Эннера - Айлис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Будешь? — зачем-то переспросила Мира.
— Буду.
— Значит, ты… рад? — спросила она, не до конца осознавая его реакцию.
— Ты ещё спрашиваешь!.. — Ллэр рассмеялся, легко коснулся губами её губ, обнял, приподнимая над землей, снова поцеловал. — Ещё бы! — Он осторожно опустил Миру. Отстранился, крепко сжимая её плечи. — Да, я… да.
Из груди вырвался вздох облегчения.
— Какая же я дура! — Тем, что она сейчас жива, тем, что у них родится малыш, тем, что вообще встретилась с Ллэром, она обязана Адану. Только теперь уже никогда не сможет даже просто сказать ему спасибо. — Адан… Он говорил, что ты обрадуешься, а я не верила. Мы ведь… Мы из-за меня туда пошли. Это я захотела, — она судорожно вздохнула. В отчаянии обняла Ллэра и расплакалась.
Он крепче прижал к себе, ничего не говоря. И Мира, больше не сдерживаясь, дала волю слезам. А потом они ещё долго стояли, обнявшись. Молчали.
Наконец Ллэр шепнул:
— Ты сказала, наш ребенок будет особенным.
— Так считает Таль, — она отступила назад, чтобы видеть его лицо. — Помнишь ночь, когда я привела тебя на пляж, и мы?.. — Ллэр кивнул, и Мира продолжила: — Таль уверена, что наши с тобой гены, помноженные на энергию доа после всех пережитых метаморфоз, плюс зачатие в мире тлай способны дать начало новой расе.
Он усмехнулся.
— И чем это нам всем грозит?
— Не знаю. Никто не знает, — Мира невольно улыбнулась. — Страшно?
— Да, — Ллэр улыбнулся в ответ. — И это совсем не смешно!
— Ты можешь отказаться, — она одарила его выразительным взглядом.
— Или рассердиться на подобные предложения, — ухмыльнулся он. — Да-да! Учти, ты от меня не отделаешься. Я никуда тебя… вас не отпущу. Просто знай. Тем более, — Ллэр лукаво оглянулся на поляну за спиной, снова посмотрел на Миру. — У меня как раз готов наш новый дом. Ну, почти готов. Думаю, Нэйла его примет. Хочешь посмотреть или пусть потом будет сюрприз?
Мира огляделась. Она могла вернуться на Эннеру. Наплевав на предупреждения Таль, разнести в пух и прах Сферу над Бэаром. Могла найти тех, кто виновен в убийстве Адана. Могла размазать их по стенам или заставить страдать, долго и мучительно лишая жизни.
Она могла сделать многое, позволив ярости одержать победу над разумом. Тлай умели ненавидеть. Без сожаления и страха преследовать, причинять боль. Но тлай умели и любить. Как и доа. И сейчас две половинки сошлись в едином мнении: рано или поздно гнев утихнет, уступая место раскаянию. Только ни одна сила во всех вселенных не сможет исправить сделанное, отмотать обратно. И уже ничто не вернёт Адана.
Он погиб, спасая её. Не раздумывая, отдал жизнь, чтобы жила она, чтобы её ребёнок появился на свет.
Таль права, сейчас важнее всего на свете их малыш. Он — будущее. Надежда. Смысл всего. Ради него Мира обязана найти силы смириться и продолжить дальше. Адан хотел бы того же. В этом она не сомневалась ни секунды.
Мира уверенно обхватила протянутую горячую ладонь, ласково улыбнулась Ллэру:
— Показывай, где будет наш новый дом.
Эпилог
Ровно два лунных месяца назад, день в день Роми узнала про гибель Адана. Встала и молча вышла из дома, ни на кого не глядя. А потом напилась в одиночестве, сидя в плетёном кресле-качалке на веранде.
После всех метаморфоз последних недель её организм реагировал на алкоголь иначе. Теоретически Роми всё ещё легко могла прогнать опьянение, но делать этого совсем не хотелось. Как и не хотелось забыться. Наоборот. В тот вечер она перебирала в памяти мгновения, как будто это должно было помочь ей найти хоть какой-нибудь смысл в случившемся.
Роми пыталась вспомнить, чем занималась в последнее время — и выходило: ничем! Она наслаждалась морем и солнцем, и всё. Глупо и бестолково, как будто ничего в её жизни не изменилось, будто никуда не делось бессмертие и впереди маячила всё та же беспечная вечность. А Адана больше не было в живых.
Это не укладывалось в голове. Не получалось представить, как такое вообще возможно, и почему она ничего не почувствовала в тот самый миг, когда оборвалась его жизнь. Казалось, должна была. Несмотря ни на что.
Роми ощущала себя в вакууме, который разрастался и пытался её раздавить. Она задыхалась, но не могла ни разозлиться, ни расплакаться, ни поверить. И поэтому продолжала пить.
Там же, в кресле-качалке, она и заснула под утро. Точнее, вырубилась, чтобы прийти в себя от рассветного холода и с сильной головной болью, которую, как ни странно, было приятно ощущать. Значит, она ещё способна чувствовать, а значит, рано или поздно поймёт, как справиться с другой болью и со своим страхом.
В то уже утро Роми сообщила Алэю, что должна уехать. Куда угодно, только чтобы вокруг не было больше никаких замков. Чтобы небоскребы не выше ста этажей и разбитый асфальт под колёсами шумных машин, которые будут слышны даже с крыши самого высокого здания, и дождливое небо над головой. Чтобы никакого лета. А если там будет море — чтобы ледяное, в котором даже в жару не захочется купаться, потому что оно такое же серое, как и сам город.
Роми нужно было время. Не чтобы подумать, а наоборот: не думать вообще.
Они сняли огромную квартиру под крышей пятидесятиэтажного дома. Обживаться не спешили, оба знали, что здесь ненадолго. Днём Роми искала одиночества в толпе. До темноты бродила по городу, глазела по сторонам, заходила в магазины, покупала никому ненужные, странные вещи и одежду. Играла с самой собой в непонятную игру и ждала, когда начнут возвращаться настоящие чувства. Знала, что рано или поздно присоединится к Алэю и остальным. Её место там, среди своих, на пустующем архипелаге Эннеры, откуда всё началось много тысячелетий назад. Но сейчас она не думала ни о прошлом, ни о будущем, потому что сразу приходили мысли о хрупкости бытия и начинало казаться, что будущего — нет.
Однажды Роми проснулась с неконтролируемым
