Волкодав - Мария Семенова

– Завяжи рот, дитятко, нечего гадость глотать… Кнесинка хотела взять, но Волкодав не позволил:

– Спрячь! Увидят… красное…

Кашель, ударивший изнутри, заставил его замолчать, потом свалил на колени. Едкая вонь сделала свое дело. На какой-то миг в глазах почернело, потом он почувствовал, что его поднимают. Волкодав хотел вырваться, успев подумать, что оказался-таки никудышным телохранителем, и еще, сколько всего он не успел преподать братьям Лихим… Ничего: оказалось, самое главное он им все же внушил. Близнецы сделали то, чего их наставник, будь его воля, ни в коем случае им не позволил бы. Они молча подхватили его, вздернули с колен и бегом помчали вперед. Волкодав ощутил во рту кровь, и приступ почти тут же кончился. Так всегда бывало с тех пор, как его впервые прорвало кровью в день возвращения кнеса. Еще через несколько шагов Волкодав смог стоять сам. Он стряхнул крепкие пальцы братьев и утер кровь. Рукавом, не ладонью, чтобы потом не начал выскальзывать меч. Кнесинка все время оборачивалась к нему, глаза у нее были полоумные.

– Вперед!.. – зарычал Волкодав на близнецов. – Дело забыли!..

Где-то позади жалобно заржала Снежинка. Потом поднялся яростный крик, завизжали лошади, послышался лязг и перестук клинков. Это велиморцы, оставшиеся прикрывать отход, наконец сошлись с разбойниками в ближнем бою. И погибали один за другим.

Тем временем спешенные налетчики, незримо растворившиеся между скал, стали постреливать. Они не показывались на глаза, стрельба шла навесная. Стрелы, падавшие с высоты, не пробивали кольчуг, но тело, не укрытое доспехом, полосовали безжалостно. Над головой кнесинки сейчас же появился щит. Девушка немедленно притянула к себе няньку. Железная оковка щита со скрежетом ударялась о камни.

После приступа кашля Волкодав почему-то напрочь перестал чувствовать сернистую вонь, и Препона открылась перед ним неожиданно.

Беспорядочно нагроможденные валуны несколько отступали от края, а может, были кем-то нарочно сброшены вниз. Они образовали небольшую площадку, на которой сгрудились галирадцы. Дальний край площадки обрывался в бездну. Оттуда, неторопливо клубясь, выползал желтоватый туман. Сквозь туман был виден противоположный берег, точно такой же скалистый и неприветливый. Хайгал не преувеличивала: до него было не менее полусотни шагов. Обнаружился и мост. Легкий, зыбкий подвесной мост на черных волосяных канатах, мост, составленный из тоненьких, ненадежных с виду дощечек. Чуть более пол-аршина шириной, чтобы можно было пройти только гуськом…

Внизу, под мостиком, разверзалась немереная глубина. Еще никто по своей воле не спускался туда, чтобы узнать, есть ли дно у Препоны. И уж подавно никто не поднимался обратно. А сверху смотрели горы, вечные, равнодушные горы в облачных шапках, в голубоватых плащах никем не тревожимых ледников. И небо, из-за тумана казавшееся зеленым.

Мост обещал спасение, но ратники не решались его перейти, и страшная глубина пропасти была тут ни при чем. С того берега уже прилетело предупреждение. Оно так и торчало в щите воина, дерзнувшего сунуться к переправе. Короткая, толстая, тяжелая стрела-болт, выпущенная из самострела. Галирадцы пробовали говорить с ичендарами, но те до ответа не снисходили.

Волкодав быстро огляделся по сторонам и, конечно, сразу увидел то, чего больше всего опасался. Выступ утеса, нависавший над пропастью. Если туда вылезут разбойники с луками, они играючи расстреляют любого, появившегося на мосту. А то и канаты стрелами перережут. Меткий стрелок и их самих, конечно, сумел бы согнать со скалы. Но для этого понадобилось бы выйти из-под защиты валунов на открытое место. А уж оно-то наверняка отлично простреливалось с десяти разных сторон…

– Давай, бабушка, – сказал Волкодав старой Хайгал. – Зови своих, говори с ними… – И кивнул ближайшему воину из сольвеннов, державшему наготове длинный кожаный щит: – Проводи!

– Нянюшка… – потянулась за старухой кнесинка Елень. Волкодав удержал ее и поставил между собой и скалой. Братья Лихие тотчас устроились по бокам. Кнесинка прижалась к спине Волкодава и тихо заплакала.

Между тем Хайгал вышла со щитоносцем к мосту и остановилась у одного из валунов, за которые крепились канаты. Приставила сложенные руки ко рту – и пронзительно закричала. Волкодав почти не понимал языка, только отдельные слова, почерпнутые у самой Хайгал. Ему не доводилось встречать ичендаров в рудниках, где он и выучил почти все известные ему языки.

Некоторое время за Препоной молчали. Волкодав напряженно слушал. Потом, к его великому облегчению, раздался резкий мужской голос, кричавший в ответ. Хайгал выслушала, что-то коротко пообещала соплеменникам и возвратилась к хозяйке.

– Велят, дитятко, чтобы я перешла к ним одна, – страдая и винясь, сообщила она кнесинке. – Велят, чтобы я твой амулет принесла. Посмотрят, мол, тогда и решат…

С какой радостью она отправила бы свою девочку на тот берег, а сама осталась выцарапывать разбойникам глаза!

Кнесинка решительно запустила руку под свиту и, ободрав непривычные пальцы о железо кольчуги, вытащила плоский потертый кожаный мешочек. Мешочек сразу полетел наземь. На длинном ремешке осталась подвеска из цельного, чуть не в пол-ладони, прозрачного зеленоватого камня. Волкодав наметанным глазом рудокопа немедленно признал хризолит. Плоский камень украшала искусная резьба: снежный кот Ургау, схватившийся в поединке с орлом. Хайгал свила ремешок петлей и затянула у себя на запястье. Торопливо обняла кнесинку…

Декша-Белоголовый уже расставлял стрелков, объясняя им, что нянька госпожи должна была достичь того берега при любых обстоятельствах и любой ценой. Парни хмуро кивали, поднимая на левую руку щиты. Как все уважающие себя стрелки, они были способны метко бить в цель и с грузом на руке. А уж мощные сольвеннские луки с роговыми подзорами наверняка не уступали разбойничьим.

Хайгал и ее провожатый бегом пересекли открытую площадку и ступили на мост. Узенький настил угрожающе заколебался под ногами. Снизу, из непроглядной клубящейся мглы, доносился глухой рокот, словно Неспящие-В-Недрах кипятили громадный котел зловонного варева. Ветер, поддувавший оттуда, был теплым, влажным и липким. Иногда он разрывал облака желтоватого пара, и показывались обросшие блестящей слизью каменные клыки, торчавшие из глубины…

Двое почти достигли середины моста, когда началась бешеная стрельба. Но началась не так, как ожидали галирадцы, в том числе Волкодав. Они думали, что разбойники возьмутся за няньку и воина при ней, а сольвенны заметят это и постараются им помешать. Вышло иначе. Первый же залп десятка в три стрел достался самим сольвеннам. Уж что-что, а неожиданно нападать из засады разбойники умели отлично. Их было гораздо больше, чем сольвеннов, и действовали они слаженно. Тридцать человек разом выскочило на скалы по всему краю площадки и разом спустило тетивы. Кто-то из галирадцев успел съежиться за щитом. Кто-то мгновенно ответил и даже сшиб неприятельского стрелка, но и сам получил в спину два вершка железа на длинном древке. Ибо мало толку от щита на руке, когда стреляют чуть не со всех сторон. Кому-то срезало тетиву с лука. Кто-то просто упал и остался лежать…