От кочевья к оседлости - Лодонгийн Тудэв

миг представил себе на месте покинутого хотона благоустроенный поселок, а в центре его — маслобойный завод. Люди работают там сообща, и им не надо в течение одного года несколько раз менять стойбище. Это — не пустая мечта, она вполне осуществима, если жители хотона вступят в объединение и станут трудиться вместе на общее благо.

— Вот так встреча! Это ты, Магнай? — раздался вдруг певучий девичий голос.

Юноша, считавший, что здесь, кроме него, никого нет, вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Из глубокой впадины на северном краю бывшего хотона появилась женская фигура. Магнай узнал Цэвэл.

— Ты что, душу свою тут хоронишь? — улыбнулся он, подходя к девушке.

— Признаешь, значит, существование души отдельно от человека? — уколола парня Цэвэл. — Эх ты… А еще агитатор! — Обычно застенчивая Цэвэл, видя, что Магнай один, несколько осмелела.

— Ну вот, ты меня и уличила, — смутился он. — Уличила в несостоятельности утверждения. Но если я тебя в свое время убедил, что души не существует, в этом есть и моя заслуга, не так ли? — Магнай подошел к Цэвэл и взял ее за руку. Девушка потупилась, но своей руки не отняла. Какое это было замечательное рукопожатие, сильное, энергичное. Цэвэл словно током пронзило. Магнаю же девичьи пальчики, несколько огрубевшие на дойке коров, показались холодными и равнодушными.

— Что ты тут делаешь одна, Цэвэл?

Девушка тихонько высвободила свою руку.

— Наши только что откочевали. Я осталась, чтобы припрятать здесь кое-что из домашней утвари до весны.

— Что припрятать?

— Котелки, ведра — им на телегах места не нашлось. Зимой эти вещи не особенно нужны, а весной вернемся и достанем.

— Значит, не хватило подвод? — догадался Магнай. — Если бы люди жили оседло, таких проблем не возникало бы. Я недавно проезжал вон за теми холмами, так там вода подмыла летнюю кладку, и все кастрюли теперь в лужах плавают. Покуда хозяев по весне дождутся, все проржавеют.

— Что и говорить, Магнай! Не только подвод, но и рук не хватает при перекочевке.

— Агитатору, знаешь, тоже трудно работать, когда люди кочуют, — вздохнул Магнай. — Например, я сегодня в пяти хотонах побывал и ни одного не застал на месте. Все откочевали, а я свою работу из-за этого не сделал. Перекочевки с места на место, разрозненные единоличные хозяйства, психология мелкого собственника — все это в наши дни становится тормозом на пути движения вперед, дорогая Цэвэл. Что хорошего, когда люди тратят столько сил на перекочевки? Вот и тянутся по степи караваны — верблюды с поклажей, кони с поклажей, быки с поклажей и люди с поклажей. У кого нет подводы, свое добро несет на собственной спине.

— Таков древний обычай…

— Верно. Но что же получается, согласно этому обычаю? Человек целиком и полностью оказывается зависимым от природы. Чтобы выжить, он изо всех сил старается сохранить свое частное хозяйство. Нет, настало уже время нарушить этот древний обычай, отменить его во имя лучшей жизни.

Тут Магнай решительно посмотрел в лицо Цэвэл. Глаза девушки были широко раскрыты, она трепетно внимала каждому слову своего собеседника.

— Путь к этой счастливой жизни лежит через коллективный труд. В нашем сомоне многие хозяйства уже объединились, а ваш хотон, особенно твой отец, упорно отказывается. Видно, агитатор я никудышный. Вот вы и останетесь скоро в одиночестве. Послушай, Цэвэл, ведь ты ревсомолка, почему не попробуешь переубедить отца?

Магнай замолчал в ожидании ответа. Цэвэл не знала, что сказать. Ее сбил с толку его наступательный тон. Ведь она так мечтала встретить Магная и поговорить с ним наедине. Но он, видно, совсем ею не интересуется, одно на уме у парня — агитировать аратов вступить в объединение.

— Ну, мне пора, — вздохнула она, когда молчание слишком затянулось. — А то не успею засветло догнать караван, придется мне тогда ночевать в степи под открытым небом.

Она уехала, с горечью вспоминая, что не сказала Магнаю и сотой доли того, о чем хотелось, и все невысказанное опять пришлось схоронить в тайниках сердца. Ехала, не разбирая дороги, и слезы бежали у нее по щекам.

Степная дорога кончилась, далее путь шел в гору. Первыми вступили на узкую крутую тропу тяжело груженные сарлыки. За ними вели лошадей с вьюками араты, на спинах которых тоже был груз.

— Ну, пошла! Эй, хо-хо! — то и дело раздавались понукания. Сразу же за грузовой частью каравана бежало собаки — Банхар с лохматым хвостом, веселый, проворный пес, пестрый Дойдон в широком ошейнике и еще несколько безымянных молоденьких щенков. На небольшом расстоянии от них женщины и дети, размахивая веревками, гнали впереди себя коров и телят. Позади всех расползалась по горному склону отара овец.

Дамбий уверенно шагает возле подводы. Шаг его размашист и тверд, на душе спокойно — сегодня день быка, самое благоприятное время для перекочевки. Поэтому и тревожиться не о чем. А вот паренек, что идет сзади, с опаской поглядывает на одного из быков, ему кажется, что вьюки сползают в сторону.

— Не свалится ли груз, Сонго-гуай? — на всякий случай спрашивает он у владельца быка.

Сонго с трудом поднимает голову — за спиной у него привязана огромная деревянная бадья.

— Не беспокойся, сынок, — ласково отвечает он. — Навьючить быка помогал мне Дамбий, а уж он все делает на совесть. Это верно, на Дамбия можно положиться, в мастерстве подготовить грузы для дальних перевозок нет ему равных. Дамбий — скотовод, сын, внук и правнук скотоводов. За свои сорок девять лет сколько провел он этих перекочевок. А скотоводы кочевали, бывало, четырежды в год. Случалось, к обязательным перекочевкам добавлялись вынужденные — меняли стойбища из-за гололеда и бескормицы во время засухи и других стихийных бедствий. Дети скотоводов и те с малых лет сбивали себе ноги в долгих странствиях. «Кочуй, кочуй, кочуй! Немедленно откочевывай!» — неукоснительно требовали законы земли и неба. И попробуй только ослушаться их! В один день можешь потерять все нажитое за долгую жизнь. Поэтому-то уже много столетий кочевье было неотъемлемой частью жизни скотовода.

Оставив своих, Цамба подъехал к Дамбию.

— Послушай, сосед, похоже, скоро снег пойдет, — встревоженно сказал он, показывая кнутовищем в сторону горы Хурмасту-Тэнгэр, вершина которой тонула в темных пухлых облаках.

— Возможно, только не снег, а дождь, — невозмутимо отозвался Дамбий. Он внимательно посмотрел на горную вершину и добавил: — В худшем случае дождь со снегом, но ненадолго… Бояться нам нечего, дорогой сосед.

Пробормотав что-то неразборчивое, Цамба отъехал. Ответ Дамбия несколько успокоил его. И в самом деле, было тепло и солнечно. Стоило ли беспокоиться из-за далеких облаков?

Кочевники миновали глубокую падь, и дорога снова повела их в горы. Как ни утешал себя Дамбий, что сегодня —