Не такая, не такой (СИ) - Хаан Ашира

— Почему рекламщикам? — дернулся Влад.

— Потому что это их заслуга, а для тебя премия — рост бизнеса. Все, можешь забрать макулатуру, я закончил.

Влад что-то проворчал, кликнул секретаршу и вдвоем они очистили стол. Правда, заодно смели и мои кружки. Все. С делами покончено, переходим к приятной части — и я открыл сайт с доставкой букетов.

Дурацкие эти ухаживания за пугливой Соней неожиданно понравились самому. Готовиться, волноваться, выбирать каждый день новый букет, стараясь не повторяться в идеях и сортах. Нет, за несколько дней все еще не надоело.

Давно такого не было. Все либо знающие себе цену телочки на пару ночей, либо занятые женщины, которые с большим удовольствием примут в подарок стейк, особенно если ты его и пожаришь. И массаж после секса.

Но в отличие от юных лет, сейчас точно знаю, что финал будет счастливым. Все закончится так, как должно, и предвкушение вместе с уверенностью приносят чумовое удовольствие.

И книжек не читал давно.

Вот как после развода укатил в свой дом в лесах, впервые доверившись сыну на достаточно долгий срок, так и застрял там на зиму, читая всю подряд классику и потихоньку, на собственном опыте, учась работать со старым капризным деревом.

Тогда, после трех лет с вечно депрессивной ноющей Ларисой, ощущение вдруг исчезнувшего давления на мозг произвело эйфорический эффект почище чем от экстази. Или как будто с уровня Мертвого моря вдруг подняться до середины Эвереста. Думал, понадобится лет десять, чтобы отдохнуть и насладиться эффектом, а вот поди ж ты, половины срока хватило, чтобы захотеть вернуться к людям. Оказывается, это не старость, оказывается, это усталость.

И, кажется, я уже отдохнул.

— О, все семейство в сборе! — раздался звонкий голос от дверей переговорки.

— Оооооооооуоооольга… — простонал я.

Вспомнил последнюю жену, черти из ада выплюнули первую.

Нет, я ее люблю.

Ну, как можно любить мать своего единственного сына и человека, который прошел со мной первый из кругов ада, а потом еще поддерживал в пути по остальным и водичку подносил.

Но сейчас…

— Ты мне рад, знаю, — Ольга подошла к столу, уселась прямо на край возле меня и поправила узкое черное платье, которое тут же принялось ползти по бедрам вверх.

Она уже двадцать лет искренне считала наряд элитной проститутки конца девяностых лучшим деловым костюмом. Зубы у моей первой жены острые, характер акулий, а темперамент — азиатский ядовитый, поэтому никто за все это время не осмелился ей сообщить, что она не очень права.

Да, даже я.

Острый стальной нос туфли с головокружительно высокой шпилькой опасно уставился мне в область коленной чашечки. Ольга обернулась к Владу, который довел ее сюда и теперь маячил в дверях, не решаясь ни уйти, ни остаться:

— Котик, принеси маме какого-нибудь вашего забубенного чаю и не торопись, у нас тут с папочкой беседы.

— Какие беседы? — осмелился вякнуть наследник.

— Мы решили выполнить то желание, которое ты загадал на новый, 1996-й год! — подмигнул я ему.

Влад нахмурился, не понимая, что происходит:

— Какое желание?

— Чтобы мама с папой снова поженились! — улыбнулась во всю безупречно-белую фарфоровую челюсть Ольга.

Влад сжал зубы и молча свалил.

— Значит так, у меня к тебе два дела, — Ольга еще немного натянула платье на бедра и хищно качнула стальным мыском. Я поежился. И ведь не докажешь, что угрозы. — Даже одно, если совместить. Во-первых, у отца юбилей, и ты приглашен, даже не отлынивай. Во-вторых, ты вообще в курсе, где и с кем живет наш сын?

— На юбилей не пойду, Влад точно не в квартире, там сейчас я.

— Оу, тебе надоело быть отшельником в своем заснеженном ските? — Ольга тщательно просканировала меня, начиная с бритой головы и заканчивая видимой ей частью свитера. Ниже двигаться не стала, спасибо ей большое, ее эта часть моей географии больше не интересует.

— По делам заехал, — сказал я, пытаясь локтем незаметно закрыть окно сайта с букетами.

— Оу! «Пришла пора, она влюбилась…» — склонив голову и умиленно на меня глядя, проворковала бывшая жена номер один.

— Ч-что?

— Да у тебя опять то выражение лица «Молодой кракодил пятидесяти лет хочет зависти себе друзей». В смысле, жену. Скоро восьмую представишь? Кто это будет? Гламурная тусовщица была, малолетка была, творческая личность с заебами была.

— Бизнес-стерва была, — огрызнулся я.

— Скорее наивная дура с прошивкой на семью. Что-нибудь новенькое нам представишь? Приводи на юбилей, все-таки родственники будущие.

— Бывшие.

— Юлий! Не перечь мне! — Ольга собрала лицо в маску маленькой злобной стервы в маленьком черном платье. И даже алые ногти, кажется, удлинились.

— Женщина, ты за все эти годы не сподобилась выучить мое имя! — я отодвинул стул и поднялся, нависнув над ней. При нашей разнице в габаритах, с ее точки зрения это должно было выглядеть довольно страшно.

Но Ольга только дернула алым когтем распустившуюся петлю на свитере и тем же невыносимо вредным голосом, глядя снизу вверх, но морально все равно сверху вниз, отчеканила:

— Так. Короче. В следующий четверг в «Орле» в семь вечера. Нам надо обсудить женитьбу сына.

— На ком?! — я рухнул обратно.

— Вот на ком выберем, на той и женится, — почти ласково улыбнулась она. — Тридцать лет оболтусу, а ты даже не знаешь, где он ночует.

— Это вообще-то логично…

— Вот ты никогда не заботился о нем…

— Женщина, а в лоб? — устало поинтересовался я, раздумывая, как противостоять Ольгиной материнской активности.

И что мне делать с Соней, не вести же ее действительно… Она не готова. Я не готов. Что вообще значит, молодой крокодил пятидесяти лет?! Мне пока сорок восемь!

— Ну хорошо, хорошо, — она погладила меня по плечу. — Но почему тебя никогда не волнует его будущее?

— Оно меня очень волнует, поэтому я по максимуму даю ему самостоятельность, — я глянул на часы. — Так, все, аудиенция окончена. Мне пора.

— Нет, серьезно, Юль, привози Владику новую мачеху. Он пока будет бурлить, я ему как раз впарю, кого нужно, — резко сменила тон Ольга.

— Да с чего ты решила, что я женюсь?!

— Ты всегда женишься, — отмахнулась она.

Любопытное у меня реноме. Она всегда так думала, а я просто не замечал?

Спустился на первый этаж, забрал у нетерпеливого курьера из цветочного магазина белые каллы и положил на сиденье рядом, едва удержавшись, чтобы не пристегнуть нежный букет.

Вчера Соня, прощаясь у подъезда, кажется, не очень хотела уходить, топталась на месте, оглядывалась и будто чего-то ждала.

Сегодня в воздухе пахнет весной. Люди не могут не сходить с ума от этого предощущения мощнейшего взрыва, когда вот-вот-вот, еще неделя, еще две — и рванут почки, выстреливая острые зеленые листья, потрескается корка льда, выпуская прозрачные ручьи, и все застывшие на зиму соки побегут по венам земли, деревьев и живой плоти.

Пора, Соня. Сегодня мы идем гулять. Не отвертишься.

Как всегда, припарковался у библиотечных дверей, подождал восьми часов и вышел, не надевая куртку и не укутывая цветы. Уже не нужно, уже тепло.

Правда, через пятнадцать минут мне так уже не казалось.

А через двадцать я с досадой подумал, что зря не надавил и не взял у нее телефон.

На двадцать пятой минуте решительно направился к двери, но тут она скрипнула и оттуда показала нос Сонина подружка, с которой я так до сих пор и не нашел удачного случая пообщаться.

Но сейчас мне интересовала не она.

— Соня — где?

Женщина вздрогнула и чуть подпрыгнула, как будто правда не ожидала меня тут увидеть. Нет, ну не могу я быть НАСТОЛЬКО страшным!

Она посмотрела на меня испуганным взглядом, чем-то напомнившим сейчас Сонин, и проблеяла:

— На свидании…