Мой хозяин (СИ) - Ковалевская Алиса

И всё же… Матвей приходил за мной в питомник. Приходил, а это значит… Да, он найдёт меня. Обязательно найдёт и тут. Нужно только подождать.

9.1

Милана

Приходила в себя Стэлла медленно. Как ни пыталась она делать вид, что всё в порядке, в порядке она не была. Как-то вечером я застала её разглядывающей себя в зеркало. Увидев меня, она дёрнулась, во взгляде на миг отразилась растерянность, но это быстро прошло.

— Когда я должна приступить к своим обязанностям? — только и спросила она. Без усмешки, вполне серьёзно. — Думаю, что смогу уже завтра.

Я протянула ей лежащий на кровати халат. Совсем не такой, как был у меня в первые дни — грубый хлопковый халат, в каких прислуга обычно занималась грязной работой вроде уборки ванных комнат. Стэлла взяла его и накинула на худые плечи, скрывая от меня часть синяков. Подошла к постели и устало прикрыла глаза. Я заметила, что от слабости у неё подрагивают руки.

— Не думаю, — качнула головой и перехватила её ладонь.

Пальцы у неё были тонкие, а ладошка маленькая, узкая. Я посмотрела на её руку с выступающей на запястье косточкой, потом в глаза. Она поняла, что обмануть меня ей не удалось и отвела взгляд.

— Никому в доме не нужна больная, ни на что не способная девка… — проговорила она едва слышно.

— Ты не девка, — с непонятной мне горячностью возразила я и с силой сжала её руку. Она только покачала головой.

— Девка, Милана. Ты, может быть, и нет, а я — да.

Говорила она спокойно, без надрыва и сожаления. Констатировала факт, и это раздражало меня ещё сильнее. Я протянула ей принесённую с собой коробочку монпансье. Удивительно, но накануне мне позволили передвигаться по дому без сопровождения. Не знаю, чем руководствовался Вандор при принятии этого решения. Возможно, решил, что теперь, когда мне есть что, а вернее кого терять, я стану предусмотрительнее. Да… Тут он был прав. Рисковать жизнью Стэллы я бы не стала ни при каких условиях. Порой она раздражала меня, но… Я чувствовала, что во всём сказанном она была искренняя, честная. Другое дело, что её мнение расходилось с моим. Матвей… Её рассказ подарил мне надежду. А надежда… Надежда — это то, что способно удержать на краю пропасти даже в самый трудный момент. Надежда, вера и любовь.

В доме стояла такая тишина, что он казался пустым, хотя на деле это, конечно же, было не так. За дни, прошедши с того момента, как мне разрешили перемещаться без постоянного конвоя, я успела убедиться, что прислуги у Вандора более, чем достаточно. Другое дело, что прислуга эта придерживалась чётких правил и не расхаживала по хозяйской части дома без особых на то указаний. Замок чёрного лорда… или герцога. А может быть, и кого позначительнее… Слова Стэллы заставили меня задуматься о некоторых вещах. Кто он и в самом деле? Откуда у него этот дом, состояние? Политика? Нефть? Информационные технологии? Не то чтобы я так уж хотела это знать, но всё же было интересно.

Я знала, что уехал Вандор ещё утром и потому не боялась, что он внезапно вызовет меня к себе. Сидеть в комнате не хотелось, и я вышла в пустой широкий холл. Тёмные стены, тёмный, приглушающий звук шагов ковёр на полу… Я прошла до конца холла и остановилась возле окна, выходящего в сад. На улице моросил дождь, а на душе у меня было муторно. Я чего-то ждала, но сказать, чего именно, точно не смогла бы. Какого-то знака? Перемен? Отворив окно, я вдохнула пропитанный озоном воздух. Небо было серое и хмурое, вдали сгущалась чернота. Должно быть, скоро натянет гроза.

Простояв ещё немного, я направилась в обратную сторону. Прошла мимо спальни Вандора и свернула в другое крыло. Здесь я ещё не была. Господи, и зачем ему столь огромный дом, если живёт он в нём один? Сад, бассейн…

Первая комната оказалась гостевой спальней, вторая — тоже. Третья и четвёртая были заперты. Я дёрнула ручку очередной двери. Она поддалась чуть туже остальных. Толкнув дверь, вошла комнату и остановилась на пороге. Пахло тут чем-то таким… цветами и самую малость — пылью. Но удивило не это: комната, в отличие от других помещений дома, была выполнена в светлых тонах. Обои с цветочным рисунком, бледно-розовый ковёр с вдавленным орнаментом, в тон ему — шёлковые занавески. У меня возникло чувство, что я попала в другую реальность… Сделала шаг, осмотрелась и увидела пианино. Белое пианино со стоящим на нём в вазе букетом засушенных цветов. Шикарное… Подошла и провела пальцами. Ни пылинки. Ни пылинки, ни царапинки…

Вандор

Не успел я дойти до верхней ступени лестницы, как услышал приглушённые звуки фортепьянной мелодии. Что за чёрт?! Нахмурился и прислушался. Да какого хрена?! Чёрт, чёрт, чёрт! Преодолел оставшиеся ступеньки и, ничего не соображая, метнулся в конец коридора. Каждый звук, каждая нота, удар каждой клавиши впечатывались в меня, доводя до исступлённой ярости, и, чем ближе становилась комната, чем громче звучала музыка, тем сильнее становилось то огненно-красное, взрывающееся чёрными вспышками, что зародилось во мне. Кто бы это ни был — ему не поздоровится! Ненавижу, когда шарятся по моему дому! Ненавижу, когда выворачивают нервы, а та сука, что выводила намертво въевшуюся в память мелодию, выбрала не самый лучший день для этого.

Не помню, как добрался до двери. Рывком распахнул, погрузился в мир воспоминаний: запахи, цвета и музыка… Музыка, рождающаяся под тонкими женскими пальцами, вытекающая из-под чёрно-белых клавиш. Мелодия из детства. Далёкого и с каждым годом становящегося всё более бледным. Длинные чёрные волосы той, что когда-то дала мне жизнь. Голубые глаза и тонкие черты лица… Никогда! Никогда никто больше! За этим пианино, пальцами по этим клавишам. Никогда! Лишь я сам.

— Ты что тут делаешь?! — рявкнул я, и мелодия тут же оборвалась на середине такта.

Милана уставилась на меня с застывшим в глубине глаз испугом и попыталась что-то ответить, но слушать её я намерен не был.

9.2

— Что ты здесь делаешь?! — снова зарычал я и, вмиг оказавшись возле неё, рывком поднял с низкого круглого стула. — Отвечай!

Она молчала. Смотрела на меня, распахнув длиннющие ресницы, и молчала. Сука! Чёртова шлюха! Зарычав, я с силой стиснул её локоть. Мне казалось, в этот самый момент я был готов убить её. Почувствовала вседозволенность?! Решила, что раз я позволил ей немного свободы, она может делать всё, что ей вздумается?! Может ходить туда, куда захочется и совать свой дрянной нос в мою память! Все они такие — шлюхи! Стоит им дать пару грошей, и они забываются кто они и для чего существуют. Ну нет, дорогая… Похоже, пришла пора напомнить тебе, кто ты такая есть.

Я дёрнул девчонку, и она впечаталась в меня. Вырез её платья открывал прекрасный вид на высокую, тяжело вздымающуюся грудь, глаза блестели.

— Вандор… — попыталась возразить она. — Я…

Что там она, меня не интересовало. У меня был отвратительный день, и я хотел шлюху. Шлюху, купленную для того, чтобы трахать. Отец приезжает через три недели, к своему юбилею. Три недели… При мысли об этом кровь забурлила сильнее, а ярость взвилась новым сносящим всё на своём пути порывом. Хватит! Я и так продержался слишком долго!

Милана выдохнула — неровно, шумно, и я впился взглядом в её рот. Дразнящий, рабочий рот. Губы её были чуть приоткрыты. Память мигом швырнула в меня воспоминаниями о том, как я имел её в этот самый рот, как её сладкие влажные губы обхватывали мой член, как я вдалбливался чуть ли не в самое её горло. В паху стало так тяжело, что я не сдержал рыка. Член, казалось, набух в долю секунды, а яйца готовы были взорваться — так хотел я эту голубоглазую тварь! Нельзя так желать шлюху… А впрочем, шлюху как раз можно. Нормальную женщину — нет, эти же как раз для подобного и созданы. Не давая себе больше ни секунды на размышления, я выволок её из комнаты и потащил по коридору в свою спальню. Чувствовал её тонкую руку под своими пальцами и возбуждался даже от этого. Докатился, мать её! Надо было в первый же день, и дело с концом!

Оказавшись у себя, я швырнул Милану на постель. Она уставилась на меня со страхом и осознанием того, что должно произойти. Вот и отлично! Встав у изножья кровати, я поспешно расстегнул ремень и ширинку. Облегчение было столь мимолётным, что я почти не испытал его. Единственное, чего мне хотелось — вогнать в неё по самые яйца и трахать, не думая ни о приезде отца, ни о розовой комнате, ни о минувшем дне.