Лучшая зарубежная научная фантастика - Стивен Бакстер

Затем секретарь перевел взгляд на начальника.

— Кабинка готова, сэр. — Он протянул Максу руку. — Рад снова видеть тебя в строю, Ник.

Макс выдавил улыбку. Ник было сокращением от «Никомедес» — Анатолий всегда называл его «Старым Ником»,[69] говорил, что он уродлив, как Сатана, и вдвое хитрее его. Он крепко стиснул протянутую ладонь.

— Да, чертовски приятно вернуться домой, Анни.

Он знал, что секретарь терпеть не может, когда его называют бабским именем, но тот лишь ухмыльнулся. Первым делом, подумал Макс, надо будет избавиться от него.

Они втроем вышли из кабинета, стуча каблуками по бетонному полу, и спустились по главной лестнице, убогой и некрашеной. Архитектура на планете была непритязательна из моральных принципов, так и в практических целях. Обитатели Иисусалима называли себя простыми христианами; эти религиозные фундаменталисты двадцать первого века страшились научного прогресса и считали генную инженерию скверной. Ведь, в конце концов, если человек был создан по образу и подобию Бога, любые изменения в этом «образе» означают отречение от Творца. Движение зародилось в Соединенных Штатах, в Северной Америке, а позднее получило широкое распространение в Европе, особенно в бывшем Советском Союзе.

Как это ни смешно звучит, но именно новые технологии, которых так боялись простые христиане, позволили их движению выжить. Когда биокомпьютеры создали новый объединенный разум, сделавший возможным межпланетные путешествия, сектанты бросили все свои ресурсы на организацию эмиграции первой попавшейся, едва пригодной для заселения планеты, которая оказалась никому не нужна. Это был примитивный кусок камня с небольшим количеством поверхностной воды и минимумом растений, напоминавших морские водоросли и дававших какое-то количество кислорода. Кроме этого, на планете были только скалы, песок и борьба за существование — настоящая пустыня для праведников. Публично поселенцы утверждали, что их дома лишены роскоши из религиозных соображений; на самом деле освоение планеты шло с большим трудом, и простота была вынужденной.

Три офицера вышли с лестничной площадки и пересекли вестибюль; адареец вскочил со скамьи и подбежал к ним.

На сей раз Макс взглянул на него более внимательно. Адареец был очень высок, пропорции его были далеки от человеческих, и даже не разглядев зеленую кожу и волосы, можно было понять, что это чужак.

— Виллем, — окликнул адареец Мэллоува, подходя ближе, как будто они были старыми друзьями. Адарейцы ненавидели иерархию. — Я уже несколько дней пытаюсь к тебе пробиться.

— Ах, — ответил Мэллоув, и лицо его моментально приняло какое-то неопределенное выражение, словно он вспоминал сценарий, подходящий для этого случая. Затем улыбнулся — холодной, ледяной улыбкой, ослепительной, словно солнце или комета. — Как я рад снова видеть тебя, товарищ Терпение.

На секунду Макс подумал, что Терпение — это шутка; адарейцы, посещавшие Иисусалим, иногда называли себя в честь черт характера, которыми они восхищались, но Терпение?

Руки просителю Мэллоув не протянул.

— Я пришел выразить протест против актов насилия, направленных против невинных адарейцев, и попросить об отмене сегодняшней казни, хотя для этого, может быть, уже поздно, — обратился Терпение к Мэллоуву. Он был сильно взволнован и озирался по сторонам, словно ожидая услышать чьи-то голоса.

Теперь Мэллоув играл роль строгого судьи.

— Итак, зная историю противостояния наших планет и ожидающий вас риск, вы все же осмелились явиться на Иисусалим.

— «Противостояния наших планет»? — Адареец повысил голос до характерного странного дисканта, который мог принадлежать как мужчине, так и женщине. — Что ты хочешь сказать? Планеты не воюют друг с другом — это дело людей. Ты же знаешь, что мы не имеем никакого отношения к тем адарейцам, что приходили сюда до нас. Это были совершенно другие люди.

Перед революцией на Иисусалим прилетела группа адарейцев, желавших присоединиться к церкви простых христиан. Затем началась война, патриархи церкви терпели поражение в городах, и несколько радикально настроенных инопланетян научили их собирать атомные бомбы из делящегося урана-235, в небольших количествах встречавшегося на поверхности молодой планеты. Церковники сбросили бомбу на Новый Назарет, оплот революции, и едва не изменили ход войны.

Выжившие лидеры восстания объявили Адаресу войну, хотя в то время они были не в состоянии вести ее. А население планеты — революционеры и их противники — объединилось в своей ненависти к нечистым, генетически модифицированным адарейцам. Свинолюдям. Осквернителям. У людей планеты появился новый, общий враг, и они забыли о противоречиях. Так вражда к чужакам спасла Иисусалим.

— Послушайте, — вступил Макс. — То, что произошло с вашим другом… здесь нет ничего личного. Это политика.

Мэллоув сделал драматический жест рукой.

— Вот именно. Это политика. Возможно, вам стоит обратиться с протестом в разведывательное управление.

— Я уже был там! — воскликнул Терпение, и волосы у него на голове зашевелились, словно трава на ветру. — Мне сказали, что не могут предотвратить казнь, сказали, что мне нужно Образование.

— Ну, вот вы его и получите, — сострил Мэллоув. — Можете считать сегодняшнюю казнь совершенной в образовательных целях.

Мэллоув направился к двери, Анатолий последовал за ним; охранники оттеснили адарейца прочь. Максу показалось, что в воздухе повеяло чем-то кислым — говорили, что адарейцы общаются между собой посредством обоняния, но доказательств ни у кого не было.

— Я просматривал твое досье, пока мы старались вызволить тебя из камеры, — говорил Мэллоув, когда Макс догнал его.

— Пытались решить, стоит ли игра свеч? — спросил Макс.

— Судя по всему, должна стоить, — ухмыльнулся Мэллоув. — Дрожин изо всех сил старался скрыть твой арест. К счастью, у меня есть свои источники. Изо всех моих высокопоставленных офицеров, Макс, ты меньше всего времени провел в штабе.

— Так точно, сэр, — ответил Макс. Охранник открыл дверь. Их встретила волна горячего воздуха, ворвавшаяся с улицы.

— Свыше двадцати лет ты с одного полевого задания отправляешься прямо на другое. Никакого сидения по кабинетам. Это совершенно нетипично.

Мэллоув требовал объяснений.

— Таким образом я мог более эффективно сражаться за революцию, — произнес Макс, зная, что именно этого ответа от него ждут, и в то же время более чем наполовину веря в него. — Чтобы изменить лицо планеты, нам необходимо постепенно изменять сознание людей, пока все не станут едины.