Мой позывной «Вестница» - Геннадий Вениаминович Кумохин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, а то на сердце у меня было как-то неспокойно, все щемило, но сейчас все прошло.
— Ты береги себя, Паша, — повторяла я, стараясь ни одной интонацией не выдать своих слез, которые непроизвольно текли у меня по лицу.
— И еще вот что, скажи Толику, пусть он не расстраивается, когда от него уйдет девушка: все равно она ему не пара. Я ему другую невесту подыщу, нужно только подождать…
— А скоро ты ее найдешь? — доносился сквозь треск атмосферных помех его голос.
— Скоро, уже скоро, — повторяла я сквозь слезы.
Ведь не могла же я, на самом деле, сказать, что будущая невеста нашего сына, моя дорогая Катя — Катине, уже твердо стоит на своих длинненьких ножках и скоро пойдет в детский садик.
Часть 2
Проект «Феникс»
На календаре опять было 15 июня 1995 года. Двенадцать часов дня. Как минимум, двух часов хватило «Академику» для того, чтобы принять это решение.
Я смотрю на этого человека с немым обожанием и любовью, а он почти враждебно, во всяком случае, с нескрываемым недоверием.
На этот раз инициатором нашей встречи была я сама. Две недели назад я бросила в почтовый ящик на Главном Почтамте письмо на имя директора СВР. В письме сообщалось, что я обладаю огромным количеством ценнейшей информации, имеющей стратегическое значение для моей Родины — России. В подтверждение сказанному, я сообщила, что 14 июня этого года произойдет нападение чеченских боевиков на город Будённовск Ставропольского края.
Конечно, принимая это решение, я рисковала, просто чертовски рисковала. Но у меня не было другого выхода. Однажды, благодаря подобному решению я чуть не поплатилась свободой и, вероятно, даже здоровьем. Но это было тогда, а сейчас я была абсолютно уверена в этом сидящем передо мной человеке. И риск состоял только в том, что меня могут задержать еще до того, как мое письмо прочтет сам Директор. Однако молчание начинает затягиваться, и это не очень хороший признак.
Он, по-прежнему, молчит, только внимательно читает какие-то пожелтевшие бумаги, которые принес ему моложавый мужчина с военной выправкой, по-видимому, секретарь. Наконец он закончил чтение и принялся внимательно разглядывать мой советский паспорт, который вынул из сумочки, отобранной у меня при входе.
— Леонова Екатерина Ивановна, русская, год рождения … 1922? Однако, Вы неплохо сохранились, если, конечно, паспорт настоящий и он, действительно, принадлежит Вам.
— Конечно мне, не сомневайтесь, разве стала бы я Вас обманывать!
— А почему нет? — произнес он, явно о чем-то размышляя, — но если Вы не станете обманывать, то объясните мне, на милость, содержание вот этого интереснейшего донесения, полученного мною только сегодня из центрального архива КГБ и датированного, знаете каким годом?
— Я, думаю, 1973-м, — ответила я.
— Правильно, — не мог скрыть удивления мой собеседник.
— И Вы знаете, что в нем написано?
— Приблизительно, — ответила я, — скорее всего, в докладной сообщается, что в конце мая 1973 года в КГБ СССР, на Лубянке, обратилась гражданка, которая заявила, что обладает данными огромной важности, от которых зависит существование СССР. В подтверждение своих слов она приводила даты предстоящего ввода и вывода войск Советской Армии в Афганистан и из Афганистана, которые должны были состояться в 1979 и 1989 году соответственно. В качестве доказательства она приводила документальный фильм, записанный у нее на странном устройстве, который она называла мобильным телефоном, размером с небольшую записную книжку. Устройство было у нее конфисковано, а гражданка признана недееспособной (вероятно, шизофрения). В результате неизвестная гражданка была отправлена на освидетельствование в психбольницу, но по дороге совершенно непонятным образом скрылась с документами, несмотря на все объявленные меры по ее задержанию… Я правильно все излагаю? — закончила я.
— Все правильно, — подтвердил он и добавил, — по паспорту это была гражданка Леонова Екатерина Ивановна, 1922 года рождения, русская, проживающая по адресу… Однако родные заявили, что Леонова Екатерина Ивановна пропала без вести по пути в командировку в обсерваторию в Алма-Атинской области…
— Это была наша первая попытка внедрения в прошлое с целью корректировки социально исторических процессов. К сожалению, она была полностью провалена мною. Несмотря на все мои доводы, со мной просто не стали разговаривать и намеревались отправить (как это тогда было в «моде») в сумасшедший дом.
— А что же происходит сейчас? — моего собеседника, видимо, начал забавлять происходящий разговор.
— Вторая попытка проведения субвременного социального эксперимента под кодовым названием «Феникс».
— С какой целью?
— Цель у нас с Вами одна: возрождение России.
— А где у Вас уверенность, что я снова не сдам Вас в психушку, как это уже пытались сделать до меня?
— Мое многолетнее знакомство с Вами и глубочайшее уважение к Вашей позиции патриота.
— Так мы были знакомы с Вами? Что-то я не припомню такой фамилии среди своих друзей.
— В мае 73-го я попала, как я понимаю, в ловушку времени и оказалась в 95-ом. Из всех влиятельных политиков только Вы заинтересовались мной, вернее моими внезапно проявившимися лингвистическими способностями.
— Это уже интересно. И какими же языками Вы владеете?
— Вероятно, большинством современных национальных языков. Когда мы познакомились, Вы протестировали мое знание десяти языков, но почему-то Вас особенно заинтересовало мое знание амхарского, — сказала я по-амхарски.
— Это просто удивительно! — воскликнул мой явно заинтригованный собеседник.
— Именно так Вы повторяли и при первой встрече. Вы поддерживали знакомство со мной в течение пяти лет, а затем, когда выяснилось, что у меня онкология, уговорили меня снова отправиться в путешествие во времени.
— И эта мысль пришла в голову именно мне?
— Нет, моей будущей невестке, но она, так же, как и Вы, еще и не подозреваете друг о друге.
— Очень странно все это… И на основании чего Вы решили вернуться в наше время и снова довериться мне?
— Я была посвящена в Ваши мысли и стала очевидцем Ваших действий вплоть до 2000 года.
— И что же я буду делать в эти годы? Мне это даже интересно.
— Скоро вы станете Министром Иностранных дел России, а в 98-м — Премьер-министром, правда, очень ненадолго.
— Ну, что касается Министра, это вполне возможно, мне уже предлагали этот пост, а вот Премьером стать я просто не соглашусь! Это при нашем-то Президенте!
— Вас будут долго уговаривать, к тому же это произойдет после дефолта.
— А, так значит, они все-таки доведут страну до дефолта!
— Ну, да ладно, — сказал он после паузы, — выкладывайте, с чем пожаловали на этот раз.
— Так вы верите, что я не
