Эпилог (СИ) - Блэки Хол

     - Ты бывал здесь? - спросила, заводя Мэла в приват-комнату. Честно говоря, я сначала оробела, увидев стены, обитые красной тканью, и кресло посередине - с прямой высокой спинкой и наручниками на подлокотниках.

     - Не скажу, - увильнул от ответа именинник.

     Ишь, шифровальщик.

     - Значит, бывал, - заключила я. - Придется произвести перезапись. Сотрем старые воспоминания, запишем новые. Прямо сейчас.

     И развязала пояс у платья. Уверенно и развратно.

     Интерактивное шоу начинается.

     ______________________________________________________

     dimicata*, димиката (перевод с новолат.) - схватка между двумя, дуэль

     -15-

     Первая половина лета выдалась жаркой и сухой. Город заполонили яркие зонтики, шляпки и кепки; солнцезащитные очки и веера стали неотъемлемым атрибутом горожан. Уважающие себя заведения оборудовали холодные зоны в пределах тротуара. Отдыхающая на скамейках публика бросала монетки в счетчики, чтобы поблаженствовать в прохладном оазисе. Пользовалась популярностью искусственная тень, создаваемая в местах скопления народа: ни козырька над головой, ни облака, закрывшего светило, а всё равно пасмурно.

     - Что за климат? - ворчала я, выходя в третий раз из-под холодного душа.

     - Умеренно континентальный, - ответил Мэл. - С запада - горы, до моря далеко. Южнее - пустыня. И антициклон - оттуда.

     Хорошо, что в позапрошлом году тётка-вехотка произвела ремонт крыши общежития, умудрившись не украсть светоотражающую прослойку к кровле. Иначе мы засушились бы заживо, но сначала иссохли от обезвоживания. Окна квартирки выходили на восток, что тоже помогало от жары: во второй половине дня солнце терроризировало другую сторону здания. Вентилятор не выключался круглые сутки, но на Мэла напала бережливость: он решил не покупать кондиционер.

     - Жарко два месяца в году. Перетерпим.

     В итоге мы разгуливали по квартирке в нижнем белье и спали, не укрываясь. Я могла часами любоваться поджарой фигурой Мэла - и спереди, и сзади. Шрамы на его запястьях спрятались под загаром, а полоска шва от аппендицита едва заметно белела тонкой косой чертой. Теперь Мэл наблюдался в госпитале один раз в неделю.

     Уф, душно. Холодильник набит бутылками с водой. С люстры свисает кубышка, она "сдулась" два часа назад, выпустив в пространство концентрированный запас gelide apexi*, а через пять минут прохлады как не бывало. Мэл заленился менять кассету в кубышке - всё равно никакой пользы. Не помешал бы коктейль со льдом. Третий за вечер.

     Мэл подошел ко мне сзади, по-хозяйски облапал, по его мнению, привлекательные места и выдохнул, уткнувшись носом в макушку.

     - Черт, адски мечтаю о зиме. Эва, мы быстренько.

     Действительно, недолго. Тут же, в кухне на столе, а потом продолжить наведение коктейля.

     Бедный Мэл. Скупой платит дважды. Помимо изматывающей жары он подвергся атаке откровенными комплектами нижнего белья, в коем я дефилировала по квартирке. Халатик с терморегуляцией так и пролежал в шкафу на полке, уж больно мне нравились зеленые вспышки, которыми одаривали глаза Мэла.

     Во второй половине июня началась летняя сессия, и я вышла на работу. Человеку несведущему покажется, что младших лаборантов развелось в институте как блох, и что им нечем заняться. На самом деле лаборанты пропадали в оранжереях, занимались переработкой растительных и прочих полуфабрикатов, вели учет компонентов будущих снадобий и лабораторного инвентаря, наводили порядок в помещениях после занятий, а также отрабатывали в животноводческом питомнике. В исключительных случаях младших лаборантов привлекали к экспериментальным работам, которые выигрывал институт в научных конкурсах.

     Франц-Иосиф оказался понимающим руководителем и интересным собеседником. Он терпеливо разжевывал непонятности и охотно делился многим из того, о чем не упоминалось в справочниках и учебниках. Брокгаузен с удовольствием возился в земле, экспериментируя с дозами удобрений и с интенсивностью облучения вис-волнами, и с неохотой выходил в бренный мир, чтобы учить студентов-остолопов основам теории снадобий.

     Мэл четко отслеживал мое передвижение по институту: когда надела халат, когда сняла, что делала, с кем делала и где. Я приучилась кратко и емко рапортовать в сообщениях, отправляемых ему по телефону.

     О моем трудоустройстве прознал весь институт. Как-то в перерыве между занятиями я забежала в общежитие за зонтом, потому как прогнозисты обещали дождь, и в коридоре столкнулась с Алессом.

     - Привет адептам науки и образования! - поздоровался рыжий. - Дело есть.

     - Какое?

     Парень протянул исписанный листок. Удобный способ общения. Никакого риска, если кто-нибудь вздумает подслушать или подглядеть.

     Суть записки сводилась к взаимовыгодному сотрудничеству. Алесс незавуалированно предложил продавать ему как посреднику излишки полуфабрикатов и компонентов снадобий, минуя стадию оприходования, а также готовые снадобья. То есть попросту толкал на должностное преступление. Как говорится, листочек к листочку, цветочек к цветочку... В журнале учета вместо "40,51 грамм" делать запись: "41 грамм", а разницу складывать по крупинке в бутылочку.

     "Нет. Не могу" - накарябала я и вернула записку.

     - Как знаешь, - пожал он плечами. - Предложение в силе.

     - Погоди! - крикнула ему вслед. Алесс вернулся, и я дописала на листке: "Есть вытяжка разъедалы. Почти триста мл. Изгот. в январе".

     Парень подумал пару секунд и накатал ответ: "400. Еще есть?"

     "Нет. И не будет" - вывело мое перо.

     Таким образом, за четыреста висов я избавилась от едкой жидкости, отягощавшей мою тумбочку.

     Рыжий как всегда удивил. Он торговал чем угодно, любое время дня и ночи, причем оперировал суммами по одному ему известной шкале расценок, но совершал сделки с умом, учитывая затратность изготовления и редкость компонентов снадобий. Сколько же навару он получил с вытяжки в качестве посредника?

     Предложение соседа по этажу навело на размышления. Если Алесс подошел с запиской ко мне, значит, он подкатывал и к другим лаборантам. И кое-кто согласился на предложение рыжего, о чем говорили запасы снадобий в его хате. Между прочим, ничего шокирующего. При мизерном окладе каждый хочет жить, а не существовать, в том числе и младшие сотрудники.

     Открытие озарило подобно молнии. Не я первая, не я последняя. Из института тащили всё, на чем можно поживиться, и продавали на черном рынке. Получается, в приписках и подлогах при учете обвинили Ромашевичевского, а если копнуть глубже, то выяснится, что институт опутан преступной сетью, действующей по отлаженной схеме "украл-вынес-продал".

     Меня раздирали противоречия. Может, сообщить Стопятнадцатому или проректрисе? Просигнализировать. Ну, устроят тотальную чистку и разгонят персонал - и что дальше? Наберут новых работников, и они станут горбатиться за те же жалкие висоры. А кушать-то хочется, и не засохшую корочку хлеба единожды в день. И опять потечет из института ручеек, а хваленый Монтеморт не сможет перекрыть утечку лапой.

     Получается борьба с ветряными мельницами. И не факт, что повышение окладов отобьет жажду больших денег. "Наличности много не бывает" - сказала как-то Аффа. Верно. Кому-то не хватает на ежедневные надобности, а кому-то - на яхты и бриллианты. Поэтому и масштабы воровства - разные.

     Подумав, я решила не ворошить осиное гнездо и не портить отношения с Алессом. Рыжий выручал не раз в ответственные моменты. Кто знает, вдруг пригодится из колодца напиться? К тому же меня грела мысль, что парень владеет информацией о западном побережье в обход официальных источников. В моем воображении Алесс ассоциировался с хитрыми и неуловимыми контрабандистами, шныряющими по стране и знающими всё и обо всех.

     Подработка младшим лаборантом осложнила один момент - полнолуния. Мы жили от одного цикла до другого. На стене на видном месте висел лунный календарь, и Мэл зачеркивал крестиком дни, чтобы не забыть.