Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Роулинг Джоан Кэтлин

— Да, эти сообщения лучше соотносятся с комментарием Ясмин о “культурности”, не так ли? — Страйк посмотрел на Джоша. — Это все, что тебе прислал Аноми?

— Нет, — сказал Блэй. — Было еще кое-что, что я не успел сфотографировать. Но это было одно и то же: дерьмовые идеи для мультфильма.

— Ты показывал эти сообщения полиции?

— Да, — сказал Джош.

— И что? — сказал Страйк.

— Не думаю, что они восприняли это всерьез. Они зациклены на этой правой группе.

— Ты не против, если мы сделаем копии? — спросил Страйк.

Джош кивнул, и Робин отправила папку с сообщениями Аноми на свой телефон.

— Катя говорит, что вы пытаетесь выяснить, кто мог знать все эти инсайдерские материалы, — сказал Джош пустым голосом. — Я ничем не помогу. Я не могу вспомнить, кто что знал и когда. Большую часть последних пяти лет я провел в стельку или под кайфом… Мы оба употребляли много наркоты. Эд иногда забывала, что она тоже что-то рассказывала… Она вбила себе в голову, что Аноми — это Себ, потому что сказала, что Папервайт основана на старой соседке… но она сказала мне это, когда мы создавали персонажа, и, вероятно, рассказала другим людям… Она тоже кое-что забыла, — патетически сказал Джош, и Робин почувствовала почти болезненную жалость в животе.

— Катя говорит, что ты долгое время считал Аноми Брэмом де Йонгом, — сказал Страйк.

— Полагаю, вы думаете, что я идиот, после того как прочитали те сообщения, — мрачно сказал Джош, — но у Брэма IQ 140. Его тестировали в школе. Иногда он ведет себя так, будто ему мало лет, но иногда, если бы его голос сломался, можно было бы подумать, что ему сорок… Вы слышали о маме?

— Мы знаем, что она умерла, — сказала Робин.

— Ее убили, — сказал Джош, — в Амстердаме.

— Черт, — сказали Страйк и Робин одновременно.

— Да… она была наркоманкой, занималась сексом, чтобы купить наркотики. Брэму было шесть или около того, когда она умерла… Она запирала его в своей комнате, когда к ней приходили мужчины. Один из преступников задушил ее и ушел из квартиры. Брэм просидел в своей спальне два дня или около того… Тетя пошла туда, потому что мама не отвечала на звонки, и нашла тело и Брэма, все еще запертого.

— Боже, — тихо сказала Робин. — Как ужасно.

— Да, — сказал Джош тяжело. — Не удивительно, что он встревожен. Я считал его забавным, когда только переехал в Норт Гроув, но потом… Я думаю, он поджег мою комнату, пока я спал, за день до этого — до того, как все это случилось. Мариам обвинила меня. Типа, я уронил свою сигарету. Я проснулся от того, что люди кричали и обливали меня водой. Занавески горели… Мариам кричала… Я выпил много пива и принял много наркоты, — говорит Джош, — так что я, знаете ли, не понимал, что происходит. Я позволил Мариам выгнать меня, и только когда я оказался снаружи в темноте, я сложил два и два и понял, что это: Брэм. Вот такие вещи он делает.

— Пытается убивать людей? — сказал Страйк, внимательно наблюдая за Джошем.

— Я не уверен, что он действительно хочет кого-то убить, — сказал Джош ровным, отстраненным голосом. — Похоже, ему просто интересно посмотреть, как далеко он может зайти. Нилс, наверное, смог бы остановить его, если бы попытался, но он не в теме… Я не думаю, что он действительно хочет взять на себя ответственность за Брэма… Катя сказала вам, что Брэм неделями шпионил за мной и Эди через дыру в стене нашей спальни?

— Да, говорила, — сказал Страйк.

— Именно это натолкнуло меня на мысль, что он — Аноми. Он… он видел всякое, когда жил с мамой, понимаете? То, что маленький ребенок не должен был видеть… Он вроде как долбанутый, и у него IQ на уровне гения, так что… да, я долго думал, что это Брэм… но я полагаю, что это было потому, что это был легкий ответ.

Робин слышала, как пересохло во рту у Джоша. Она хотела предложить ему выпить, но не решалась: он не смог бы удержать стакан, и она подумала, не сочтет ли он это навязчивым, если она предложит.

— Почему ты сказал, что это “легкий ответ”? — спросил Страйк.

— Ну, я думаю… если это был какой-то отмороженный пацан, который не понимал, что делает, то это не кто-то из наших товарищей. Но это не Брэм нас зарезал. То, что он сказал о “позабочусь обо всем”, было слишком… это не то, что сказал бы Брэм.

— Почему нет? — надавил на него Страйк.

Джош снова уставился на детектива, его глаза были расфокусированы, очевидно, он размышлял. Наконец он сказал,

— Если бы Брэм воткнул в кого-то нож, он бы посмотрел, что будет дальше. Как они выглядят, или каково это — убить кого-то… Он делал бы это ради этого, а не потому, что хотел что-то захватить. Брэм — творческий человек. Нильс часто говорит об этом. Всегда говорит Брэму, чтобы он сел и сделал что-нибудь, или нарисовал что-нибудь… Нильс считает, что искусство — это все.

— Но ты думал, что Брэм мог издеваться над Эди в сети, в течение нескольких лет?

— Да, но это… это было бы… как эксперимент. Как отрывание крыльев у мухи. Просто чтобы посмотреть, насколько сильно он может ее разрушить… Но человек, который нас ударил… Когда ты хочешь взять на себя ответственность, ты… ты хочешь творить, да? Брэм просто хочет все разбить.

— То есть, пока все это происходило, ты думал, что оскорбления в Интернете совершались исключительно для того, чтобы посмотреть, как страдает Эди?

Последовала еще одна пауза, а затем, внезапно очнувшись от своего депрессивного оцепенения, Джош сказал,

— Не нужно говорить мне, что я дерьмо. Я знаю, что должен был заступиться за нее…

— Я не…

— Я знаю, что должен был сказать Аноми, чтобы он отвалил, и заблокировать его. Вы думаете, я теперь не сижу здесь и не думаю об этом весь гребаный день и ночь?

Прежде чем Страйк успел ответить, дверь в комнату Джоша открылась, и Катя просунула голову внутрь, робко улыбаясь.

— Все в порядке? — прошептала она.

— Да, — с усилием ответил Джош.

— Могу я тебе что-нибудь предложить, Джоши?

— Нет, все хорошо, спасибо.

— Ты выглядишь разгоряченным, — сказала она. — Мне открыть..?

— Нет, — повторил Джош. — Я в порядке.

— Тогда я принесу тебе воды со льдом, — сказала Катя и удалилась.

Джош, чей румянец действительно был ярче, чем когда Страйк и Робин вошли в комнату, оглянулся на Страйка. Тот сказал,

— Уверяю, я не виню тебя за…

— Я знаю, что я должен был сделать, — сказал Джош, его дыхание было затруднено. — Я знаю это сейчас.

Катя снова появилась с большим стаканом воды со льдом, из которого торчали две соломинки.

— Мне…? — предложила она, наклоняясь, чтобы подержать стакан для Джоша, пока он пьет, но он покачал головой.

— Я выпью немного через минуту. Спасибо, — добавил он. Катя снова ушла.

— Катя замечательная, — сказал Джош после небольшой паузы и с легким оттенком оборонительности, как будто он хотел отвести от себя все разговоры об отношениях.

Жестом указав в сторону воды, Страйк сказал,

— Хочешь, чтобы я…?

— Нет.

Последовало напряженное молчание, которое нарушила Робин.

— Ты был у Кати, не так ли, в ночь перед нападением?

— Да, — сказал Джош. — Я пошел туда, потому что у меня не было с собой денег, когда Мариам выгнала меня… Разбудил Иниго, поднялся наверх… Вы знакомы с Иниго?

— Да, — сказал Страйк.

— Он сказал, что я пустая трата места, да? — сказал Джош. — Иниго мог стать кем угодно, по его словам: художником, музыкантом, писателем… назови как хочешь, он был бы в этом на мировом уровне, если бы не заболел… Так что теперь его сын должен сделать то, что он не смог. Вот почему у бедного ублюдка хроническая крапивница. И…

Он прервался.

— И? — подсказал ему Страйк.

— Это не имеет значения… Я слишком много говорю. Эд всегда говорила, что я могу рассказать все, что угодно. Она считала, что именно поэтому Аноми узнал обо всем, потому что я никогда не знал, когда нужно заткнуться. Наверное, она тоже была права. Но я не привык к такому, когда все стало таким… профессиональным. Вначале было очень весело, а потом мы стали вести себя по-другому.