От кочевья к оседлости - Лодонгийн Тудэв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы хотели бы создать объединение. Правда, хозяин одного из аилов отказывается, зато остальные шесть согласны. Как вы на это смотрите, товарищ агитатор, можем мы создать свое коллективное хозяйство?
— Дело ваше верное. А с тем, кто отказывается, вы разговаривали? Пробовали убедить его не оставаться в стороне от общего дела?
— Говорил, да все без толку.
— Верно, от одних разговоров пользы мало, — согласился Магнай. Немного подумав, посоветовал: — Вам надо на деле доказать преимущества коллективного труда, тогда люди сами в объединение потянутся. Живое дело — вот самый убедительный аргумент. Значит так — попробуйте распределить между семьями все основные работы…
Долгое время еще разговаривал Магнай с Баасаном. Агитатор сказал, что по весне, если будет на то согласие хотонцев, они могут стать членами объединения, которое создано по соседству.
Все время, которое Магнай провел в хотоне, он был занят по горло и лишь перед самым отъездом забежал к Цэвэл попрощаться.
— Ты правильно меня раскритиковала, я теперь буду часто к вам приезжать. Кстати, письмо-то ты написала? Можешь со мной отослать. Не бойся, не потеряю, спрячу его в сумку, а в сомоне собственноручно сдам на почту.
В ответ на его чистосердечное предложение Цэвэл только головой покачала. Ее волнение выдавали руки, нетерпеливо теребившие кончик косы. «Некому мне писать, кроме тебя. Можешь ты это понять?» Так стучало ее сердечко. Но губы не разжались, чтобы выдать самое заветное.
— Ты, может быть, думаешь, я прочитаю? — спросил Магнай. — Зря, тайна переписки у нас охраняется законом. Возможно, ты права, не доверяя мне, хотя в своих беседах чужие тайны я никогда не раскрываю.
Цэвэл вышла его проводить. Юноша легко вскочил в седло.
— Будь здорова, до скорой встречи! — сказал он весело, но глаза у него были грустные. Натянув поводья, он оглянулся. Цэвэл стояла в дверях юрты, приложив к губам ладонь, словно стараясь сдержать крик. «Да что это с ней?» — подумал Магнай.
ИДЕЯ РАЗВИВАЕТСЯ
После отъезда агитатора Баасан развернулся во всю ширь. Первым делом он настоял на строгом распределении трудовых обязанностей между жителями хотона, словно все они уже стали членами объединения. Дамбию поручили ухаживать за всеми верблюдами. Старому Пилу — подметать стойбище, расчищать снег и вывозить мусор. Цамба стал пасти скот, в основном коров и быков. Загд и Ванчиг — мелкий рогатый скот. Сам Баасан решил заготовлять на всех топливо.
Каждый невольно стремился показать другим, на что он способен, и вкладывал в порученное ему дело все свое умение и сноровку. Один только Цамба поначалу выказал явное неудовольствие — теперь у него совсем не остается времени на то, чтобы всласть посидеть после обеда за игрой в кости. Но постепенно и Цамба перестал ерепениться, заметив, что земляки начинают на него подозрительно коситься.
Остальные помалкивали, хотя предприятие, затеянное Баасаном, казалось им в диковинку. Но общее дело мало-помалу начало рождать у людей и общие мысли. «Ну и работенку мне подыскали, не обрадуешься, — с обидой думал про себя старый Пил, проворно орудуя метлой с наполовину вылезшими прутьями. — С какой стати я обязан за всеми грязь подчищать? Но если хорошенько поразмыслить, другие пасут мой скот и заготовляют для нас со старухой топливо. Так что, похоже, я не внакладе».
Тот же Цамба, поначалу уверовавший, что его превратили в настоящего батрака, обязанность которого — гнуть спину на всех, в том числе на завзятого лежебоку и лодыря Загда (это казалось особенно обидным), постепенно смекнул: ведь тот же Загд теперь гоняет его овец на пастбище и обратно, а их у богача Цамбы побольше, чем у всех остальных хотонцев, вместе взятых.
Итак, почти у всех жителей хотона, за которых так ретиво взялся Баасан, в конце концов мысли сошлись на одном — работать сообща, объединившись, куда выгоднее и легче, чем вести единоличное хозяйство в одиночку. Да если еще разумно распределить обязанности внутри маленького коллектива, то и совсем хорошо. Один только упрямец Дамбий считал иначе.
Протест возник в его душе после того случая, когда из общего стада верблюдов исчезли два крупных здоровых самца, принадлежащих Цамбе.
Прошло несколько дней, верблюды не объявлялись. Делать нечего, надо было Дамбию отправляться на розыски. В то утро, когда предстояло это сделать, Дамбий проснулся затемно и, чтобы не разбудить жену, долго лежал, стараясь не шевелиться.
В нем живут и постоянно борются друг с другом два совершенно разных человека. Первый умница и добряк, его произвели на свет хорошие люди, неутомимые труженики. Его противник — человек жестокий, неуступчивый, денно и нощно помышляющий о своем добре — как его сберечь да приумножить. Этот Дамбий силен, хотя простым глазом и невидим, ибо сотворила его пресловутая частная собственность — отара овец, немного другого скота, да сундук с имуществом. В постоянном споре этих двух разных Дамбиев первый чаще всего терпит поражение.
Итак, лежит себе Дамбий на кровати под затейливо выстеганным женой теплым одеялом, уставился в потолок и предается безмолвному негодованию. «С какой стати ты должен бегать за верблюдами богача Цамбы? Пока отыщется пропажа, своих коней загонишь. Да еще присматривай за верблюдом-кастратом старухи Лундэг. А какая тебе от того польза? Никакой», — обращается второй Дамбий к первому. «Погоди, приятель, — урезонивает первый. — Все ли так беспросветно? Кто пасет твоих овец и коров? Кто заботится, чтобы у тебя было вдоволь топлива для очага? Цамба, Ванчиг и Загд! Да еще Баасан. Та же Лундэг отлично вычинила твои гутулы. Полюбуйся еще раз, они стоят у твоей кровати. Выходит, ты работаешь на людей не впустую».
Так вот и спорит Дамбий сам с собой, а между тем наступило утро и в незапертую дверь ввалился Баасан. Вот уж кому тоже не спится.
— Чего тебе спозаранку не сидится дома? — не слишком-то приветливо встретил хозяин соседа. Но Баасан и ухом не повел.
— Дело к тебе есть, Дамбий. Собираюсь ехать в город, чтобы объявить где следует, что мы вступаем в объединение. Надеюсь, ты вступаешь?
— Гм… Как все, так и… — он не договорил. Второй Дамбий властно повелевал первому соблюдать осторожность и не давать опрометчивых обещаний. — Конечно, если теперешнее наше житье назвать объединением, стоит подумать.
— И все-таки? — настаивал Баасан.
— Со вступлением повременю, пожалуй. — Он сказал это таким тоном, что Баасан, не терявший надежду уговорить его, сразу прекратил разговор на эту тему. «Странный человек ты, Дамбий, — мысленно сказал он хозяину. — Тебе бы только другим палки в колеса ставить».
Но давно ли Баасан
