Психология доверия и недоверия - Алла Купрейченко

Таким образом, доверие как психологическое отношение включает интерес и уважение к объекту или партнеру; представление о потребностях, которые могут быть удовлетворены в результате взаимодействия с ним; эмоции от предвкушения их удовлетворения и позитивные эмоциональные оценки партнера; расслабленность и безусловную готовность проявлять по отношению к нему добрую волю, а также совершать определенные действия, способствующие успешному взаимодействию. В свою очередь, недоверие включает следующие основные элементы: осознание рисков; чувство опасности, страха в сочетании с негативными эмоциональными оценками партнера и возможных результатов взаимодействия; настороженность и напряженность, а также готовность прекратить контакт, ответить на агрессию или проявить опережающую враждебность. В главе 2 мы дадим более развернутое описание компонентов доверия и недоверия и проведем сопоставление их общих и различных свойств и характеристик.

Для нас принципиальна различная значимость составляющих доверия – ожидание пользы для себя, по нашему мнению, не является определяющим или первичным в структуре доверия. Собственная готовность к доверительным отношениям, осознание ответственности за их развитие – значимые составляющие доверия. Важными признаками являются также открытость и интерес субъекта. Однако именно они делают партнеров уязвимыми. А. Селигмен даже предсказывает «угасание доверия» в мире, где возрастает неопределенность и где риски превышают допустимый уровень, превращаясь в опасность [25, с. 199]. Сложно согласиться с этой точкой зрения, поскольку в таких условиях может иметь место дальнейшая эволюция содержания и роли доверия в обществе при сохранении высокой значимости данного феномена. Прогноз угасания и обесценивания доверия в современном мире А. Селигмена строится на том, что если между договаривающимися или взаимодействующими сторонами не усматривается никакого общего символического или этического пространства и участники взаимодействия воспринимают друг друга как обитателей совершенно разных, потенциально противоположных или враждебных миров, то их действия чреваты опасностью для всех остальных. А. Селигмен задается вопросом: не происходит ли в таких условиях возврата к прошлому, к групповым идентичностям (зачастую аскриптивным или даже примордиальным), а также к различного рода системным ограничениям, которые по своей сути враждебны доверию [25, с. 200–202]. Он спрашивает: «Разве не в этом направлении идет в наши дни переосмысление взаимоотношений различных этнических групп Северной Америки и Западной Европы (не говоря уж о Восточной Европе)?» [25, с. 200].

А. Селигмен приводит пример исчезновения доверия в ситуации, когда профессор университета вынужден взвешивать каждую фразу, заботясь о соответствии сказанного современным нормам расовой, этнической или гендерной «политкорректности», поскольку опасается негативной реакции представителей этих групп [25, с. 202]. Однако, по нашему мнению, такое понимание доверия означает следующее: «Я, ничего не опасаясь, могу поступать в соответствии со своими принципами и нормами, а вы – хотите или нет – должны приспосабливаться к этому». Такое понимание доверия превращается в его отрицание – в безразличие к другому человеку – к его индивидуальности, самобытности, особой системе ценностей и смыслов. Действительно, какой из двух вариантов поведения будет являться проявлением доверия: первый – пренебречь предостережением партнера о том, что он не допустит ущемления своих интересов и принципов, провоцируя таким образом его агрессивное поведение; или же второй – отнестись серьезно к этому предостережению, поверив в значимость данных ценностей для партнера, и проявлять осторожность в поступках и высказываниях? Можно сказать, что в приведенном выше примере проявлением доверия может считаться именно такое поведение, в котором субъект (профессор университета), избегая оскорбительных и бестактных высказываний, демонстрирует расположенность и заинтересованность во взаимодействии, а также уважение к индивидуальным и групповым особенностям своей аудитории. Подлинное доверие, как мы уже отмечали, предполагает в первую очередь именно интерес и уважение к мировоззрению партнера. Оно предполагает также понимание тех ценностей, норм и принципов, которыми партнер готов поступиться в ходе сотрудничества, и тех, которые не могут быть принесены в жертву и потому в определенных ситуациях будут побуждать партнера поступать в соответствии с собственным кодексом поведения. Только прояснение позиций обеих сторон в ходе диалога позволит сформировать оптимальный уровень доверия в тех сферах взаимодействия, где налицо единство ценностей и целей, и ввести некоторые взаимные ограничения в тех областях, где имеются противоречия и возможны конфликты. Доверяющие, т. е. значимые друг для друга, заинтересованные в сотрудничестве и мирном сосуществовании, осознающие собственную ответственность за развитие отношений, партнеры должны вырабатывать меры предосторожности и контроля в потенциально опасных сферах и ситуациях взаимодействия. Таким образом, оптимальное соотношение доверия и недоверия – вот ответ общества на вызовы современности.

Увеличение неопределенности и рисков может привести к росту недоверия, но не может снизить интерес (а следовательно, и доверие) к новому и непознанному. Есть особые группы, для которых опасность является неизбежным условием их профессиональной деятельности – они сталкиваются с ней «по долгу службы» (представители вооруженных сил, сотрудники органов внутренних дед, спасатели, испытатели и т. д.). Существуют также различного рода романтики и авантюристы, безрассудно относящиеся к риску. Наряду с этими двумя категориями можно выделить еще одну – людей, которые добровольно, открыто и осознанно, т. е. с доверием, вступают во взаимодействие с потенциально опасными объектами. Это, в первую очередь, первопроходцы и исследователи, переговорщики и посредники в конфликтах, пропагандисты различных идей и проповедники, а также деловые люди – коммивояжеры и предприниматели. Их интерес к новому, непонятному, трудно достижимому настолько велик, что они продолжают свою деятельность, несмотря на осознаваемый высокий риск. Кроме того, многими из них движут социальные мотивы, в том числе мотив социальной ответственности «если не я – то кто же?» Этот вопрос заставляет их идти на риск, то укрощать природные явления, опасные заболевания, осваивать новую технику. Он позволяет устанавливать взаимопонимание с чужими культурами и враждебно настроенными социальными группами. Только в результате искреннего интереса возможно познание и постижение системы ценностей и норм этих групп. Благодаря этому появляется возможность достижения взаимопонимания и сотрудничества в условиях высоких рисков и неопределенности. Жертвуя своей безопасностью, осваивая и «приручая» неизведанные социальные и материальные миры, первопроходцы снижают уровень риска для всех последующих участников взаимодействия, создавая таким образом условия доверия для больших социальных общностей или следующих поколений людей.

Пренебрежение отдельными категориями людей личной безопасностью при построении отношений возвращает нас к пониманию безусловности и бескорыстности как первооснов доверия. Не все исследователи придерживаются такой точки зрения. В частности, И. В. Антоненко определяет доверие как «психическое образование субъекта, выражающее его положительное отношение к объекту, обладающему качеством встречной позитивности эквивалентного характера» [2, с. 208]. Можно возразить, что калькуляция получаемого и отдаваемого блага является, скорее, признаком договорных отношений обмена, а не собственно доверия. Такое доверие имеет много общего с расчетом и характерно для некоторых типов отношений людей, в частности, для делового взаимодействия. Одновременно можно выделить формы и виды доверия, когда условие эквивалентного обмена неуместно. В первую очередь оно не характерно для эмоционально близких, интимных отношений личности. Однако и на групповом уровне, а также на уровне общества доверие мало зависит от воздаяния за хорошее отношение [25, 31, 55]. Так, генерализованное (общественное) доверие поддерживается поступками членов общества, не связанными с ожиданием ответного поведения или вознаграждения. Примером такого отношения является существование норм помощи больным, неимущим и всякому человеку, нуждающемуся в поддержке. В соблюдении этих правил можно усмотреть выполнение гражданского долга или следование социальным нормам, которое вознаграждается обществом, но в нем, несомненно, также присутствует удовлетворение основных социальных потребностей человека (в совместности, общности, кооперации, сотрудничестве, заботе об окружающих и т. д.). В этом случае такое гуманное и ответственное поведение есть естественное поведение, присущее любому социальному существу.