Открытие земли - Жюль Верн

Эта местность произвела на Кироса чарующее впечатление и показалась ему вполне достойной того, чтобы здесь был заложен город Новый Иерусалим – будущая столица испанских владений в Австралии. Река, протекавшая неподалеку от широкой бухты, где нашли спокойное убежище корабли, была названа Иорданом, и вся эта местность описывается Киросом в восторженных тонах: «Я могу сказать на основании фактов, что нет на свете страны более приятной, здоровой и плодородной; страны более богатой строительным камнем, лесом, черепичной и кирпичной глиной, нужной для создания большого города, с портом у самого моря, и притом орошаемой хорошей, текущей по равнине рекой, с равнинами и холмами, с горными кряжами и оврагами; страны более пригодной для разведения растений и всего того, что производят Европа и Индия».

Донья Изабелла требовала беспрекословного выполнения своих приказов

В описании путешествия, однако, умалчивается о том, какие события вскоре последовали на идиллических берегах реки Иордан. Нам известно только, что восставший экипаж сделал Кироса своим пленником и, не дожидаясь корабля Торреса, посланного на разведку, направился в Перу, куда и прибыл 3 октября 1606 года, после девятимесячного плавания[19].

Эдуард Шартон, ничего не говоря о возмущении экипажа, обвиняет командира второго корабля Луиса Ваэса де Торреса в том, что он, будто бы, умышленно покинул своего начальника при отплытии с острова Эспириту-Санто. Между тем из письма самого Торреса к королю Испании мы узнаем, что он, напрасно прождав Кироса пятнадцать дней на острове Эспириту-Санто, 26 июня снялся с якоря, чтобы самостоятельно продолжить исследование открытого «материка».

Убедившись в том, что «Австралия Духа Святого» вовсе не материк, а остров, Торрес повернул на северо-запад и под 11 1/2° южной широты увидел берег «большой земли». Вот как он описывает свое открытие:

«Здесь я уперся в оконечность Новой Гвинеи, побережье которой тянется с востока на запад. Эта земля населена смуглыми и нагими индейцами, носящими набедренные повязки из листьев. Их вооружение состоит из дротиков, тяжелых палиц и щитов, украшенных красивыми перьями… Вдоль этой большой земли расположено много обитаемых островов. По всему берегу встречаются удобные гавани, широкие реки, плодородные равнины. За этими островами тянутся рифы и отмели, так что сами острова находятся между этими опасными для кораблей местами и твердой землей. Однако посредине все же можно найти узкий проход. Мы взяли во владение все эти гавани именем вашего величества… Пройдя триста лиг вдоль побережья, мы увидели, что широта, под которой мы находились, уменьшилась на два с половиной градуса, так что мы очутились на девятом градусе. Дальше продвинуться мы не могли из-за многочисленных мелей и сильного течения, что заставило нас отойти от берега и повернуть на юго-запад. Там были большие острова, а на юге виднелся целый ряд других. Жители этих островов черны как смоль, отличаются большой силой и ходят совсем нагие. Оружием им служат длинные и крепкие копья, стрелы с каменными наконечниками и грубо сработанные палицы».

На основании этого отчета географы пришли к единодушному заключению, что Торрес прошел вдоль побережья настоящей Австралии через пролив, отделяющий австралийский полуостров Йорк от южного берега Новой Гвинеи. Этот бурный и опасный пролив в конце XVIII века был справедливо назван Торресовым проливом.

Таким образом, Торрес открыл южный берег Новой Гвинеи и северную оконечность Австралийского материка. В 1607 году он написал подробный отчет о своем плавании, который испанские власти, в надежде на лучшие времена, держали под строгим секретом. В 1762 году, когда англичане во время семилетней войны заняли Манилу и овладели государственным архивом, отчет Торреса попал в Англию и спустя несколько лет привлек внимание географа Александра Далримпла, который и предал его гласности.

Нам остается теперь сказать несколько слов о путешественниках XVII века, способствовавших более подробному и точному ознакомлению современников со странами малоизвестными или вовсе не исследованными.

Одним из таких путешественников был купец Франсуа Пирар из Лаваля. В 1601 году он отправился из французского порта Сен-Мало по торговым делам в Индию и потерпел крушение в Индийском океане, у Мальдивских островов. Этот архипелаг состоит не менее чем из двадцати тысяч коралловых островков (атоллов), вытянутых в меридиональном направлении от мыса Коморин (южная оконечность Индостана) до экватора.

Впоследствии Пирар рассказал в своих воспоминаниях, как он спасся при кораблекрушении и провел семь долгих лет на Мальдивских островах, хорошо изучив за это время местный язык, нравы и обычаи жителей. Записки Пирара, полные занимательных подробностей, до сих пор не утратили своего интереса, так как путешественники очень редко посещают этот архипелаг из-за его нездорового климата и изолированного положения.

В 1607 году бенгальский раджа послал на Мальдивские острова несколько кораблей, чтобы захватить пушки, оставшиеся там после гибели португальской эскадры. Несмотря на свободу, которой наслаждался Пирар, обзаведшийся на острове собственным хозяйством, он тосковал по родине и не преминул воспользоваться первой представившейся возможностью покинуть архипелаг. Вместе с ним были три его товарища, так же, как и он, случайно уцелевшие из всего экипажа. Но одиссея Пирара на этом не кончилась. Сперва его перевезли на остров Цейлон, потом переправили в Бенгалию, а оттуда он бежал в Кочин, где был заподозрен португальцами в шпионаже и заключен в тюрьму. В тюрьме он заболел и в 1608 году был перевезен в тюремную больницу в Гоа. Вырвавшись на свободу, он совершил два путешествия в страны Востока, побывал на Цейлоне, в Малакке, на островах Тернате, Диу, Банда и т. д. Потом Пирар снова был брошен в тюрьму и только в 1611 году вернулся в свой родной город Лаваль. После стольких передряг этот злополучный путешественник, без сомнения, нуждался в покое, и судя по тому, что история умалчивает о конце его жизни, можно предположить, что остаток своих дней он провел без всяких приключений.

Если французский буржуа Франсуа Пирар попал в водоворот чуть было не погубивших его случайностей из-за страсти к быстрому обогащению, то итальянского дворянина Пьетро делла Валле увлекли в не менее пестрые приключения обстоятельства романтического характера. Происходя из древнего знатного рода, он служил солдатом в папских войсках, а затем преследовал корсаров на море. Когда он вернулся в Рим, сердце его ветреной возлюбленной было уже занято другим, более удачливым соперником. Кавалер делла Валле решил, что только путешествие «к гробу господню» исцелит его от этой несчастной любви.