Звездные самураи - Кен Като

Затем она принялась по очереди подставлять под воду шею, плечи и грудь, намазалась жидким мылом и растерла кожу губкой. Закончив процедуру она вытерлась и отправилась спать. У нее оставалось приблизительно еще полчаса бесценного времени до тех пор пока не отключат электричество и потухнет лампа, и она собиралась перед сном сделать очередную запись в дневник.

Стук в дверь удивил ее.

— Кто там?

— Не волнуйтесь, миз Хавкен. Это я — Рохан.

— Комендант Рохан? Но я… я уже легла.

— Тогда советую вам встать. У меня для вас сюрприз.

— Что еще за сюрприз?

Она накинула на себя юкату и набрала код на ионном замке. Диафрагма открылась и, увидев кто за ней стоит, она сначала отступила на шаг… а потом почувствовала что падает.

Хайдену Стрейкеру еще никогда не приходилось видеть как человек падает в обморок. Он успел подхватить девушку до того как ее тело коснулось пола. Он отнес ее на кушетку и уложил, а Рохан тем временем отправился за аптечкой.

Хайден склонился над Аркали и понял, что она приходит в себя. Глаза ее открылись, взгляд прояснился и наконец она узнала его. Затем она протянула руку и коснулась его обожженного лица: его подбородка, небритых щек и губ. Там кончики ее пальцев задержались и она наконец расплакалась, протянула к нему уже обе руки, обхватила его за шею и притянула к себе, сотрясаясь от рыданий.

Он взял ее за запястья и мягко попытался расцепить ее руки, но она не отпускала его. Она как будто опутала его проволокой и тогда ему волей-неволей тоже пришлось обнять ее. Она долго не отпускала его и только всхлипывала, не говоря ни слова.

Когда она наконец смогла заговорить, первыми ее словами были:

— О, Хайден! Хайден! О, Хайден! Неужели это и вправду ты? Я всегда знала, что ты обязательно вернешься ко мне. Точно знала. О, Хайден, ну скажи же что это действительно ты. Скажи, что это не сон.

Он не находил в себе сил, чтобы ответить ей.

Появился Рохан с аптечкой и, увидев как она прильнула к нему, молча дал ей успокоительный пластырь и тактично оставил их, закрыв за собой диафрагму.

Она обнимала его еще долго-долго.

— Обними меня. Обними меня, Хайден, — шептала она каждый раз когда он пытался высвободиться. Ее щека была мокрой от слез. Он чувствовал как соленая влага пощипывает его ожоги. Дыхание ее вырывалось судорожными толчками.

— Аркали, — мягко сказал он. — Аркали, послушай меня. Нам нужно поговорить.

— О, да. Конечно нужно. Я столько должна тебе рассказать. Ну ничего — теперь мы вместе и уже навсегда. У нас впереди целая вечность. Я люблю тебя, Хайден. Обними меня крепче. Обещай, что мы никогда больше не расстанемся.

— Я не могу обещать этого.

В глазах ее застыл немой вопрос. В этот момент она показалась ему такой беззащитной, ее душа была так обнажена и открыта перед ним, что он просто не находил в себе сил продолжать. Правда была кинжалом, который ему предстояло вонзить в ее сердце. Как же он мог это сделать!

— Аркали, нам… нам нужно поговорить.

Он присел рядом с ней, держа ее за руки. Ситуация была для него настоящей пыткой. Как объяснить ей, что любовь, которую она испытывает ко мне, не находит во мне равноценного отклика? Уже одного этого достаточно для того, чтобы помешать расцвести подлинной любви. О, Боже милостивый, как мне сказать ей, что я люблю Ясуко? Хотя мы и разлучены и я даже не знаю, увижу ли ее вновь, время проведенное с ней полностью меня изменило. Теперь я не просто не могу жениться ни на ком другом.

Он никак не мог собраться с духом и сказать ей все это напрямую, но потом вспомнил, что трусость многолика и мужчина может проявить ее не только в пылу сражения.

— Аркали, ты ведь знаешь — я готов на все, что угодно, лишь бы не огорчать тебя, но никаких обещаний я тебе дать не могу.

Она заметила сочувственные нотки, прозвучавшие в его голосе, но не придала им значения.

— Обними меня, Хайден. Любимый мой!

Он отодвинулся.

— Прошу тебя, выслушай меня. Я страшно рад видеть тебя, Аркали и знать, что с тобой все в порядке. Я все время ужасно мучался от мысли — вдруг ты из-за меня пострадаешь. Меньше всего на свете мне хотелось бы доставить тебе хоть какие-то неприятности.

— Хайден, со мной все в порядке. Теперь опять все хорошо. Мы с тобой снова вместе, как и прежде. Скоро придет корабль, мы поженимся на Сеуле и нам будет казаться, что все это просто кошмарный сон.

— Нет. Это не кошмарный сон. Это реальность. И мы уже не те, что прежде. Я изменился. Да и ты тоже. — Он выпустил ее руки и приклеил седативный пластырь на тыльную сторону ее ладони. — Ты сейчас поспи. А когда проснешься, мы поговорим о будущем.

Она уставилась на пластырь.

— Спать? Как же я могу спать? Не оставляй меня, Хайден. Ты мне нужен. Больше никогда не оставляй меня, слышишь?

Она снова прижалась к нему, обвила руками его шею и он почувствовал, что Аркали вся дрожит. Она была прекрасна, ее огненно-рыжие кудрявые оттеняли бледное лицо. Под тонким хлопчатобумажным юката были заметны бугорки ее маленьких грудей, а зрачки расширились так, что, казалось, она ими пытается жадно впитать его в себя.

В нем боролись противоречивые чувства. Ее запах вдруг показался ему каким-то приторным. Волосы лезли в рот и глаза. Он отстранился. Я должен придумать, как сказать ей об этом, в отчаянии подумал он. Не хочется причинять ей боль, но сказать надо. Каждая минута, которую я позволяю ей продолжать верить в свою любовь, делает рану только глубже, а обман — грязнее. Нужно сказать ей, что я больше не могу видеться с ней. И объяснить почему.

Она заговорила задыхаясь, торопливо и в то же время требовательно.

— Я даже не представляла насколько хочу тебя, Хайден. Останься на ночь со мной. Ложись ко мне. Я просто не вынесу, если ты уйдешь. Я ни за что не засну, если твои руки не будут обнимать меня. Иди ко мне. Я хочу тебя!

Она легла на кушетку не отрывая от него взгляда. Ноздри ее трепетали. Губы влажно поблескивали в свете лампы, а кожа на лице, шее и даже груди покраснела. Она явно боролась с начинающимся действием успокоительного пластыря, но он подействовал на нее довольно странным образом. Она готова была прямо тут же отдаться ему. Затем она чуть приподнялась, сорвала с себя юкату и небрежно отшвырнула ее прочь.

Хайден мучался в агонии нерешительности. Ситуация жгла его как звезда А-типа. Тело взывало, чтобы он сделал как она хочет, оделил ее столь необходимым ей чувством в одном страстном акте физической любви. И ведь это так просто! Но знал он и то, что если поцелует ее, или даже просто прикоснется к ее обнаженному телу, момент будет безвозвратно потерян. Он понимал, что должен подняться и уйти, но не мог.

Он нагнулся и поцеловал ее. Затем снял со своей шеи ее руки и запинаясь начал свое объяснение, хотя и готов бы был отдать все что угодно только бы этого делать.

26

В личных тропиках Рохана воздух было душно и воздух казался спертым. Человек в маскировочном комбинезоне, полускрытый царящими среди пальм тенями, пристально глядел на диафрагму каюты, находящейся за апартаментами коменданта. Его глубоко посаженные глаза были устремлены на призрачно светящийся прямоугольник рядом с диафрагмой, а уши напряженно ловили приглушенные неразборчивые мучительные для него звуки, доносящиеся из каюты. Это были слова, исполненные самоуничижения и горького сожаления, произносимые негромким голосом, за которыми последовали громкие рыдания, сменившиеся еще более громкими пронзительными мольбами. Только это смогло заставить его забыть о своих обязанностях. Его люди сейчас несли вахту у сканеров, в ожидании возможного нападения каньцев. А нападение это, как он точно знал, должно было произойти очень скоро и тогда все они погибнут.

При каждом новом звуке голосов Истман в своем комбинезоне начинал обильно потеть. Ему казалось, что проклятый флексиплекс нарочно мешает ему расслышать о чем идет речь, а позволяет только определить эмоции, режущие его душу подобно лучам «вессонов».

Лицо его было в капельках пота, а воротник пропитался настолько, что лип к шее. От удушливой жары и пота все тело свербило, но он затаив дыхание и замерев прислушивался к звукам рыданий и сбивчивым словам, которые вырывались из-за диафрагмы. Из своего укрытия он видел тени мечущиеся по потолку полутемного коридора — призраки борьбы, проецирующиеся наружу благодаря точечному глазку запертой на ионный замок диафрагмы.

— Он насилует ее, — прошипел он. — Проклятый ублюдок пытается овладеть ею против ее воли!

Он вспомнил о той ужасной ночи в бункере в Каноя-Сити. Ужасные воспоминания полностью захватили его и он затрясся от мстительного гнева, который не в состоянии был больше сдерживать.

Он сорвал с себя капюшон и бросился вниз к складским помещениям. Плевать на метракоровские правила, думал он. Замки там очень надежные, но диафрагму все равно можно открыть… если к примеру отключится питание. Он мгновенно сжег из бластера пульт управления и диафрагма с шипением раскрылась. Он ворвался в личную оранжерею коменданта с ее увядающими воспоминаниями. Его переполняла какая-то маниакальная сила. Удары сердца глухо отдавались в голове, а руки и ноги дрожали от ярости. Он едва сознавал, что только что выпалил из бластера и тем самым привел в действие аварийную сигнализацию. Его глаза дико обшаривали помещение в поисках пути, ведущего на галерею.