Держись от меня подальше - Рида Сукре

не вызвав подозрений, оставалось загадкой. Но видимо ему не особо нравилось новое место обитания, и в день нашей поездки в лагерь дерзкий петух решился совершить побег из курятника. Комнату Макса папа раньше называл не иначе как свалка, но с этого дня закрепилось новое название — курятник.

Когда мы отворили дверь, вся квартира стояла вверх дном. Николай Велимирович с женой сидели, забрав ноги к ушам и вжавшись в самый угол дивана. Леся стояла посреди зала, забравшись на журнальный столик и орала во всё горло, уже охрипшая. Двойняшки болтались на люстре и улюлюкали. Егор бегал наперегонки с Максом, пытаясь поймать прыткого петушка. Но тот не давался, стремительно носился по комнате, меняя траекторию по одному ему ведомому маршруту, ниспосланному богом пернатых, которому петух молился еженощно, кукуя запертым в покоях Максима. Местами он хлопал крыльями и перелетал невысокие преграды в виде мебели или людей. Сеня радостно мчал за погонщиками. Даже Стас выполз из геймерской берлоги, не в силах пропустить новый семейный концерт, и стоял, прислонившись к косяку, в дверном проёме.

Мы пристроились рядом, наблюдая за творящимся бедламом.

— Что, тоже на ОБЖ ходили? — хмуро поинтересовался братик, теснясь.

— Естественно, — не стал спорить перманентно уверенный в себе Артём. — Мир летит к чертям, но стой в дверном проёме — там безопаснее.

Похоже, я уроки безопасной жизнедеятельности пропускала, иначе зная эту истину, поселилась бы здесь вместо двери.

— Кхм, — раздалось позади наших спин.

Оказалось, что заинтригованные происходящими событиями, мы не заперли дверь, и в неё проскользнул услышавший крики Пирожкович. Шум стоял знатный, как только воинственные старушки ещё не сбежались?

Он подвинул нас своей тростью, и присел с вытянутой ладонью, полной семян.

— Ко-ко-ко, — стал приговаривать он, подзывая птицу, которая не заставила себя долго ждать.

Тут-то он её ловко и перехватил, засунув подмышку.

Впечатлённые зрители хлопали с дивана и благодарили своего спасителя. Макс хотел забрать своего питомца обратно, но ему не позволили и сказали, что если ему нужен петух, то пусть живёт с ним на улице. Пришлось возвращать его старухам.

Концерт закончился и все разошлись, мы посмотрели с Артёмом кино с ноутбука, хвалёное аниме «Твоё имя» понравилось нам обоим, но если Шеру нравилось, что герои забыли произошедшие с ними события и начали с чистого листа, то мне казалось важным помнить всё и учиться на ошибках. Я ставила во главу опыт, а он — порывы. Мы были такими разными, но дрейфовали на одном куске оторванной льдины в форме корабля в бескрайнем океане жизни вместе, греясь в объятиях друг друга и синтезируя движущее наше транспортное средство топливо — любовь.

44

— А я знаю, какой ты будешь в старости, — шепнул он мне перед уходом.

— Ты что, любитель бабулек и представляешь меня постарше?

Артём расхохотался:

— Да нет, конечно, глупышка. Просто я же видел твою бабушку, так что могу представить, какая будешь ты и какая старость нас с тобой ждёт.

— Моя бабушка одиночка, — буркнула я. — Заведу себе кошку, как она и уеду жить туда, где людей нет? Ты так это себе нарисовал?

— Ты уже завела меня, — продолжал он пакостно шутить, и я не могла понять в каком значении слово «завела» он использовал: то ли что он теперь у меня есть, то ли я повысила уровень его скачущих как у тинейджера гормонов. — Зачем тебе ещё и кошка? И убивать меня не надо, чтобы стать одиночкой.

— Ты дурак?

Он клюнул меня в нос лёгким поцелуем:

— Ещё какой.

Мы снова целовались. Каждый вечер между лестничными пролётами моего и нижнего этажей мы уединялись, рядом источал ароматы мусоропровод, я сидела на обшарпанном подоконнике, или Шер сидел, а я на его коленях. Мы обнимались, наблюдая в окне за светом в окнах соседней многоэтажки, за выходящими на балкон немногочисленными курильщиками, за въезжающими и выезжающими со двора машинами, и утопали друг в друге каждый раз, как в последний.

Нас всё ещё ждала наша квартира в элитном районе города, но я не была готова уединиться в ней, и понимающий мои страхи Артём не спешил. Не знаю, насколько сильно ему нравилась эта игра, но он стоически терпел. Я знала, что он стал больше тренироваться, чтобы вложить имеющуюся энергию, и тренировал оставшихся в городе юнцов, которых строгие родители не пустили в лагерь. Многие из них подозревали отсутствие санитарных норм, и я была на их стороне — своих детей я бы в лагерь тоже не пустила.

Остальное свободное время, когда был не со мной, он отсыпался в своей огромной комнате в огромной кровати один. Его мама стала изображать сердечный приступ гораздо реалистичнее, и Артёму пришлось вернулся жить к родителям. Он всё-таки был хорошим сыном, бунтующим иногда, но подросткам это простительно.

Лёжа дома в своей скромной комнате я часто представляла, как одиноко ему жилось в огромном особняке. У него была собака и брат, покинувший его, уехав туда, где туманы подавали на завтрак, обед и ужин. Он рос один, а его подругой стала музыка, научившая чувствовать своё тело и облекать громкие эмоции в танец. Он огрубел и стал таким, какой предстал передо мной, нехотя снимая с себя скорлупу за скорлупой, обличая мне себя настоящего.

— Не хочу уходить, — поведал он мне свои мысли, словно доверяя великую тайну.

— Не хочу, чтобы ты уходил, — призналась я в ответ.

Мы не говорили слов любви, пряча их между строками, ловя их призраки, выпущенные очередным выдохом, губами и смакуя послевкусие на языке. Мы договорились, что расскажем всем правду о том, что мы уже женаты, сразу после свадьбы Егора, которая была уже на носу. И еле оторвавшись от меня, он проследил, чтобы я заперла дверь, а затем уехал на лифте вниз.

— К своим родственничкам в Тартар укатил, — похихикала Леська, наблюдая как я, приложив ухо к двери, слушаю уезжающий лифт. Воздушное вишнёвое платье всколыхнулось, напомнив своим цветом об одном из желаний Артёма.

— А ты умеешь пироги печь? — огорошила я подругу внезапным вопросом.

— Зачем мне? — подивилась она, пожав красивыми точеными плечами. — Егорка отлично готовит.

— Тоже хочу научиться.

— Ой, хочешь отравить своего тигрулю? — о моих кулинарных талантах она была давно наслышана. — Хочешь, пургена отсыплю? — поняв, что сболтнула лишнее, она быстро сориентировалась: — К сожалению, яд гадюки уже закончился.

— Откуда он у тебя был?

— Так нацеди, — выполз из своей берлоги наш компьютерный гений и схлопотал по шее и обозвав нас нехорошими словами, ретировался.

— Шучу, — улыбнулась