Линия судьбы - Элла Уорнер

— Однако какой стремительный поворот событий… Мечта воплотилась в реальность, — заметил он. — Твое имя Дороти. Клод звала тебя Дора. Как ты превратилась в Долли?

От волнения ее лицо залил пунцовый румянец. Он больше не говорил о ней как о какой-то фигуре, вымышленной Клод, он имел в виду реального человека, о существовании которого знал.

— Одна американская пара удочерила меня, — ответила она. Значит, я называла себя Дорой? Трехлетний ребенок вряд ли знал свое полное имя. — Думаю, это они стали звать меня так, а может быть, я не выговаривала «р»…

— Ты не помнила свое имя?

— Вполне возможно, я была совсем маленькая.

— Четыре года, — критически заметил он.

Четыре? Кэтлин и Джерри, должно быть, что-то напутали с ее возрастом, или, может быть, она вовсе не та Дора, которую помнила Клод. О Боже! Сомнения снова овладели ею.

— Я была в коме, на искусственном дыхании, — тихо начала она, стараясь разобраться, — а когда пришла в себя, то не помнила ничего, что было со мной до катастрофы.

— Все считали, что ты погибла во время землетрясения, — нахмурился он.

О Господи! Он сказал «землетрясение»! Значит, все сходится. Не может быть столько совпадений! Выходит, у нее действительно есть сестра, которая помнит ее. Долли внезапно ощутила слабость. Все эти годы они могли общаться друг с другом, любить… и все эти годы были непоправимо потеряны.

— Я лежала под руинами пять дней.

— Пять? — недоверчиво переспросил он. — И как же ты выжила?

— Не знаю. Джерри говорил, это чудо.

— Джерри?

— Джерри Карлайл. Он и его жена, Кэтлин, удочерили меня. Сейчас их обоих уже нет в живых.

Долли опустила глаза, от горького чувства потери перехватило дыхание. Она потянулась за своим бокалом, стараясь удержать непрошеные слезы. Сделав несколько глотков шампанского, она вновь смогла продолжить рассказ. Реймонд молчал, давая ей прийти в себя. Долли оценила это и решила подробнее коснуться темы своего спасения.

— Джерри служил в армии США, — быстро начала она, затем, сделав паузу, перешла к более подробному объяснению. — В те дни он служил в специальных спасательных войсках, которые были направлены в пострадавшие города. К тому времени, как меня вытащили из-под завала, уже никого не осталось в живых и на месте развалин работали бульдозеры, снося полуразрушенные дома.

Воспоминания о катастрофе воскресили в памяти ужас тех лет, ночные кошмары, которые преследовали ее все детство, безотчетный страх, от которого она долго не могла оправиться. Она покачала головой, не желая останавливаться на этом, но вместе с тем понимая, что должна довести рассказ до конца.

— Джерри объяснил мне, что я попала в пустоту, образованную двумя балками, которые защитили меня, когда все кругом рушилось. Из разбитой трубы стекала вода, как раз поблизости от моего рта. Думаю, пока я была в сознании, я могла пить. — Долли перевела дух. — Когда меня вытащили из этой дыры, я была доставлена на самолете в Тель-Авив в госпиталь.

— Почему в Израиль? — спросил он. — Ведь землетрясение было в Турции, под Анкарой?

И это он знает! Его осведомленность окончательно доказывает ее связь с Клод.

— Все госпитали были переполнены. Я нуждалась в специальном лечении, и Джерри организовал это. Он спас мне жизнь, — поспешила закончить Долли, чувствуя, как комок застрял в горле.

— Так вот, значит, как ты потерялась… — пробормотал он, качая головой. — Клод никогда не верила, что ты умерла. Она говорила, что чувствует тебя… чувствует, что ты живая… Понимаешь? Я не спорил, учитывая тот факт, что все остальные члены ее семьи погибли… И так слишком много потерь, чтобы выдержать.

Значит, моя семья погибла? Все, за исключением ее и Клод? Но, по крайней мере, теперь у нее есть сестра, утешала себя Долли. Кто мог быть ближе ей, чем сестра, да еще ее точная копия… другая половинка ее самой?

— И она оказалась права, — произнес он с некоторой иронией. — Ты тоже чувствовала то же самое?

Долли задумалась, вспоминая свои ощущения.

— Честно говоря, в моем сознании не осталось воспоминаний о ней. Вообще никаких воспоминаний, до того как я очнулась в госпитале. Лишь смутные проблески… Но я остро ощущала, что какая-то часть меня… потеряна. Я всегда жила с ощущением странной пустоты.

Вот почему она отправилась в Женеву.

Теперь ей больше незачем ехать туда; не осталось никого из родных, кроме сестры, о которой этот мужчина может рассказать больше, чем все документы в Женеве.

— Что ж, Клод счастлива, что нашла тебя? — спросил он с кислой миной.

Долли взглянула на него, с горечью сознавая, насколько велика пропасть непонимания между ними. Может, пора рассказать ему все как есть? Но выражение его лица было настолько равнодушным, более того — печать холодного высокомерия лежала на нем, что она медлила. Темные глаза больше не пылали от злости, но в этих окнах его души Долли чувствовала сумрак сердца.

Она молчала, и тогда он нетерпеливо произнес:

— Если нет, она должна винить только себя.

— Почему это? — вспыхнув возразила Долли. Хотя она толком не знала, что произошло между ними, но в ней заговорила собственная плоть и кровь и ее симпатии инстинктивно были на стороне сестры. — Я заметила, что вы нашли утешение с другой женщиной.

— Знаю я эти истерики! Ревнивые подозрения Клод по поводу Мэриан абсолютно необоснованны. Абсолютно! — резко воскликнул он.

— Неужели? — недоверчиво возразила Долли, заметив его страстный протест и то, как отчаянно он искал оправдания. — Там, в холле, мне показалось, что вы очень увлечены друг другом. Значит, я ошиблась?

— Прошло два года!

— Нет дыма без огня, месье! Видя вас вместе, я без особого труда могу представить, что должна была переживать Клод!

— Это она нажаловалась тебе!

— Нет, я до сегодняшнего дня ничего не знала о Мэриан. Это только мои наблюдения. — И из этих наблюдений, думала Долли, напрашивается только один вывод: он виноват, да еще как!

— Тогда ты не можешь судить поступки Клод и с такой поспешностью делать заключения.

— Хорошо, но объясните, почему она оставила вас?

— Американец!

— Какой американец?

Он колебался, явно недовольный ее вопросом, потом, с трудом сдерживая злость, готовую вырваться наружу, произнес:

— Они сбежали в один и тот же день!

— И это все, что вы можете мне рассказать? — Она в недоумении уставилась на него.

— Есть и другие обстоятельства…

— Как убедительно! — В ее тоне слышался неприкрытый сарказм. — Скажите, месье, вы видели, как они уехали вместе?