Мой хозяин (СИ) - Ковалевская Алиса

— Да, — сказал я и отворил дверь, пропуская Милану вперёд.

Она посмотрела на меня. Замялась и негромко проговорила:

— Спасибо.

Я кивнул. Хотел сказать ей, что отработает она сполна, однако промолчал. Думаю, это Милана поняла и без слов. Вместо этого проговорил:

— Учти, за каждый её косяк отвечать будешь ты.

Милана снова посмотрела на меня и тоже кивнула, а после вышла из комнаты.

В спальне, где поселили Стэллу, стоял полумрак. Я усилил освещение и бросил взгляд на постель. Девчонка лежала, сжавшись, и ни на что не реагировала. Увидев её, Милана метнулась к ней и присела рядом.

— Стэлла, — позвала она, тронув её плечо. — Стэлла… — Стэлла повернулась на её голос, и Милана прошептала: — Господи…

Я почувствовал себя лишним. Странное ощущение с учётом того, что это — мой дом, а две сидящие на кровати девушки — моя собственность. Милана прикусила губу, погладила Стэллу по щеке. Та привстала. Медленно, тяжело.

— Мила… — Донёсся до меня её голос. Совсем слабый, тихий, будто шуршание листьев по асфальту.

Очевидно, сил у неё было даже меньше, чем я предполагал. Милана обняла её, погладила по спине, аккуратно прижала к себе и что-то зашептала в тёмные волосы. Слов я не слышал, не слышал больше и голоса Стэллы. Ощущение того, что я не должен смотреть на это, стало ещё сильнее. И какого дьявола?!

Не выпуская подругу из рук, Милана повернулась ко мне, и я заметил стоящие у неё в глазах слёзы. Заметил немую мольбу и сделал шаг к ней.

— Можно я побуду с ней? — спросила она, гладя Стэллу по голове.

Платье с девчонки сняли, и я видел её покрытую следами от плети спину. Коснулся одного, осторожно провёл вниз по выпирающим позвонкам и перевёл взгляд на Милу.

— Оставайся. Но вечером я буду ждать тебя у себя.

Она сглотнула и послушно кивнула. Я убрал руку. Это действительно слишком. Так избить женщину.

8.1

Вандор

Милана была сама не своя. Увидев её, я нахмурился. Губы искусаны, щёки бледные. Мать её за ногу!

— Подойди ко мне, — скомандовал я, едва мы остались наедине в моей комнате.

Она подошла. Я даже испуга в её взгляде не заметил — мыслями она была точно не здесь. Ухватил за подбородок, чуть сжал и отпустил. Какая же она красивая: каждая чёрточка её лица. Глаза, скулы, рот… От неё пахло малиной, и я с наслаждением втянул этот запах. Соприкоснувшись с её кожей, он раскрылся, заиграл новыми нотами, словно бы пропитался ею. Я ощутил, что мне мало. Мне хотелось пробовать её на вкус, хотелось намотать её волосы на кулак и прижать к себе, ворваться языком в её рот. Блядь! В голове была только она, а этот запах… Он и вовсе сводил с ума. Недолго думая, я дёрнул ткань платья, больше похожего на лёгкий тюль. Милана вздрогнула, но ничего не сказала. Отрабатывать пришла, чтоб её!

Настроение у меня весь день было поганое, и я не мог отыскать этому причину. Уж не её подруга тому виной однозначно. Мне и прежде было прекрасно известно, что с непокорными девушками в питомнике обращаются жёстко. И всё же…

— Как твоя подруга? — спросил я у Миланы. Сгрёб её волосы и отпустил.

Вопроса этого она от меня, судя по всему, не ждала. Настроилась на другое? Мне захотелось ухмыльнуться, но ухмылка потерялась, едва я встретился с Миланой взглядом. Вся её решимость куда-то подевалась. Она мотнула головой.

— Что? — грубо, не скрывая раздражения, переспросил я.

Хотел её дико, и плевать на не проходящее грызущее чувство внутри, не оставляющее меня с того самого момента, как я увидел их двоих, прижимающихся друг к дружке, как два замёрзших котёнка.

— Ничего, — отозвалась она и тронула меня. Сама.

Мягко коснулась груди ладонью, провела вверх до плеча, потом — к вороту рубашки. Я почувствовал, как окаменели мои мышцы, а член стал таким твёрдым, что ткань джинсов приносила боль. Расстегнул ремень, затем ширинку. Девчонка посмотрела мне в глаза и принялась опускаться на колени. Я удержал её.

— Я задал тебе вопрос.

— Да… — Она растерялась. — Стэлла… Она спит. Она… — внезапно она всхлипнула, отступила, прижала ладонь к губам, замотала головой.

Я схватил её за плечо и резко развернул к себе.

— Я же приказал тебе — никаких слёз! — рыкнул, испытывая какую-то неконтролируемую ярость. От её неподчинения или ещё от чего — сам не понял.

— Прости. — Она попыталась взять себя в руки, однако я чувствовал, что получается у неё плохо. В подтверждение этого из уголка её глаза скатилась слезинка, а после вторая побежала по другой щеке. — Прости, — повторила и снова стала опускаться на колени.

— Хватит! — рявкнул я и, подняв её, толкнул к постели. Милана попятилась и упала на бок поверх покрывала. Её бледно-розовое платье было единственно действительно светлым пятном в этой комнате, и это доставляло мне странное удовольствие. Но сейчас я испытывал лишь злость. Её слёзы, её лицо, даже её покорность: меня злило абсолютно всё.

Милана вдруг закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Громко, в голос. Плечи её задрожали, вся она сжалась.

— За что они её так? — услышал я сквозь эти всхлипы. — Почему… Почему так? Она ведь живая… Она же тоже чувствует…

Говорила ли она это мне, я не знал, да и важно ли? Терпеть истерики я не собирался. Сделал шаг к девчонке, намереваясь заняться тем, ради чего и приказал её привести, но этим дело и закончилось. В паху всё ещё было тяжело, однако желание немедленно вставить в неё прошло. Дурацкий день и вечер такой же дурацкий! Правильно говорит мой батя — от баб одни только проблемы.

Да пошло оно! Отбросив все мысли, я схватил Милану за лодыжку и подтянул к себе. Задрал подол платья, прошёлся ладонями по бёдрам. Трусики на ней были полупрозрачные, и через тончайшее кружево я мог видеть её лобок. Она всё ещё всхлипывала, а щёки её были солёными и мокрыми. Прикусив её губу, я проник в рот языком. Почувствовал привкус слёз… Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Хреновы суки! И одна, и другая!

Зарычав, схватил Милану за волосы, и та зажмурилась, тихонько вскрикнула. Я чувствовал её беспокойное дыхание, дрожь, пробирающую её, чувствовал её напряжение. Да я могу любую взять, если мне захочется! Без вот этого всего блядства! Рыкнув, я разжал руку и поднялся с кровати. Рывком застегнул ширинку и, больше не глядя в сторону постели, вышел из спальни.

Милана

Всю ночь я провела со Стэллой. Долго сидела рядом и смотрела на неё в то время, как она спала. Слёзы сдержать не выходило, хотя я пыталась. Действительно пыталась, но это оказалось сильнее меня. Я плакала по нам обеим: по нашим жизням, нашим мечтам, нашей свободе, нашим желаниям. Мне хотелось снова обнять её и прижать к себе, но я боялась разбудить, боялась сделать ей больно. Вечером мы почти не разговаривали. Каждое слово давалось ей с трудом, и единственное, на что ей хватило сил — выпить бульон. Что с ней сделали, я боялась даже представить, да и понимала — вряд ли она ответит. Она сказала, что не согласилась обслуживать какого-то именитого политика — престарелого жирного борова, а когда тот попытался взять её силой, оставила на его щеке след от ногтей. Только в итоге обслужить его ей всё равно пришлось. Сложно сопротивляться, если тебя держат двое…

Встав с постели, я подошла к окну и осторожно, чтобы свет не потревожил беспокойный сон Стэллы, отодвинула штору. Скрылась за полотном и, уперев локти в подоконник, уронила голову на ладони. Что произошло в комнате Вандора, я не знала. Почему он не тронул меня? Из-за моей истерики? Он же сказал, что его злят мои слёзы… Но тогда почему меня не заперли в комнате? Почему позволили снова пойти к Стэлле? Почему не последовало никакого наказания? Может быть, мои слова, сказанные там, в магазине, оставили в его душе хоть какой-то след? Задрав голову, я рвано выдохнула. Из глубины комнаты послышался жалобный стон, и я поспешила вернуться к постели.

Стэлла не спала. Присев рядом, я осторожно тронула её ладошку и спросила:

— Как ты?

— До свадьбы заживет. — Она криво усмехнулась, хотя я понимала, что в усмешке этой нет ничего, помимо горечи.