Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша

– Если я не дочь Эгмонта, – рука в алой перчатке рванула воротник, – скажите – чья! Кто мой отец, капитан Рут? Отец Маттео? Или какой-нибудь конюх, который травит по вашему приказу лошадей?

– Будь ты проклята, – выдохнула мать. – Ты и все, чего ты касаешься...

– Эрэа... Эрэа Мирабелла, – Реджинальд выкатился впереди отважной тыквой. – Вы не можете так говорить... Айрис была с королевой в Багерлее, она туда пошла сама. По доброй воле, а вас там не было.

– Замолчи, – Мирабелла даже не взвизгнула, она проскрежетала, как скребет нож по черепице. – Ничтожество! Отродье навозника!

Айрис стало совсем худо, она уже не отталкивала Селину и ничего не говорила, и Луиза бросилась в бой.

– Сударыня, – разевая рот, капитанша еще сама не знала, что скажет, но слова нашлись сами собой. – Я должна вам сообщить, что в Ракану прибывают графы Карлионы из Агариса. Они намерены оспорить право вашего семейства на родовое имя.

Подействовало! Не то чтобы мегера сообразила, о чем речь, но она шмякнулась о новость, как разогнавшаяся телега о забор. Ведро воды было бы еще лучше, но ведра тут нет...

– Я не сомневаюсь, – чопорно произнесла Луиза прямо в тускло-зеленые гляделки, – что Его Величество из любви к Роберу Эпинэ отвергнет эти притязания, потому что женой Повелителя Молний может быть лишь ровня. Конечно, Альдо Ракан знает агарисских Карлионов с детства, но победу ему принес все-таки Эпинэ.

Победу раканышу принесли подлость Манриков и их же глупость, но это мы оставим для другого раза.

– Эрэа Мирабелла, – Эйвон Ларак вклинился между Луизой и кузиной, – Его Величество высоко ценит заслуги дома Окделлов... Вы же читали письмо. Он взял опеку над Айрис на себя. Его Величество не поймет...

– Создатель велит нам прощать, – подал голос и священник, – эрэа Мирабелла...

– Матушка, – мяукнула Эдит, – матушка, Айрис плохо!

Луиза торопливо оглянулась. Селина тащила побелевшую подругу к дверям, впереди катился Наль. Леворукий бы побрал эту замшелую дуру! Луиза кинулась следом.

– ...памяти моего супруга, – донеслось у самого порога, – равно как и моей веры в Создателя всего сущего...

Луиза не выдержала, святая Октавия, да кто б такое выдержал!

– Его Величество Альдо скоро откроет монастыри, – бросила герцогине капитанша. – Скоро вы сможете навеки удалиться от мира, чтобы оплакивать своего супруга. Нет сомнений, Его Величество сделает для вдовы Эгмонта Окделла все возможное.

Может, Мирабелла что и ответила, но госпожа Арамона уже захлопнула чудовищную дверь.

Глава 12

Хексберг

399 года К.С. 16-й день Осенних Молний

Деревья за окном даже не шумели, а ревели, словно коровы на бойне. Не отставал и дождь, захлестывая дребезжащие окна ледяной водой. Гигантский ясень с двумя вершинами под ударами ветра мотался, словно юная березка. Можно было только молить всех святых за тех, кто сейчас в море, даже на целом судне. О полуразбитых, лишенных мачт кораблях Руппи пытался не думать, но не думать, когда нечего делать, очень трудно.

Лейтенант задернул портьеры, снял нагар со свечей и принялся сооружать карточный домик. Нельзя сказать, что Руперт фок Фельсенбург никогда не представлял себя в плену, представлял, и еще как. Главным образом когда читал «Хроники царствования Фридриха Железного». В мыслях юный граф вел себя то дерзко, то достойно, в жизни все произошло слишком глупо и стремительно. То есть это казалось глупым сейчас, а когда им с Зюссом померещилось, что адмирал умирает, Руппи бросился бы за помощью к самому Леворукому, не то что к вынырнувшей из темноты галере. Обошлось. Капитану, оказавшемуся фельпцем, удалось унять кровь, а рана на самом деле была не такой уж и опасной. Так сказал толстый громогласный врач, который не мог и представить, из чьего плеча вытащил кусок талигойского железа.

Лекарь наложил повязки и ушел. Капитан галеры что-то велел своим матросам, адмирала накрыли плащом и потащили по темной улице. Начинался дождь, Руппи, ничего не соображая, брел следом, зубы у него стучали, здоровенный фрошер сунул ему фляжку, он выпил, не почувствовав ни вкуса, ни запаха. Сколько они шли, Руперт тоже не понял. Была какая-то дверь, потом лестница и быстрый, короткий разговор. Кого-то не оказалось дома, но носилки все равно внесли в большую темную дверь. Лейтенант хотел войти следом, его не пустили, а отвели в показавшуюся красной комнату и усадили возле камина.

Спине было жарко, но зубы продолжали выбивать дробь, и вообще его место было рядом с Олафом. Руперт, не называя имен, попытался это объяснить капитану, тот сказал, что за раненым присматривают, и ушел. Руппи остался один. Что делать, он не знал; по дому кто-то ходил, хлопали двери, скрипели ступени, разговаривали люди, трещал камин, по наружному подоконнику барабанил усиливающийся дождь. Все вместе сливалось в неразборчивый гул, похожий и не похожий на морской. Это шумели ели Фельсенбурга. Шумели и тянули черные лапы в сводчатое окно, а за ними багровело небо. Руппи сидел на подоконнике и торопил закат, а на коленях у него лежал, дожидаясь своего часа, атлас звездного неба.

– Вижу, у нас гости, – высокий черноглазый человек в матросской куртке поверх измызганной шелковой рубахи с усталым любопытством смотрел на Руперта. – Могу я узнать, с кем имею честь?

– Руперт фок Фельсенбург, – скрывать свое имя Руппи не счел нужным.

– Дайте мне стул, – возопил незнакомец, – дайте мне касеры, корпии, жженых перьев и четыре свечки. Луиджи, где ты разжился родичем Его Величества кесаря?

Давешний капитан, имя которого Руппи расслышал впервые, устало махнул рукой:

– Подобрали у Энтенизель. С ним был раненый, из-за которого они и сдались, и пятеро матросов.

– Маловато для такой персоны, – сообщил черноглазый. – И куда ты их девал?

– Раненый здесь, матросы на «Акуле» вместе с другими...

– Значит, в моем доме двое, – матросская куртка полетела в угол. – И на том спасибо. Кстати, разрешите представиться. Ротгер Вальдес.

Бешеный! Собственной персоной. Тот самый Вальдес, которого адмирал утром хотел отпустить...

Бешеный рухнул в кресло и принялся стягивать сапоги. Положение было глупее не придумаешь, и молчать было глупей, чем говорить.

– Господин адмирал, – отчеканил Руппи. – К чему я должен быть готов?

– К подушке, – Вальдес швырнул правый сапог вслед за курткой и принялся за левый, – по крайней мере, сегодня.

– Благодарю вас. – А теперь самое главное. – Могу я остаться с моим... с моим товарищем?