Быть никем. Теория самомоделирования субъективности - Томас Метцингер

коррелятами и фактически обеспечивает сознательный опыт бытия Я, "сразу" понимая цели и внимание других Я. Чтобы выработать успешные социальные стратегии, человек должен внутренне моделировать те свойства социальной среды, те свойства других существ, которые недоступны "онлайн", то есть через сенсорное восприятие. Поскольку эпистемической целью является содержание Я-модели другого агента, задача состоит не только в симуляции, но и в эмуляции (см. раздел 6.1). На втором этапе необходимо приписать себе эту самую репрезентативную деятельность. Поскольку то, что должно быть представлено, - это вы сами в акте эмуляции; целевая эмуляция и самоэмуляция должны идти рука об руку. Наиболее элегантным решением было бы такое, которое использовало бы те же анатомические субстраты, но при этом не смешивало бы оба источника информации и обе формы репрезентативного содержания.11 Однако может оказаться, что первая часть этого процесса начинается на бессознательном уровне, а феноменальные состояния, обусловленные феноменальными состояниями других людей, являются лишь конечным этапом довольно сложной причинно-следственной цепи.

Джакомо Риццолатти, Витторио Галлезе и их коллеги описали два разных интересных класса нейронов в области F5 вентральной премоторной области обезьяны (Rizzolatti, Fadiga, Fogassi, Gallese 2002). Эти нейроны кодируют движения абстрактным образом, не как команды отдельным группам нейронов, а как отношения между агентом и объектом его действий. Особенно интересной новой концепцией в этом контексте является "моторный словарь", состоящий из целых репрезентаций действий, включая их временные и телефункциональные аспекты (например, "захват", "точный захват" и "фаза апертуры"). С нейрокомпьютерной точки зрения такая система имеет смысл: разработка словаря действий сокращает пространство возможностей действий до небольшого набора стереотипов, которые, например, позволяют повторно реализовать одно и то же хватательное движение в определенной ситуации. Интересно также отметить, что двигательная система эмбриона развивается задолго до органов чувств. Риццолатти и его коллеги называют только что упомянутый класс нейронов "каноническими" нейронами. Для них характерно реагирование на классы визуально воспринимаемых трехмерных объектов, кодируя их в соответствии с тем, что Гибсон мог бы назвать их "доступностью" (например, конкретного хватательного движения), то есть в зависимости от эффекта взаимодействия с агентом. Однако существует и второй класс премоторных нейронов, который был открыт некоторое время назад. Эти нейроны были названы "зеркальными нейронами". Зеркальные нейроны локализованы в той же области мозга, и их моторный профиль схож с профилем канонических нейронов. Интересно, что на функциональном уровне описания они активируются только визуально, когда наблюдается целенаправленное воздействие другого агента на объекты, например, рукой или ртом. Во многих зеркальных нейронах мы обнаруживаем строгую конгруэнтность между конкретным действием, которое наблюдается, и выполненным действием, эффективным для приведения в действие точно такой же моторной реакции, которая наблюдалась. Таким образом, зеркальные нейроны, согласно гипотезе, представляют собой нейронный коррелят системы сопоставления наблюдения и исполнения, которая, в свою очередь, может лежать в основе способности человека читать мысли, которая также встречается у некоторых нечеловеческих приматов (Gallese and Goldman 1998). Интересен вопрос, может ли существовать нечто вроде "зеркального словаря", определяющего пространство репрезентативных возможностей, которое позволяет организму внутренне отражать степень направленности цели в наблюдаемом извне действии.

Часто мы сталкивались с тем, что важная часть самомодели человека, по-видимому, состоит в выполнении двигательных симуляций, как в создании внутренних моделей возможного двигательного поведения, на которые затем могут опираться процессы отбора. Гипотеза, убедительно представленная Галлезе и Голдманом, заключается в том, что способность использовать симулятивные процессы для распознавания психических состояний других людей развилась у человека из уже существовавшей системы наблюдения и сопоставления действий, нейронный коррелят которой формируется определенным классом нейронов в премоторной коре. Обратите внимание, что эти нейроны, во-первых, обязательно будут компонентом Я-модели (поскольку они представляют определенный аспект наших собственных двигательных способностей), а во-вторых, они являются элементами бессознательного раздела Я-модели (наблюдая за двигательным поведением других людей в окружающей среде, мы никогда не осознаем эти автоматические симуляции, происходящие в нас постоянно). Существуют данные сканирования, поддерживающие гипотезу прямого соответствия (например, см. Iacoboni, Woods, Brass, Bekkering, Mazziotta, and Rizzolatti 1999). Они указывают на потенциальные механизмы и нейронные корреляты человеческого подражания. Однако более глубокий и интересный вопрос заключается в том, как человек сохраняет чувство собственного достоинства во время наблюдения за действием, учитывая общую моторную репрезентацию между актером, создающим первоначальный паттерн движения, и имитатором (там же, стр. 2527). Теперь можно дать ответ, используя концептуальные инструменты, разработанные ранее: Феноменальное свойство самости (сознательно переживаемое "чувство себя") зависит от глобально доступного раздела Я-модели человека. Поэтому моторная репрезентация, встроенная в этот раздел, благодаря прозрачности ПСМ (см. раздел 6.2.6), лежит в основе сознательного переживания себя в акте подражания. Моторная репрезентация, не встроенная в ПСМ, не является ни непрозрачной, ни прозрачной. Это функциональное свойство, возможно, даже не отраженное непосредственно на уровне феноменального опыта. Это часть бессознательной Я-модели, которая, однако, в настоящее время используется как модель определенной части внешней реальности, социальной среды, а именно как другая Я-модель. Причина, по которой она может быть использована таким образом, заключается в общности функциональной архитектуры, существующей между конспецификами. Короче говоря, гипотеза состоит в том, что в мозгу подражателя или имитатора одна моторная репрезентация интегрируется в PSM во время имитационного поведения, в то время как эфферентная копия поступает в бессознательный механизм чтения мыслей или, в качестве альтернативы, в перцептивно управляемую и сознательно переживаемую "модель актера". Важно четко понимать понятие "общая моторная репрезентация": две разные репрезентативные структуры в одном и том же мозге могут иметь общее содержание, интегрируя копии одной и той же внутренней моторной репрезентации. С другой стороны, два разных человека (или репрезентативные системы) могут разделять один и тот же тип репрезентации цели через функциональную связь их зеркальных систем.

Зеркальные нейроны, как мы уже видели, не только коррелируют с сокращениями отдельных групп мышц, но и создают эквивалентность с конкретными двигательными актами и тем самым составляют то, что было названо "моторным словарем" (Rizzolatti and Gentilucci 1988). Очевидно, что множество данных об имитационном поведении (например, Meltzoff and Moore 1977) и такие простые факты, как способность младенцев улыбаться в возрасте 3 месяцев, задолго до того, как они смогут узнать себя в зеркале, предсказывают существование функционального уровня в Я-модели, который обеспечивает это отображение от визуального входа к имитационному моторному выходу, а также облегчает все те процедуры обучения, которые коренятся в способности к имитации, способности к выполнению намеченных, моторных самосимуляций. Однако, если применить к этой вновь открытой системе расширенный телеофункционалистский анализ, возникает интересная гипотеза, согласно которой она является рудиментарным элементом именно того механизма, который впоследствии позволил нам овладеть народной психологией и развить социальное познание. Это также имеет прямое отношение к философским теориям