «Да, Хоакин! Но самое всё же главное, это то, что, не нарушая закона, мы теперь можем и после ареста спокойно разрабатывать этого Мендеса, причём в своих интересах!» – добавил шеф.

– «Так получается, что американца нам его всё же сдали!» – как-то даже с сожалением и с жалостью к пока незнакомому ему Мендесу, произнёс Баранья.

– «Это-то да! И теперь мы можем делать с ним всё, что захотим! Но, не надо забывать, как наш главный шеф обещал американцам пока не разглашать, прежде всего, прессе, принадлежность Мендеса к ЦРУ и русской разведке!».

– «Да, я помню! Но теперь это будет совершенно не трудно сделать! Мы же будем его колоть на убийстве в Мадриде!».

– «А как американцев припёрло-то!? Они так испугались огласки своего провала с этим своим агентом… Мендесом, что сдали его нам, не подумав о том, что теперь тот поймёт, кто его предал!?» – посмотрел сразу в корень зла патриот Мендоса.

– «Да, дело обещает быть интересным и перспективным! Ведь он нам теперь сможет о них рассказать много чего интересного!» – с надеждой согласился с ним комиссар Баранья, пока даже не предполагая, чем это для них потом обернётся.

Мы даже, может быть, сможем его использовать и против самих американцев! – молча додумал он.

А тем временем, в эти же дни Рауль с женой всё ещё находился на вилле в Пунта Ларе. Дети были дома в городе под присмотром Лурдес и Кончиты, так как старший сын Даниэль ходил в школу. Периодически своих внуков навещал и дон Диего со своей женой Паулой.

Лишь на выходные дни теперь сам дон Диего приезжал с внуками к их родителям, ибо боялся оставлять беременную дочь одну, пока зять сам будет перевозить его внуков из Буэнос-Айреса на виллу в Пунта Лара и обратно.

В воскресенье, во время прогулки всей семьёй по окрестностям и по берегу эстуария Ла-Плата, Раулю пришла в голову шальная мысль: вот бы сейчас сюда нашу подлодку, забрать всю семью, и домой в Россию! Но как быть с тестем? Ведь ему от этого придётся не сладко! Да-а! Мечты, мечты!

Глядя на суровые облака и свинцовую воду, слегка поёживаясь от свежего ветра, он уже внутренне ощущал приближающуюся развязку.

В будние дни Рауль с Исабель жили на вилле одни, занимаясь самообслуживанием и хозяйством. Они прогуливались не только по своему саду-парку почти в двадцать соток, но и в окрестностях, в основном вдоль океанского берега по длинной улице Костанеро Альмиранте Брауна, на которую они выходили из дома, спускаясь чуть вниз по тропинке к калитке. Погода сделала эту дорогу опасной, так как каменистая тропинка часто становилась мокрой и скользкой, из-за чего Раулю часто приходилось приводить её в порядок. Именно за такой работой он обнаружил наблюдателей, прохаживающихся по противоположной стороне улицы и задерживающихся под кронами деревьев напротив их виллы. После этого Рауль стал частенько подходить к одному из северо-восточных окон дома, через занавеску обнаруживая под кронами этих деревьев наблюдателей, но в основном рассматривая бескрайние серые в белых бурунах, тем более в это время года, воды Ла-Платы. На душе у него стало тоскливо. Ведь всё его дело шло к «псу под хвост». Арест приближался, и мог состояться в любой момент. Это-то и угнетало разведчика более всего.

А ведь уж лучше горькая известность, чем сладковатая безызвестность! Нет, всё же лучше мне сейчас подольше побыть рядом с Исабель. Это лучше и для меня и для неё! – с грустью раздумывал Рауль.

Такое его состояние не укрылось от внимания любящей женщины, вдобавок готовящейся опять стать матерью.

– «Милый, ты в последнее время стал какой-то очень грустный».

– «Дорогая, я просто немного подустал от этой бесконечной журналистской работы! Ты же сама видела – и днём и… ночью! То встречаешься с одним, то с другим, а то с третьим».

– «Да уж! Иногда я даже очень волновалась!» – перебила Исабель мужа.

– «Даже с теми, кому никогда бы не подал руки. Да и по детям очень скучаю, не привык» – продолжал Рауль.

– «И я по нашим малышам соскучилась, как они там?».

– «Так, может, домой поедем, если конечно ты не возражаешь?» – ухватился Рауль за соломинку, ибо очень хотел до ареста ещё раз повидать своих детишек.

– «Да, теперь можно. Я уже отдохнула тут на свежем воздухе! Да и весна уже начинается. Так что давай завтра поутру и поедем!».

Рауль хотел было предложить жене выехать сегодня же вечером, но передумал – днём всё же мудрее, так как лучше видно, да и народу кругом много – может полиция или контрразведка не решатся его арестовывать прилюдно днём?

Вечером они совершили прощальную прогулку, во время которой Рауля вдруг неожиданно охватило чувство опасности. Он хорошо знал, когда оно к нему приходит. Ещё будучи студентом, он впервые обнаружил это новое своё качество при подготовке к экзаменам. Оно возникало всякий раз, когда уже надо было бросать все другие дела и только готовиться к экзаменам, причём интенсивно. Ибо оставшегося до экзамена времени с трудом хватало на подготовку. Поделившись своими наблюдениями с отцом, он понял, что перенял это качество от него. Позже Вячеслав развил это своё качество интуитивно настраиваться на нужную волну, возможно считывая из Космоса, из информационного поля Земли, жизненно необходимую ему информацию.