Плесень (СИ) - "Майский День"

— Всё шло нормально, пока мы не обнаружили их поселение. Настоящая деревня. Они строят нечто вроде шалашей, а не просто норы роют, как им по природе положено, более того, пользуются примитивными орудиями труда.

Он кинул на стол два предмета. Один упал мягко, другой звякнул. Дэм шагнул ближе, вглядываясь в трофеи. Оторванная лапка действительно походила на крысиную, но была много крупнее и слегка иной, по форме больше похожей на человеческую руку. Камень, если не присматриваться, выглядел обыкновенно, целенаправленные сколы угадывались не сразу. Заточенным краем, видимо, что-то скребли или чистили, сохранился слабый растительный запах и потёртость, какая происходит от долго употребления. Дэм отложил обе вещи в сторону.

Нечаянное открытие, сделанное двумя приятелями, его ошеломило. Он вышел из людей и привык жить в лоне их цивилизации как хорошо устроенный паразит. Мысль о том, что вокруг однажды поднимутся крысиные города, показалась в первую очередь кощунственной, во вторую — опасной. Нового царя природы не могло случиться без участия привычной двуногой еды. Такой убийственной иронии он от судьбы не ждал.

Сразу заработало воображение, он увидел дома и улицы, каким их помнил, но вместо людей по ним бродили жирные крысы, волочили за собой толстые хвосты, смотрели презрительно глазами-бусинками, разговаривали по-своему, шевеля усами. В толпе разумных грызунов не затеряться человекообразному вампиру, значит ни о какой легальной жизни речи не пойдёт. Новый виток существования сбудется в темноте нор, освобождённых, кстати теми же поумневшими пасюками, и поселится рядом вечный страх, что они однажды найдут способ избавиться от неприятного соседства.

Вот думал, что хуже быть не может, а выяснилось — ещё как! Внезапно отсутствие штанов и прочих благ цивилизации стало печалить значительно меньше, чем минуту назад.

И закончится ли унижение жизнью в катакомбах? Ведь у крыс могут появиться свои вампиры! Кто знает, как они завелись у людей, вдруг наличие разума просто неизбежно порождает детей ночи, и это закон природы? Вот когда начнётся самое страшное, вот когда уцелевшие во время войны позавидуют тем, кто на ней сгинул!

Мысль быстра, и все эти соображения пронеслись в голове Дэма за считанные мгновения. Его бы бросило в ледяной пот, да физиология не позволяла.

— Что же делать? — спросил он, решив пока признать за Саввой главенство.

В одиночестве было страшнее.

— Мы не можем Землю людей отдать крысам! — пафосно ответил Офбран.

— А почему нет? — спросил Люц. — Вдруг они лучше распорядятся оставшимся добром и даже воевать не начнут?

Велаз покосился сердито покосился на приятеля:

— А то ты их не видел? Если эти дорвутся до настоящего оружия, войны будут ещё страшнее.

Люц только улыбнулся в ответ, вероятно понял, что сарказм его пропал зря. Савва внушительно произнёс:

— Ладно, господа пацифисты. Превентивные меры — самые лучшие. Медлить опасно. Предлагаю уничтожить обнаруженный рассадник опасного для нас разума.

— Думаешь, он единственный? — скептически спросил Ивец.

Чувствовалось, что идти ему никуда не хочется, потому что хоть там и еда, много еды, но и здесь, в принципе, неплохо. Лентяй, который за долгие годы не выстлал мхом своё пристанище, хотя оно так давно из временного превратилось в постоянное, и откровенно взывало к хозяйской заботе.

— Ивец прав, — сказал Дэм. — Мы же не знаем, как из обезьян получились люди, произошло это в одном месте локально, а потом расползлось по всей планете или все приматы одновременно проснулись и взяли в руки палки. Будем носиться по континентам, вдавливая обратно в темноту ростки пробуждающегося сознания, а они вновь начнут выскакивать за нашей спиной.

— У тебя есть другое предложение?

— Нет, — сказал Дэм. — Я так долго был вампиром, что совершенно разучился решать никак с этим не связанные проблемы.

Люц вновь ухмыльнулся и посмотрел на Дэма с одобрением, где-то даже с симпатией. Только этого не хватало. Вдруг он всё же бывший гей, как и его более мужественный на вид приятель. Хотя какая, в сущности, разница?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А где Эва? — спросил Дэм, вспомнив, что в мире ещё, к счастью, есть и женщины.

— Сказала, что мы занимаемся ерундой и ушла, — просветил его Ивец.

Может быть, она права? Стоит взять за руку Лилиту и тоже повернуться спиной к новым обстоятельствам? Вампиры всегда так делали, а в итоге изволите видеть — война. Не сибаритствуй они в своих хрустальных замках, глядишь, уцелели бы чужие дома, а так всё пошло прахом. Дэм вздохнул и остался.

Семь бессмертных — уже армия. До войны они редко собирались вместе, разве что на охотничьих ассамблеях, где соревновались друг с другом в убийствах, да выясняли, кто изощрённее всего эксплуатирует людей. Ох уж эти показушные мероприятия и живые мужчины и женщины в качестве призов! Вампирские вечеринки. Разодетые упыри с мёртвыми взглядами бездушных трупов. Как их вообще носила земля? Пускала в свои объятья, позволяя переждать дневной ужас? Может потому и началась война, что планета устала терпеть бесстыжих квартирантов и всем показала их место? Людям — в могиле, вампирам — в убожестве.

Дэм постарался выкинуть навязчивые мысли из головы. Надоело уже, что мозг как пластинка играет всё время одну и ту же мелодию. Какой смысл после драки кулаками махать? Раньше надо было не лениться.

Глава 3–2 Рыжие из катакомб

На поверхность поднялись на окраине бывшего города. Станция метро там была разрушена так, что выбрались с трудом. Железо сгнило совсем, бетон и тот превратился в труху. Наверху же уверенно побеждала жизнь. Лес ещё не возродился, но пышно разросся кустарник с удивительными длинными листьями. Вроде бы до войны такого не водилось. Дэм не помнил. Гибкие ветви раскачивал лёгкий ночной ветерок.

Впереди пошла парочка: Люц с Велазом — они знали дорогу. Следом, в качестве предводителя, шагал Савва, остальные перемещались хаотично, как придётся — ну не ходят вампиры строем. Лилита то держалась рядом с Дэмом, то отставала, чем-то нравилось ей это место. Она улыбалась, но мыслями ни с кем не делилась. Ивец хмуро помалкивал, казалось, пробираться сквозь ночь реально стоит ему человеческих усилий. Гел, похоже, чувствовал себя в группе неуверенно, может, поэтому Савва беспардонно сделал его вечным караульным? Сейчас он шёл в арьергарде. Дэм усмехнулся, вспомнив ещё одно совершенно излишнее в нынешних скудных обстоятельствах слово.

Местность вскоре опять изменилась. Повеяло влажной прохладой, и донёсся еле слышный перезвон водяных струй. Впереди текла река, но кустарник разросся так густо, что выйти на берег удалось не сразу. Довольно широкий поток торопливо бежал куда-то. Быть может, эта река текла здесь и до войны, или вода, вернувшись на землю, выбрала новое русло. Дэм опять подумал, что такое понятие как географическая карта тоже исчезло вместе с людьми. Захотелось всё бросить и идти вслед за водой к океану, где-то там, впереди, он точно плескался в обновлённых бомбами берегах. Карты рисовать стало не на чем, но вампиры за долгие послевоенные годы и много странствовали, и обменивались доступной информацией.

Впереди обозначилась тёмная масса. Холмы? Скорее городок. Разрушило его время, а не атомные ветры, лежал он в уютном котловане и уцелел при бомбёжках. Руины домов угловато топорщились в небо, Дэм узнал остов храма, почти сохранивший привычные очертания. Эти здания строили прочными, и они последними сдавались в затянувшейся битве со временем.

— Там! — Люц махнул рукой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он мог не уточнять. Вампиры зашли с подветренной стороны, и Дэм отчётливо различил дразнящий аромат добычи. Большой добычи. В тёплой волне смешались запахи живой плоти и крови, жилищ, отходов. Видимо, любая цивилизация начинается с мусора и заканчивается им же.

Философские мысли быстро вылетели из головы. Дэм уже поел этой ночью, но обилие близкой пищи подстегнуло аппетит. Другие вампиры скользнули во тьму, рассредоточиваясь, забирая скопление крыс в полукольцо, рядом осталась только Лилита, возбуждённая предстоящей охотой и оттого ещё больше прекрасная. Они вместе бесшумно побежали сквозь ночь. Тихо пел ветер, смолкла река в отдалении. Дэм перепрыгнул замшелую махину рухнувшей колонны, и тут ночь прорезал визг.