Угроза вторжения - Олег Маркеев

— И куда ты с ними? — процедил старший. — Дело завалить хочешь?

— Не твое дело. Приказ помнишь? — Белов едва сдержался. — Ты берешь дачу, остальное — моя забота.

— Ее еще взять надо. — Старший отвернулся. Долго молчал, вглядываясь в притихший поселок. Ушедшие в темноту, наверное, подали какой-то сигнал, Белов не заметил, но старший с облегченным вздохом повернулся.

— Все, обложили! — Он подошел вплотную. — Как тебя, Белов, да?

— Кому подполковник Белов, кому — Игорь.

— Сиди здесь, Игорь. Возьмем дачу — позову.

— Я должен быть там, — отрезал Белов. — Мне не трупы, а задержанные нужны. Без меня вы там накуролесите в полный рост.

— Меньше ушами надо было хлопать! Арестовал бы ты их раньше где-нибудь в Москве, без шума и пыли, как все нормальные люди делают, не было бы проблем. А то сидите в кабинетах, сопли жуете…

— Не понял?

— А что тут понимать! Там, по нашим данным, до шести человек охраны. Дай бог, перепились и спать завалились. А если нет? Устроят нам маленький Сталинград… А тут еще ты под ногами путаться будешь.

— Я вхожу в дом вместе с твоими людьми, — твердо сказал Белов.

— Давно похорон в отделе не было? — зло усмехнулся старший.

Белов мысленно досчитал до десяти, немного помогло. Перед ним стоял огромный мужик, с грубо вырубленными чертами лица и тяжелым взглядом глубоко посаженных глаз. Широкая грудь, закованная в кевларовую броню, в широкой ладони легко лежит тяжелый шлем-капсула. Римский центурион. И мышление наверняка такое же. Во все века был и будет спрос на таких, готовых драться с кем и где угодно. Может, с дикими зверями на арене, может, с галлами, лишь бы Цезарь отдал приказ. А желания, хуже — жажды крови — всегда в избытке. Белов понял, матом ничего не добьешься, а выходить на связь с начальством и требовать урезонить этого «волкодава» — унижать себя. Надо было срочно найти подход к Терминатору, как про себя прозвал его Белов.

— Слушай, — Белов встал ближе, почти касаясь богатырской груди старшего, — у меня уже один прокол был, второго не простят… Я это дело до конца довести должен. Должен! Считай, что это вопрос чести.

— Ладно тебе, Игорь. — Старший похлопал его по плечу тяжелой ладонью. — Не меньше твоего за дело болею. Меня же тоже инструктировали до потери сознания. Не дай бог, лопухнемся, Подседерцев кастрирует без наркоза. Ну куда ты со своими лезешь, а? По пуле захотелось?

Белов понял — не то. Чужие проблемы никого не волнуют.

— Мне они живые нужны, пойми ты! — Он решил зайти с другой стороны. — И мокрые от страха. Я влетаю вместе с твоими и колю их до соплей в три секунды. Пока там порохом воняет и кровь на стенах… Да я там немого расколю! — Белов с трудом вздохнул, от волнения сперло в горле. — По первым показаниям прямо сегодня ночью доарестую в городе недостающих клиентов. Всю ночь допросы, утром — доклад. Все, дело в шляпе!

— Складно излагаешь. — Старший взял под мышку каску. — Вот и приходи, как свистну. Коли там, кого хочешь.

Белов едва не влепил вслух: «Если будет кого».

— Хорошо, давай начистоту. — Белов не дал старшему повернуться, ухватив за руку. — Мне там нужны двое — седой старик и крупный, толстый такой мужчина моих лет. — Белов выдохнул, как перед прыжком в воду. — Та-ак… Короче, толстый — это мой бывший сослуживец. Десять лет в одном кабинете, представляешь? Друзьями… были. Какого хрена он там оказался, я не знаю. И степень его вины не знаю. Если Кирюху Журавлева, даже шальной пулей… А потом выясню, что он невиновен… Я себе вовек не прощу. Короче, мне он живым нужен, понял ты или нет?!

— Понял, не дурак. — Старший освободил руку от цепких пальцев Белова. — М-да, ситуевина!

— Так как решим? — Белов почувствовал, что выиграл.

— Значит, один — сухопарый и седой, второй — толстяк твоего возраста. — Старший как-то вскользь посмотрел на Белова и отвел глаза.

То ли это была игра света дальнего фонаря, то ли действительно он подумал о чем-то неприятном, но выражение лица «волкодава» заставило Белова насторожиться.

— Делаем так, — сказал старший таким тоном, что стало ясно: решение принято и обсуждению не подлежит. — Первая группа блокирует охрану, в это время вторая задами пробирается к даче, закрепляется на первом этаже. Третья — с разбега штурмует и берет под контроль дачу. За их спинами входишь ты. — Старший взял в руки шлем, поиграл на ладони его тяжелой литой мощью. — Мое дело — обеспечить твоим следакам фронт работы, и я свою работу сделаю. А когда ты там нарисовался, через минуту или через час — не моя забота. Во всяком случае, в рапорте я это указывать не собираюсь.

— Так и я не собираюсь, — с облегчением усмехнулся Белов.

— Не веселись, Игорек, рано еще. То, что я сказал — расклад для идеального варианта. Это если мы их чисто накроем и трепыхаться они особо не будут. А не дай боже всерьез сцепимся… Тут уж, извини, никаких гарантий. Мои «волкодавы» в таком случае натасканы решетить все, что видят.

— Я понимаю.

— И еще. Не вздумайте доставать стволы. Толку от вас, как от презерватива при атомном взрыве. Предупреждаю, если кто-нибудь из твоих шумнет, а еще хуже — выстрелит раньше времени… Я лично печень через задницу вырву, понял?

— Будем, как мышки, обещаю! — Белов азартно потер ладони. — Спасибо тебе.

— Кушай на здоровье. — Старший опять отвернулся к притихшему поселку. Потянул носом студеный воздух, словно принюхивался. — Выводи людей, Игорек.

— Давно готовы.

— Эх-ма. — Старший покачал головой. — Ну хоть весь табор-то не бери!

— Ладно. Со мной пойдут двое. Толстый и молодой. — Белов кивнул на Барышникова с Димкой.

— Уже легче. — Старший улыбнулся. Снял пристегнутую к плечу рацию, нажал тангенту. — Я — «Ермак». «Витязь-один», «Витязь-два», «Витязь-три», жду доклада.

— Я — «Витязь-один», вышел на рубеж. «Витязь-два», нахожусь на исходном. «Витязь-три» — на месте. В адресе тихо, — раздалось из рации.

— Все группы на исходных рубежах, — сказал старший вставшему рядом Белову. — «Витязь-один», сейчас к тебе подойдут «пиджаки». Трое. Прими и посади рядом. Как понял?

— Понял, «Ермак». Трое.

— Это мы — «пиджаки»? — улыбнулся Белов,

— А кто вы еще? — Старший поморщился. — А теперь заткнись и не мешай. Мне настроиться надо.

Он встал, широко расставив ноги, закрыл глаза. Несколько раз сильно втянул перебитым носом воздух, будто принюхивался. И замер.

Белов с удивлением следил, как мертвеет лицо «волкодава». Отчетливее проступили жесткие складки. Из-за опущенных век в полутьме оно стало точной копией скульптуры римского воина, некогда виденной Беловым в музее.

— С богом! — прошептал старший и водрузил на голову тяжелый шлем. В узкой прорези мелькнули лихорадочно горящие глаза. Потом он опустил черное забрало из пуленепробиваемого стекла. И превратился в человека-робота. Машину смерти.

«Ну, ты действительно Терминатор», — хотел подколоть его напоследок Белов, но осекся.

Старший сбросил с плеча автомат, передернул затвор и, не оглядываясь, шагнул в темноту.

Когти Орла

Инга вышла на крыльцо и едва не столкнулась с поднимавшимся по ступенькам Максимовым.

— Ой, мамочки! — Она чисто женским жестом схватилась за сердце.

— Папочки! — буркнул Максимов. — Что за бардак тут у вас?

— Не догулял, вот и злой, — поставила диагноз Инга. Она поймала его за рукав, притянула к себе. — Ну и запах. Вы что там, перепились, а потом облевали все углы?

— Вроде того.

— Так, костюмчик вдрызг. Куртка чужая. — Инга подняла голову и заглянула ему в лицо. — Хорошо погулял?

— Потом расскажу. — Больше всего ему хотелось сейчас лечь, закрыть глаза и хоть немного отдохнуть.

— Потом не будет. — Она вздохнула. — А жаль.

— Так… Что здесь стряслось? — Максимов не удержался и крепче прижал ее к себе. Кожаный плащ успел промерзнуть, на секунду показалось, что обнимает мертвое тело. Он вдохнул запах ее волос, и наваждение исчезло.

— Измаялся. Вон какие скулы острые стали. — Она провела пальцем по его щеке, привстала на цыпочки и зашептала, жарко щекоча дыханием ухо: — У нас гости. Гаврилов прислал семь урюков с автоматами. Сказал, до утра сидеть, как мыши. А у нас тут тихая паника. Полчаса назад что-то в городе произошло.

— Что? — прошептал Максимов.

— Какого-то казака с женой в машине взорвали.

— «Казачка». Директор «Рус-Ина», вроде бы как мой босс, — поправил ее Максимов.

— Может быть, я не расслышала. Журавлев репортаж по телевизору увидел. Раскудахтался на весь дом. Потом с Кротовым закрылись в библиотеке. Сейчас, наверно, еще там.

— А ты куда?

— Мой контракт окончен. Успели попрощаться, и слава богу. — Она отстранилась. Опустила голову. — Береги себя, Максим.