Порт-Артур. Том 2 - Александр Степанов

– Ой, Варя, я умру с тоски, если вы еще продолжите перечисление всех наших бед, – взмолился Звонарев. – Мы с вами молоды, здоровы, и у нас нет никаких оснований быть такими пессимистами.

– Сегодня – да, а завтра – темно и страшно…

– О нем и будем говорить завтра, а пока… Ловите меня. – И Звонарев бросился вперед, Варя за ним. Она вскоре нагнала прапорщика, но тот увернулся и побежал обратно.

– Это не по правилам, надо бежать к Утесу, – совсем по-детски возмутилась Варя, забыв о своих мрачных мыслях.

Так, дурачась и играя, они незаметно добрались до Утеса. Возбужденные, раскрасневшиеся, веселые, они влетели в офицерский флигель. В столовой, закутавшись в плед, сидел в качалке Жуковский. Он похудел, постарел. Грустными глазами следил он за морем и временами тяжело вздыхал. Поднятый Варей и Звонаревым шум заставил его обернуться.

– Здравствуйте, Николай Васильевич, как ваше здоровье? – присела а реверансе Варя.

– Здравствуйте, здравствуйте, приятно посмотреть на вас с Сергеем Владимировичем. Уж очень тоскливо на душе…

Оживление да лицах Вари – и Звонарева потускнело.

– Как заживают ваши раны, Николай Васильевич? – вздохнув, спросила девушка.

– Раны-пустяки, цинга сводит в могилу. Все зубы шатаются. Никто из нас, артиллеристов и стрелков, из Артура не уйдет. – …Мы обречены на гибель, как обречен Артур. Крепость рано или поздно будет взята, и едва лиг кто-либо из нас переживет ее падение, – мрачно говорил капитан.

Вскоре в столовой к обеду собралось все население офицерского флигеля. Из казарм пришли Катя Белая в Шура Назаренко с доктором Зориным. Появился фатоватый мичман Любимов, за ним – Гудима. На хозяйском месте села Катж, рядом с ней доктор и моряк, далее Шура с Гудимой, с одной стороны, и Варя с Звонаревым – с другой. Жуковский поместился против Кати.

За едой говорили мало, стараясь избегать артурских тем.

С тех пор как Старый город подвергся усиленной бомбардировке, оттуда стали переправлять наиболее ценные вещи на батареи приморского фронта. Таким образом на Утес попали большой концертный рояль и пианино. Из всех обитателей Утеса только Катя и Любимов умели играть на рояле. Теперь, по общей просьбе. Ката села к роялю и: начала тихонько наигрывать различные мотивы, которые успокаивали Жуковского. Шура Назареако стала вполголоса ей подтягивать.

– Спойте, Шура, мою любимую, – попросил Жуковский.

Девушка запела. Капитан – грустно вторил;

Догорай, моя лучина,Догорю с тобой и я.

– Эх, нет Бориса Дмитриевича, – вздохнул капитан. – У того всякое дело в руках спорится, а запоет – заслушаешься. Жаль только – пьет сильно. Слыхал я, что он всерьез жениться собирается?

– Это уж спрашивайте у Вари. Она в курсе всех дел батарей литеры Б и Залитерной, а равно и Пушкинской школы, – заметила Катя.

– Оля Селенвна, верно, выйдет за него замуж. Она ему явно симпатизирует.

– Дай бог! Бросит пить, человеком станет, – проговорил Жуковский.

На следующий день, уже довольно поздно, Звонарева разбудил громкий стук в дверь.

– Вставайте поскорее, соня вы этакий! Через четверть часа мы с вами пойдем в Артиллерийский городок, – кричала Варя.

– Я никуда не собираюсь уходить с Утеса.

– Зато я ухожу, значит, вы должны меня проводить.

Как ни отнекивался Звонарев, но через полчаса все же шагал рядом с Варей по береговой дороге. День был безветренный, солнечный. Из-за Золотой горы почти беспрерывно слышались раскаты орудийной стрельбы и разрывы тяжелых снарядов. Но со стороны моря все было тихо. В этот район японские снаряды не долетали, поэтому на опустевших батареях появлялись новые, наспех построенные небольшие домики и землянки. Возле них копошились люди, висело белье, с лаем бегали собаки. Звонарев и Варя с удивлением оглядывались вокруг.

– Пожалуй, сюда скоро переедет половина Старого города и здесь откроются лавки и магазины, – заметила Варя.

– Вы можете только радоваться этому – совсем рядом с Артиллерийским городком.

– Мама и так все время ворчит, что я много трачу денег, а они у меня идут только на раненых. На себя же я ничего не расходую.

– Я ваш неоплатный должник. Варя. Сейчас в Управлении получу жалованье за два последних месяца, что-то рублей семьсот со всякими накидками и прибавками, и передам их вам.

– У меня еще остались ваши деньги. Поэтому я возьму не более ста рублей, а на остальные вы можете чтонибудь подарить вашей ненаглядной Ривочке, Надтоше теперь…

– Слушайте, Варя, давайте поговорим серьезно…

– Я и так не шучу, – насторожилась Варя.

– Выходите-ка за меня замуж, – одним духом выпалил Звонарев.

– Вы с ума сошли! Да разве так делают предложение порядочной девушке! Вы должны стать передо мной на одно колено и оказать: «Я вас безумно люблю, сделайте меня счастливым на всю жизнь, будьте моей женой, – наставительным тоном проговорила Варя. – Тогда я еще подумаю, что мне вам ответить.

Звонарев захохотал так, что девушка сначала удивленно посмотрела на него, а затем, обидевшись, набросилась на него:

– Замолчите сейчас же, противный, или я никогда с вами не буду говорить!

– Ох, уморили вы меня, Варя! Сегодня же всем расскажу, как вам надо делать предложение.

– Попробуйте только! Я сразу же объявлю вас врунишкой.

Несколько шагов прошли молча.

– Вы это серьезно? – недоверчиво посмотрела на Звонарева Варя. – Повторите все при маме, тогда поверю.

Мария Фоминична встретила дочь попреками:

– На минуту заглянуть домой у тебя нет времени, а с кавалерами проводишь целые дни.

– Он, мамочка, не кавалер, а хочет стать моим женихом.

– Вы, Сергей Владимирович, не смейтесь над нашей дурочкой. Она ведь все за правду принимает.

– Я самым серьезным образом…

– Ох, что-то вы меня надуваете, гадкий! Говорит – с серьезными намерениями, а сам смеется, – опять с сомнением посмотрела на прапорщика девушка. При этом она имела такой недоверчивый комичный вид, что Звонарев громко расхохотался.

– Не верь, мама, этому врунишке. Он только смеется надо мной.

Девушка выбежала из комнаты.

– Беда с ней! – вздохнула Мария Фоминична. – Как трава растет, совсем от рук отбилась; что в голову вступит – то вынь да положь. Не время сейчас о женихах думать, да и молода она еще. Вы не обижайтесь, Сергей Владимирович, что я так прямо высказываю свое мнение.

Звонарев смущенно молчал, почтительно слушая.

Сильный взрыв поблизости отвлек их внимание. Начался очередной обстрел Старого города. В порту загорелись цистерны с маслом, и огромные клубы черного дыма заволокли весь Старый город. Японцы еще усилили бомбардировку. На фоне пожара то и дело появлялись взблески разрывов и белые дымки шрапнели. К месту пожара торопливо направилась команда моряков, поскакала городская пожарная команда в блестящих медных касках.