Война мага. Том 1. Дебют - Ник Перумов

Соблазн остановиться у самых крупных цитаделей и дать бой был велик, но Император запретил себе задерживаться. Мятежи не выигрываются сидением в осадах, рано или поздно баронам придётся выйти в поле. А он, Император, – Император до тех пор, пока за ним следует хоть один легионер.

Форсированным маршем по хорошему тракту, где ремесленные и торговые города спешили выставить накрытые столы, идти было нетрудно. Однако, всякий раз благосклонно принимая городовые депутации, Император мрачно думал, как скоро ложь Семандры о сладкой жизни купцов и мастеровых под её правлением дойдёт и досюда – и что случится тогда с теми, кто сейчас спешит с изъявлением покорности?

Путь до восточных областей Империи долог. Шесть полных недель шли когорты, оставляя в день за собой по двенадцать лиг. А новости за это время становились всё тревожнее и тревожнее.

…Весенняя распутица на какое-то время помогла двум легионам на Буревой гряде. Оставив против них лишь небольшие заслоны, враг всей массой двинулся к Илдару – узлу дорог как сухопутных, так и речных. Тринадцатый и Девятнадцатый легионы медленно отступали к городу, сдерживая, как могли, лихие наскоки семандрийской конницы. Легионеры в тяжёлых доспехах теряли немногих от стрел конных лучников, но всё-таки теряли. Центурии медленно таяли. Одна из когорт не удержала строй, стена щитов рассыпалась, и все легионеры до единого оказались или изрублены, или взяты в плен.

И тут семандрийцы допустили роковую, как счёл Император, ошибку. Без малого шесть десятков пленных предали той же казни, что и их несчастных собратьев в Лакме и Луоне. Столбование на виду у мрачно стоявших в строю двух легионов. Небо и ветер ведают, чего хотели добиться этим семандрийцы (быть может, вновь умилостивляли своего Слаша Бесформенного или как его там?) – однако набранные совсем недавно легионы после такого дела отнюдь не испугались и не разбежались. Напротив, теперь они горели жаждой отомстить за земляков, друзей, с кем успели сойтись в тесной лагерной палатке или на продуваемом ветрами мельинском плацу.

Упрямо цепляясь за наскоро возведённые валы и палисады, за опустевшие замки (их хозяева большей частью переметнулись к Семандре, но некоторые всё-таки остались верны мельинскому василиску), два легиона уже которую неделю сдерживали вражий натиск. Семандра нуждалась в Илдаре, обойти его и оставить в тылу просто не могла: там запасы хлеба и фуража, туда согнан скот, там укрылись обитатели городков помельче, широкое кольцо стен, выносные замки-форты, соединённые подземными коридорами с главной цитаделью, сухие рвы, которые в случае надобности можно затопить в несколько мгновений. Подобную занозу нельзя обойти, её можно лишь вырвать. С мясом и кровью.

И потому вслед за конными стрелками медленно подтягивалась пехота, осадные машины и прочий припас. Но с налёту Илдар не взять никакой, даже самой лучшей армии. От крепости не отвести воду – слишком широки сходящиеся тут реки. Запасы провианта свезены со всей округи, все способные носить оружие вышли на стены – и Император счёл, что Илдар сможет продержаться сам.

А вот в нижнем течении Суолле, между крепостями Сельме и Згабе, стояли главные силы семандрийского воинства, приковывая к себе пять имперских легионов, включая и Двадцать первый. Там пока было тихо.

Простая логика и холодный расчёт подсказывали Императору поспешить с легионом «Серебряных Лат» к Илдару, дать там бой, обломать древко глубоко вонзившегося в коренные имперские земли вражеского копья; так же думали и трибуны с легатами, так думали консулы, собравшиеся на военный совет. Один за другим поседевшие в боях ветераны, с лицами, проборождёнными рубцами и шрамами, вставали из-за заваленного картами стола, повторяя одно и то же: армия графа Тарвуса продержится без нас. Самое опасное сейчас – Илдар. Туда, и только туда!

– Нет, – покачал головой Император, когда последний из говоривших – консул Клавдий – закончил свою речь и сел. – Нет. Илдар важен, спору нет. Но два легиона – это почти десять тысяч мечей, да ещё и ополчение, злое и готовое сражаться. Семандра привела к крепости едва ли двадцать тысяч всадников, а конница по стенам не лазает. Под Илдаром они застряли надолго, говорю вам. Казнь тех легионеров… она, как ни ужасно, сослужила нам неплохую службу. Люди рвутся в бой, они хотят драться. Нет, за Илдар я пока спокоен.

– Да будет позволено мне спросить моего Императора. – Клавдий по уставу ударил себя правым кулаком по латам чуть ниже левого плеча. – Мы не ведём с собой достаточно легионов, чтобы решить дело одним ударом. На Суолле ни Тарвус, ни Семандра не могут наступать. Река широка, течение быстро, а мосты или разрушены, или в наших руках.

– Можем и потерять, – прокряхтел трибун Антоний.

– Можем. Но если справимся с суолльской армадой, вернём, – возразил Император.

– Но как, повелитель? Как? – настаивал Клавдий.

– Пока не знаю. Если они ударят здесь, здесь и вот здесь – что я и сам сделал бы на их месте, – то парировать мы сможем так, так и вот так. А вот ежели полезут наискосок, сюда… – и Император, склонившись над картой, принялся двигать по ней фигурки, обозначавшие свои легионы, а также пешие с конными корпуса противника.

По пути к Суолле Первый легион обрастал новыми бойцами. Привлечённые блеском лучшего легиона Империи, тут же, на месте записывались новые рекруты. Из них сперва решили сформировать резервную когорту, но одной когорты не хватило, и к пригородам Сельме легион вышел, имея одиннадцать полных манипул новобранцев и заполняя двенадцатую – то есть целых три когорты. Немалый резерв в умелых руках.

Последнюю ночь перед встречей с армией Тарвуса ни Император, ни Сеамни не спали. Дану за всю многодневную дорогу хорошо если произнесла дюжину-другую слов, ехала молча, погружённая в какие-то свои думы. Император не досаждал ей вопросами. Когда придёт время, его Тайде всё скажет сама. Только старался обнять покрепче, когда наступала ночь.

Но в этот последний вечер Дану заговорила:

– Я пыталась увидеть, Гвин. Эти семандрийцы что-то затевают, не могу пока понять, что именно, но нечто донельзя мерзкое. Стягиваются, как черви к гнилому мясу. Сейчас, сейчас, сейчас…

Бормотание Сеамни переросло в завораживающую литанию. Дану раскачивалась, плотно зажмурив глаза и прижав тонкие пальцы к вискам, отгородившись от мира, прощальным и жутковатым даром Деревянного Меча тянулась через реки, поля и холмы – туда, где реяли пурпурно-золотые вымпелы Семандры, бок о бок с доброй полусотней штандартов других королевств, ринувшихся делить шкуру неубитого медведя – Мельинской Империи. Точнее, сами-то они считали этого медведя вполне мёртвым. Император намеревался развеять эти их заблуждения. Причем наиболее чувствительным для вторгшихся способом.