Угроза вторжения - Олег Маркеев

Глава пятьдесят пятая. Последнее усилие

Когти Орла

Олаф раздавил в пальцах последний цилиндрик экстренной связи, откинулся в кресле и закрыл глаза. Мотор мерно урчал на холостых оборотах, обогреватель гнал в салон теплый, воздух.

Он выбрал самое надежное место для экстренного контакта. Справа от него в перекрестье прожекторов высилась гранитная фигура Тельмана. На плечах и кепке вождя немецкого пролетариата лежала белая корочка нетающего снега. Запеленговав место выхода в эфир, в Ордене догадаются, кого именно он вызывает на встречу. Здесь состоялась первая встреча с Посланником, сигнал именно с этой точки должны были понять однозначно — добытые Олафом сведения требуют экстренного доклада лично руководителю операции.

Через семнадцать минут рядом с машиной Олафа заскрипели тормоза. Из черного джипа вышел высокий поджарый мужчина, поднял воротник пальто, осмотрел пустынную площадь.

Олаф сунул пистолет в кобуру — все это время держал его на коленях — и дважды мигнул фарами.

Посланник сел вполоборота, цепким взглядом осмотрел Максимова.

— Ты уже на грани, Олаф, — констатировал он.

У самого, отметил Максимов, со времени последней встречи седины не прибавилось, но под глазами залегли серые тени.

— Могло быть и хуже. — Максимов вспомнил Самвела и его людей. — «Угроза вторжения»?

— Да. — Посланник кивнул. — Объявлена почти месяц назад. А теперь докладывай, Олаф.

Максимов откинул голову на подголовник кресла, закрыл глаза: так было легче сосредоточиться. Предстояло четко и кратко рассказать то, во что обычный человек вряд ли поверит. Умение отметать все наносное, не ударяться в самокопание или бахвальство, не дать волю эмоциям — все это приходит с опытом.

Ничто так не говорит о качестве воина, как его доклад после битвы.

— Все ясно, — начал Посланник, как только замолчал Максимов. — Кстати, уложился всего за четыре минуты.

По тому, как Посланник посмотрел на часы, Максимов догадался, что ему дорога каждая секунда, а чего-то главного Посланник для себя еще не решил.

— Проблемы? — Максимов решил прийти ему на помощь.

— Правильно сделал, что вызвал меня. Чуть-чуть не лопухнулись. — Посланник суеверно сжал кулак. — Мы, естественно, получили информацию, что Гаврилов усилил охрану дачи. Там сейчас семь хорошо вооруженных боевиков. Но то, что они имеют приказ Сигуа ликвидировать всех, путает все карты. К тому же не исключаю, что в игру вот-вот вступит Подседерцев. Ему надо спасать себя и операцию, в средствах он стесняться не станет. Могу себе представить, что скоро будет твориться на даче! Брать ее с боем мы не можем. А тихо пропустят только тебя. Надо возвращаться, Олаф. — Посланник скользнул взглядом по лицу Максимова. — Выдержишь?

Максимов прислушался к себе, сквозь боль и усталость откуда-то изнутри поднималась горячая волна, опять захотелось схватки. Вместо ответа он молча кивнул.

— Операция практически завершена. Мы только что вычислили филиал банка. Его надо заблокировать, это я беру на себя. На даче остался наш человек, зовут Бруно. Техническую часть работы возьмет на себя он, твое дело — прикрытие. Любой ценой.

— Вот с Бруно я чуть не лопухнулся, — усмехнулся Максимов. — Думал, что работает на Гаврилова. Мои поздравления, легенда и агент просто идеальные.

— Сам ему и передашь. Для него это первое серьезное задание. Кстати, когда вычислил, что он работает на Орден?

— Практически в последнюю минуту. Если бы он не прокололся на загадке о трех стаканах воды, я бы завалил всех на даче, плюс Гаврилова с группой обеспечения, и ушел. А так — пришлось вызвать огонь на себя. — Максимов пошевелил затекающими от усталости плечами.

— Все, Олаф, время! Первое, обеспечь завершение работы Бруно, любой ценой! Второе, эвакуируй после выполнения задания.

— А Кротов? Либо я его, согласно контракту с «гномами», отправляю на тот свет, либо вывожу вместе с Бруно. Знает он много, может пригодиться, а?

— Старик тебе симпатичен, так? — Посланник положил ему руку на плечо. — Но договор с «гномами» важнее. А перстень нельзя носить одновременно на двух руках.

— Все ясно. — Максимов достал из кармана две карточки плотного картона. — Это контрамарки. Если не я, пусть на контакт с Администратором выходит наш человек. Паролем будет мое имя — Олаф.

— Хорошо. — Посланник взял контрамарки. — А это тебе. — Он положил на колени Максимову кожаную сумочку.

В ней был полный комплект для чрезвычайной ситуации: микропередатчики экстренной связи, взрывпакеты ослепляющего и парализующего действия, капсулы с летучей жидкостью: стоило разбить такую об пол, и через три секунды взрыв, разорвав стеклянную оболочку, наполнял помещение тысячей мелких осколков, покрытых цианистым калием. Отдельно хранились шприцы-тюбики с мощным обезболивающим, способным снять боль даже при отрыве конечности. И один — с красным колпачком: яд действовал моментально, мгновенно избавляя от страданий.

Он дождался, пока Максимов пристегнет сумку к ремню. Заглянул в глаза и тихо сказал:

— И да хранит тебя Господь.

Не дожидаясь ответа, вышел из машины, мягко закрыв за собой дверь.

Проводив взглядом машину Посланника, Максимов полез в задний карман брюк. Достал маленький бархатный мешочек, в котором хранил, руны, потряс, тихо скрипнули трущиеся друг о друга плоские камешки. Он, не глядя, вытащил один, поднес к свету.

Выпала руна Огня. Впереди его ждали полное раскрытие тайны, свет, разметавший тьму, и огонь, который уничтожит все, чтобы из пепла прошлого можно было извлечь золотые крупинки опыта.

Бруно

В Ваш адрес направлен Олаф с заданием обеспечить прикрытие завершающего этапа. При осложнении обстановки разрешаю огневой контакт.

Удачи, Бруно!

Цель оправдывает средства

Ашкенази отправил в рот последнюю пригоршню арахиса, скомкал жалобно пискнувший пакетик и тяжко вздохнул. Припасы съестного кончились, а нервная дрожь не унималась.

Он обвел взглядом полуподвальное помещение. Даже ремонт не мог скрыть убогой первоосновы бывшего жэковского клуба. Честно говоря, особо и не старались. Ашкенази сам настоял, чтобы излишнего евроремонтного блеска не наводили. По документам, здесь размещалась аудиторская фирма с мизерным оборотом и малочисленным персоналом. Зачем же излишней роскошью привлекать нездоровое внимание?

Тот самый филиал, что по бумагам должен был находиться в шикарном офисе в центре Грозного, прекрасно разместился в полуподвале типовой многоэтажки на окраине Москвы. В трех комнатках обрабатывалась и велась вся банковская документация. Если судить по ней, то филиал МИКБ постоянно выдавал ссуды клиентам, инкассировал выручку, играл на курсе доллара, короче, занимался тем, чем и полагается заниматься банку. Вся эта бумажная активность служила прикрытием для средств, поступающих для Гоги от его боливийских патронов. По операциям с наркодолларами велась иная отчетность, не менее четкая и тщательно контролируемая.

Всю работу в «филиале» взяло на себя семейство Кагановых, дальние родственники Ашкенази и старые партнеры по не совсем законным делам. А откуда могут быть, скажите мне, законные дела в стране, считавшей частный интерес отдельной личности, реализовавшийся в частную собственность, высшим криминалом! Вот и пришлось уйти отпрыскам славной фамилии биржевых спекулянтов в подполье. В переносном и буквальном смысле слова.

Работали «семейным подрядом», потому что дети и внуки Каганова, как и положено в приличной семье, пошли по стопам деда. Дед и следил за всем, ежедневно первым являясь на службу в полуподвал. Среднее поколение разрабатывало стратегию банковской деятельности, давая сто очков форы многим легальным банкам. А молодежь, шустро соображающая, но еще не имеющая должного опыта, работала простыми клерками. На них же висела ответственность за работу компьютеров, потому что среднее поколение обходилось калькуляторами, время от времени перепроверяя себя на обычных бухгалтерских счетах. А дед Каганов, несмотря на седую голову и склеротический румянец, прекрасно считал в уме и мог по памяти восстановить отчетность за любой квартал прошлого года.

Ашкенази перелистнул страничку балансовой ведомости и проворчал:

— Деньги, будь они неладны! Все хотят их иметь, даже те, кому это противопоказано. И зачем Гоге их было столько? — Он осекся, сообразив, что сказал о Гоге в прошедшем времени. Потом вспомнил, что приехал сюда, чтобы подготовить отчетность для передачи дел Кротову. На душе сразу же полегчало. — Нет, Гога — это одно, а Савелий Кротов — это совсем другое!