Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - Эдуард Эррио

Перейдя к вопросу внешней политики, я остановился на Лозаннской конференции, на плане Гувера и на вопросе о разоружении. Лозанна. Я заявил, что ко мне перешли обязательства предшествующих правительств и что я считал необходимым сохранение обязательств, взятых на себя Германией, так как убежден, что соблюдение договоров является основой сохранения мира. При этом Соединенные Штаты предупредили нас, что, если Германия не выплатит нам свой долг, наш отказ не будет принят во внимание. План Гувера. Я не отклонял его. Я лишь оговорил право Франции изучить этот план. Я отказался высказываться на основании информации, полученной по телефону. К тому же план Гувера предусматривает запрещение всей тяжелой артиллерии и всех танков. В нем имеется следующая фраза: «Я предлагаю одобрить все представленные Женевской конференции проекты, предусматривающие полное изъятие танков и тяжелой артиллерии».

«Я не являюсь фанатиком войны, – сказал я, – но дело в том, что надо знать, в какой мере можно отказаться от так называемой политики техники, которая является политикой экономии живой силы… Нас волнует вопрос о том, можно ли вообще отказываться от политики техники, необходимость которой была доказана в прошлом. Вспомните, что произошло в Моранже и в Шарлеруа, когда наши несчастные солдаты были вынуждены буквально грудью встречать удар врага, потому что в свое время никто не позаботился об их защите… Тревога, которую я испытал в Лозанне, несравнима с тем, что было пережито мною в период, когда решалась судьба не денег, а человеческих жизней; в этом деле одна ошибка может привести к гибели множества людей». По плану Гувера Франция с ее 40 миллионами жителей должна иметь армию в 62 тысячи человек. Было предложено сократить эту цифру еще на одну треть. Было бы легкомыслием немедленно взять на себя такое обязательство; я предложил американцам работать вместе с ними. От имени Франции я выдвинул свой план обеспечения мира. «Я заявляю вам со всей определенностью, – сказал я, – что не соглашусь отрывать вопрос о разоружении от вопроса о безопасности». Кстати, это совпадает с содержанием статьи 8 Устава Лиги наций. Я горячо защищал Францию от обвинения в нежелании разоружаться, и это в то время, как она заменила трехлетний срок воинской службы полуторагодичным, а затем годичным сроком.

В заключение я сказал; «Я стою за международную организацию безопасности, но хочу, чтобы были обеспечены справедливые интересы Французской республики, и я не мог покорно согласиться с рядом возражений и предвзятых мнений; я оставил за собой право обсудить их, исходя при этом не из каких-либо эгоистических соображений, а из требований разума… Я призываю вас идти за мной по тяжелому и мучительному пути долга». В этом месте своего выступления я напомнил слова английского поэта; «Мы долго жили в счастливых долинах. Пусть же и наши дети поживут в них хоть несколько дней. А сами мы должны взбираться вверх, пока не достигнем вздымающейся в небо вершины жертв».

В ходе работы съезда мне пришлось вновь подтвердить наше желание уважать внутренний строй всех иностранных государств и рассеять все недоразумения между Францией и Италией. Я выразил сожаление по поводу ряда неосторожных высказываний, сделанных в адрес этой соседней с нами страны. Позднее г-н Тамбурини, бывший тогда консулом Италии в Тулузе, а затем генеральным консулом в Лионе, сказал мне, что мое выступление не оказало тогда полезного воздействия по тому, что он полагал, что съезд не поддержал меня в этом вопросе, в то время как официальный отчет о съезде свидетельствовал об обратном. Позднее, 20 марта 1933 года, наш посол в Риме г-н Анри де Жувенель писал мне: «Итальянцы помнят ваше выступление в Тулузе, хотя они и не доказали вам этого. Они считают, что это выступление возродило перспективу дружбы. Не проходит и дня, чтобы мне об этом не повторяли. Они сознают ошибки, которые совершили по отношению к вам, и будут счастливы случаю исправить эти ошибки». Я дал также объяснения относительно переговоров с Россией о заключении пакта о ненападении, говорил об Англии, похвалив ее за верность своей подписи, о составленном Поль Бонкуром и мною проекте, о политике Лиги наций и высказался против соглашений между группами держав. Моя внешняя политика была всегда неизменной: требовать обеспечения законных интересов Франции в системе всеобщей безопасности, в рамках которой я соглашался на равноправие Германии; причем я всегда выступал против ее скрытого перевооружения. Я продолжал придерживаться своей формулы: арбитраж, разоружение, безопасность. Эта же формула легла в основу плана, предложенного мною в Женеве, плана, который поддерживал Поль Бонкур.

29 ноября 1932 года я и посол СССР в Париже Довгалевский подписали Пакт о ненападении между Францией и СССР, основные положения которого сводились к следующему:

Статья 1

Каждая из Высоких Договаривающихся Сторон обязуется перед другою не прибегать ни в коем случае против нее, ни отдельно, ни совместно с одной или несколькими третьими державами, ни к войне, ни к какому-либо нападению на суше, на море или в воздухе и уважать неприкосновенность территорий, находящихся под ее суверенитетом, или тех, в отношении которых ею приняты на себя внешнее представительство и контроль администрации.

Статья 2

Если одна из Высоких Договаривающихся Сторон явится предметом нападения со стороны одной или нескольких третьих Держав, то другая Высокая Договаривающаяся Сторона обязуется не оказывать в течение конфликта, ни прямо, ни косвенно, помощи и поддержки нападающему или нападающим.

Если одна из Высоких Договаривающихся Сторон прибегнет к нападению против третьей Державы, то другая Высокая Договаривающаяся Сторона будет иметь возможность денонсировать без предупреждения настоящий Договор.

Статья 5

Каждая из Высоких Договаривающихся Сторон обязуется уважать во всех отношениях суверенитет или господство другой Стороны на совокупности ее территорий, определенных в статье I настоящего Договора, никаким образом не вмешиваться в ее внутренние дела, в частности, воздерживаться от всякого действия, клонящегося к возбуждению или поощрению какой-либо агитации, пропаганды или попытки интервенции, имеющей целью нарушение территориальной целостности другой Стороны или изменение силой политического или социального строя всех или части ее территорий»[137].

К пакту была приложена конвенция о согласительной процедуре.