Жена тёмного князя (СИ) - Алёна Цветкова

— Я некромант, Ася. Я способен упокоить оживших мертвецов. Кажется именно их ты называешь зомби…

Мама дорогая! Меня затошнило. Все съеденные зомби-рыбы и зомби-зайцы запросились наружу. Но на всякий случай, чтобы убедить себя, что я не права и Борис имел в виду что-то совершенно другое, я переспросила:

— Ты хочешь сказать, что эта нежить умерла и стала ожившим мертвецом, а потом ты упокоил ее своей некромантией и притащил домой, чтобы съесть?

— Примерно так, — кивнул Борис как-то слишком спокойно, — только она не сама умерла, я ее поймал и убил.

Глава 7

Обед прошел не очень хорошо. Я болтала ложкой в бульоне с зомби-рыбой и никак не могла заставить себя проглотить ни кусочка. И зачем я, вообще, затеяла этот разговор? Вот уж точно, меньше знаешь, крепче спишь. Из-за стола я встала голодной, полным отсутствием аппетита и легкой тошнотой. Борис с таким смаком обсасывал кости упокоенных зомби, что мне было не по себе.

— Тебе все равно придется их есть, — резонно заметил Борис.

Я кивнула. Я прекрасно понимала, что глупо отказываться от еды, которую ела на протяжении нескольких месяцев. Но никакие уговоры не работали. Перед глазами, как в фильме, стояли толпы полусгнивших зомби в трупных пятнах, разодранной, окровавленной одежде и безумием во взгляде. И воображение рисовало точно такую же рыбу и зайцев, которых Борис приводил в нормальный вид магией. Вот только в моем понимании магия эта была сродни обману. Внешне рыба и зайцы менялись, но суть их оставалась прежней — пропитанные трупным ядом зомби.

— Сегодня на улице потеплело. Я дам тебе свою одежду. Выйдем прогуляемся. Может быть ты найдешь какие-нибудь съедобные растения, — пожалел меня Борис, когда мой желудок, расстроенный отсутствием пищи, выдал очередную руладу. — Ты и так слишком слаба, и голодать тебе ни к чему.

Я кивнула. Лучше жевать пустую крапиву, чем упокоенных мертвецов.

Сборы немного затянулись. Штаны Бориса пришлось закручивать вокруг талии в три оборота, а потом подвязывать бечевкой. Точно так же поступили с теплой рубахой, вырез которой был слишком велик для моих тощих плеч. Пришлось собрать ворот на живую нитку, рукава засучить до середины, пояс подвязать, а подол подоткнуть, потому что иначе он болтался ниже колен.

Кожух Бориса, вообще, оказался мне не под силу. Стоило надеть его, как мои колени подламывались и я начинала шататься. Пришлось отказаться от верхней одежда и просто закутаться в одеяло.

Я, с трудом переставляя ноги, обутые в тяжелые сапоги Бориса, и опираясь на его руку, спустилась с крыльца.

Весна только-только вступила в свои права. Снег уже почти растаял, остались только неопрятные лохматые кучи серого льда под деревьями в лесу, начинавшемся метрах в ста от крыльца рындвана. Опушку, отделяя нас от леса, пересекал глубокий овраг, поросший лесом. Мы добрели до него и заглянули вниз. На дне все еще лежали сугробы.

— Хорошо бы сделать ледник, — заметила я, рассматривая дно, — летом где-то надо будет хранить рыбу и мясо. На жаре, без холодильника они быстро испортятся…

— У меня есть магический ларь, — отозвался Борис, — пару тушек туда влезет.

Я кивнула. Хотя запас в пару тушек это совсем не тот уровень, который бы меня успокоил. Дома у меня был морозильный ларь на триста сорок литров. И я все лето старательно набивала его, замораживая ягоды, фрукты, овощи и зелень.

— Скажи, — обернулась я к нему, — ты говорил, что до пятнадцати лет был крестьянином. Пахал и сеял хлеб. Но как же так вышло, что ты не умеешь хранить зерно и муку, не можешь набрать съедобные растения, не понимаешь, зачем в хозяйстве нужен большой ледник, и, вообще, ведешь себя, как аристократ в сотом поколении?

— Каждый некромант, — пожал плечами Борис, — отрекается от прошлого и посвящает свою жизнь служению Павлонии и Пресветлому князю. После этой клятвы я все забыл. Помню только какие-то образы: запах влажной земли, ощущение теплого дерева в руках и как тонут ноги в земле, когда идешь за плугом. — Он улыбнулся, — я поэтому и хотел попробовать вспахать землю. Надеялся, что смогу вспомнить еще что-нибудь…

— Мне очень жаль, — вздохнула я. — Наверное, тяжело, не помнить свое прошлое…

— Я уже привык, — улыбнулся Борис. И добавил, — а ты знаешь, как делать этот ледник? Может быть я раньше делал что-то подобное, просто забыл…

— Знаю, — тряхнула я головой, нечаянно скинув с нее шапку, которая покатилась вниз по склону оврага. — Ой!

Я растеряно смотрела вниз, моя шапка, вернее, шапка Бориса, лежала на краешке снежного сугроба на самом дне оврага.

— Ничего, я сейчас достану. Только сначала давай отведу тебя в дом. Оставлять тебя одну небезопасно. Я могу не успеть, если на тебя вдруг нападет нежить. Траву я сам соберу. Всю, которую увижу. А ты потом посмотришь, и определишь, что можно есть.

Пришлось мне согласиться. Выбора-то не было…

И вроде бы наша прогулка продлилась минут десять, не больше, и прошла я едва ли сто метров от рындвана до оврага и обратно, но вернулась уставшая так сильно, как будто бы на мне ведь день пахали. Борис помог мне скинуть с себя одеяло и пудовые сапоги, и ушел за шапкой. Вещей у нас было слишком мало, чтобы ими разбрасываться.

Я трясущимися от усталости руками, развязала узлы на рубашке и штанах. Стянула с себя огромную и тяжелую, как будто бы она была сшита из свинца, одежду и оставив все лежать прямо на полу, прилегла на кровать решив отдохнуть пару минут. Не думала, что я стала настолько слабой после болезни. Псиц, дремавший в своем любимом тапке проснулся и, жалобно скуля, кое-как по висевшему до пола покрывалу взобрался ко мне на постель. Подошел и ткнулся мокрым носом в лицо.

— Пузик, погоди, я так устала, — вздохнула я, обняла и прижала зверика к себе. — Давай немного полежим, а потом я дам тебе вкусненьких червячков…

Псиц одобрительно заурчал и прижался к моей груди крошечным телом. Его хвостик немного щекотал мне лицо, но у меня не было сил даже отодвинуть его от носа. Так я и заснула…

— Тише, Пузик, — услышала я еле слышный шепот Бориса, — не шуми ты так. Ася же спит. — Псиц не слушал его и жалобно поскуливал, как будто бы что-то требуя. — На, держи, безобразник, своего червяка. Погоди, дай, достану побольше. — Пузик возмущенно заверещал, и Борис сдался, — на-на… ешь. Обжора… Не понимаю, почему ты так сильно отличаешься от той нежити, которую я видел в Пределах? Неужели Ася