Новейшая история России в политико-социологическом измерении - Сергей Кулешов

Складывание рационально организованной бюрократии в странах Европы нового времени и бюрократии в современном смысла слова порождали особый тип поведения, психологии, ценностей. С этой точки зрения вполне оправданно обращение многих исследователей к изучению данных явлений в художественной литераторе и публицистике рассматриваемого времени, прежде всего сочинениям Бальзака, Гоголя, Кафки и других, создавших классические образы чиновников. Реконструкция психологии бюрократии прошлого, рассмотрение образа жизни, представлений и ценностей чиновничества проводится в контексте административной истории ряда стран. При этом выделяется, как правило, три аспекта наблюдения: собственно административный аппарат, поведение индивида вообще и чиновника, в частности, в нем, наконец, психические переживания, настроения, идеи, возникающие у него из-за соприкосновения с миром формальных организаций и официальных отношений. Примером такого обращения к административной истории является ряд исследований Г. Тюилье под общим заглавием «Бюрократия и бюрократы во Франции в XIX в.», в основе которых часто лежат литературные источники или пресса. Примечательно рассмотрение в данном контексте переписки Г. де Мопассана в период его службы в министерстве. В своих письмах родным и своему учителю Флоберу писатель сообщает о характере своей службы, отношениях с начальством, работе и тех чувствах, которые она у него вызывала. Особенно много было им взято для критики министерских порядков: деспотизм начальства, игнорирование жизни, моральный упадок и деградация служащих. Мы начинаем лучше понимать инфраструктуру бюрократии, когда видим яркие примеры продвижения по службе, систему рекомендательных писем, значение неформальных связей и т. п. Сходные наблюдения получаем при обращении к деятельности таких высших администраторов и чиновников, как Поль Клодель, Поль Валери, Ш. Ренувье и пр.

Одним из признаков развития самосознания бюрократии, как показал Тюилье, стало появление особой административной прессы, то есть изданий, в которых освещались вопросы организации, перестройки госаппарата, находили освещение вопросы, интересующие чиновничество, а позднее – профсоюзные интересы функционеров. Подобные издания являлись признаком развития гражданской службы, поскольку в них специально обсуждались вопросы ее теории и практики, оовещались способы повешения эффективности и т. д.

Таким образом, социология конфликта открывает перспективный путь исследования тенденций развития социальных процессов в истории и современности. Она позволяет, в частности, увидеть в объективных противоречиях источник и движущую силу изменений социальной структуры, причину появления на исторической арене новых социальных слоев, институтов и политических групп. Анализ конфликта традиционных и рациональных начал в управлении с этой точки зрения позволяет, как было показано, во многом объяснить становление одной из принципиальных сил современного общества – бюрократии нового типа.

Важную политическую нагрузку в политической социологии имеет понимание механизма власти.

Согласно М. Веберу власть может быть определена как возможность того или иного социального деятеля проводить свою волю в обществе, несмотря на оказываемое сопротивление. В типологической шкале отношения власти по различным уровням и критериям ее функционирования в обществе наиболее распространенными являются: легитимность – способ обеспечения консенсуса между властью и обществом; природа используемых властью санкций – позитивных или негативных (награды или кары), а также средства или каналы коммуникаций, которые власть использует для проведения своих решений в жизнь. Имеются также такие функции власти как участие в распределении экономических ресурсов и другие.

С точки зрения системного анализа власти важной проблемой являются критерии распределения и перераспределения власти. Применяя теорию социального действия Парсонса можно раскрыть процесс принятия решений, роль и их изменения, поведенческих мотивов. Большинство социологов солидарны в наличие «политического класса», «правящей элиты». Можно констатировать, что теория элиты является одним из наиболее важных открытий социологической мысли.

Все названные общесоциологические теории имеют важное значение для осмысления и российского политического процесса.

Медушевский А.Н. Политическая социология и история. Ангарск, 1990.

Современная западная социология. Словарь. М.,1990.

Глава II

Российские мыслители о социологических аспектах исторического процесса

Целостное представление об истории социологии в России можно получить лишь в том случае, если обратиться к широкому направлению правовой, исторической и политической мысли XIX в., которое традиционно носит название юридической школы. Именно данное научное направление, образовавшее магистральную линию развития русской исторической мысли, представленное капитальными трудами по праву, социологии, истории К. Д. Кавелина, С. М. Соловьева, Б. Н. Чичерина, А. Д. Градовского, В. О. Ключевского, В. И. Сергеевича, П. Н. Милюкова и многих других, составляет тот реальный научный базис, без которого трудно представить себе дальнейшее поступательное развитие исторической науки и социологии.

Причины широкого общественного внимания и интереса к исторической мысли прошлого вообще следует искать прежде всего в сфере социальной и духовной жизни общества.

В переживаемую нами эпоху реформ обращает на себя внимание и другая особенность гуманитарных наук рассматриваемого периода, прежде всего юридической школы. Ее центральной проблемой являлось обоснование демократических преобразований, конституционного строя, правового государства. Именно в этом направлении велась ее научная, публицистическая и политическая деятельность, в этом состоит ценность ее идей для современности.

Особенностью ученых юридической школы, делающей их близкими современному читателю, является также определенно выраженная западническая направленность их общей историософской, социологической концепции. Будучи последователями ведущих западных мыслителей своей эпохи – Фихте, Шеллинга, Гегеля, а впоследствии – Конта, Маркса, Спенсера, много работавшие на Западе русские ученые не могли остаться равнодушными к западным социально-политическим порядкам, философским доктринам и той свободной научной атмосфере, которая им соответствовала; они отстаивали необходимость просвещения и европеизации России, видя в этом единственный путь мирного разрешения грядущих социальных конфликтов. Отвергая учение славянофилов об особом, избранном пути России и фетишизацию русской общины и мужика как «исконного и природного» носителя социализма, государственники подготовили почву для признания идеи общности законов всемирно-исторического процесса, сходства судеб различных народов, что не мешало им видеть и глубоко раскрыть специфику русской истории.

Правовые взгляды государственников, большинство из которых были юристами, охватывают широкий круг вопросов общественного развития и, по существу, могут рассматриваться как социологическая теория. Для них характерно последовательное логическое выведение основных социальных институтов – общества, государства, семьи – из идеи органического развития абсолютного духа.

В соответствии с Гегелем государство определяется как осуществление нравственной идеи, а его внутренняя цель как «высшее сочетание свободы с разумным порядком», служение идеалу общего блага, охрана свободы и прав личности и собственности. Эти вопросы нашли подробное освещение в «Курсе государственной науки» Чичерина. С позиций либерализма им рассматриваются вопросы верховной власти (ее нераздельность, неотчуждаемость), законодательные прерогативы и законность действий, а также связь с обществом (сочетание прав и обязанностей личности).

В соответствии с правовой традицией того времени право подразделяется на публичное и частное, причем последнее рассматривается как подчиненное по отношению к первому. Это связано с гипертрофированным представлением о государстве как «высшем назначении народа, его историческом призвании», «высшей цели общественного развития». Государство предстает вечным и «верховным союзом на земле». В соотношении общества и государства, как понял его Чичерин, наиболее отчетливо выражается механистичность гегелевского представления о публичном и частном праве, в соответствии с которым «гражданское общество» образуется на основе взаимодействия частных целей отдельных лиц, а государство является осуществлением общественной или коллективной цели. Не случайны поэтому упреки Чичерину в возрождении теорий естественного права и «общественного договора» Руссо, высказывавшиеся в современной ему юридической литературе. В связи с этим понятна также логика критики Чичериным известных правовых теорий того времени, дающих определение права с неокантианских позиций (работы Р. Иеринга «Цель в праве» и сочинений С. А. Муромцева).