Бега (пер. Л.Стоцкая) - Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska

Я подробно ему рассказала, как было дело. На то, что повторять мне это придется еще множество раз, я настроилась заранее, но, поскольку речь шла о бегах, я знала, что мне не надоест. Сосредоточилась, старательно припомнила себе все по минутам и не упустила ни перепуганного мальчугана, ни краткой беседы Сарновского и Бяласа.

– Сарновский и Бялас – кто такие?

– Двое самых лучших жокеев на бегах, которые отличаются еще и высоким уровнем интеллекта. О Сарновском ходят слухи, что он многим командует. У него огромный талант, и я подозреваю, что у них с тренером сговор: в абы каких заездах он может делать что хочет, но большие бега должен рассматривать серьезно. Дерби, Большая Варшавская, может, Оукс, Весенние и так далее. И кстати, Дерби он выиграл. Главное его умение – это придерживать лошадей, а вот выигрыш на фаворите наполняет его смертельным омерзением. Если на него бешено ставят, можно почти на сто процентов быть уверенным, что он не придет. Если никто об него рук не марает, то велик шанс, что он выиграет. Тренер у него замечательный, но у меня такое впечатление, что пока еще ни на одной лошади Сарновский по-честному не поехал. Бялас – то же самое, заезды низшего ранга может проигрывать или выигрывать как хочет, а вот большие призы выигрывает раз за разом. Вроде как они с Сарновским заодно.

– А кто такой Василь?

– А вот об этом я как раз ничего не знаю. Такого имени на бегах не существует. Мои знания, взгляды и предположения кончаются в этом месте как отрезанные. Понятия не имею ни о каком Василе.

– Так что, про сегодняшний день все?

– Нет. Еще Метя.

– Это еще что за Метя?

– Дружественный индивид. Сразу вам скажу, что я спросила Метю, можно ли мне на него донести, так он не задумываясь позволил. Правда, он был под мухой, но не настолько, чтобы не знать, что говорит. Метя что-то знает. Когда я сказала, что Дерчик помер, его чуть кондратий не обнял, он потому-то позже и надрался. Не знаю, что такое знает Метя, он не захотел рассказывать, может, вам расскажет. У меня есть его адрес и телефон, я забыла, где он работает, но профессия у него какая-то сельскохозяйственная. По крайней мере, что-то общее с природой.

Чтобы продиктовать ему данные на Метю, мне пришлось отправиться в собственную квартиру и найти записную книжку. Телефон звонил, как с цепи сорвавшийся.

– Слушай, – сказала на другом конце провода Мария, – Метя… Езус-Мария, я так больше не могу! Метя в больнице, на него напали!

– Один тип внизу спрашивал у меня, все ли у него в порядке с головой, – сказал Вальдемар, показывая подбородком на Юрека. – Посмотрел на его программку и усомнился в нормальности владельца.

Юрек был зол как сто чертей, потому что во втором заезде проиграл. У него была оригинальная привычка обрезать программку вокруг и еще отрезать у нее углы. Второй заезд был так напечатан, что вместе с уголком Юрек отрезал последнюю лошадь, которая как раз и выиграла.

– А откуда я должен был знать, что она тут бежит! – огрызнулся он.

– А зачем ты ее отрезал? – заметила ему я. – Уже во второй раз, если память мне не изменяет, ты отрезаешь лошадь, которая выигрывает! На кой черт ты все тут пообрезал? Когда-то ты главный заезд выкинул!

– А мне так нравится! И буду обрезать! Ну хорошо, ну выбросил я заезд, поколебался и выбросил! С концами. А потом забыл напрочь, что эта лошадь бежит! А что за хреновина с Дерчиком? Он вроде бы умер?

Юрек был моим свойственником, от него правду мне незачем было скрывать.

– Кто-то его убил вчера утром. Так что скакать он уже не будет. А тебе советую обратить внимание на лошадей, которые от него остались.

– Шутишь? Нет, ты серьезно? А я выкинул программку… Поставлю еще!

Его словно выбросило из кресла, он помчался вниз поставить еще триплет начиная с четвертого заезда. На лошадях Дерчика сегодня ехал Болек Куявский, жокей с нежной душой, он пер вперед, не обращая внимания ни на что, забывая о сговорах и интригах, часто выигрывая на фуксах. В начале карьеры его почитали за преемника Мельницкого, он бы таким и стал, кабы не отсутствие амбиций и, возможно, лень. Но поехать-то он умел, и лошади Дерчика немедленно стали фаворитами ставок.

О Дерчике сплетничали очень средненько. Все уже знали про убийство, и еще перед первым заездом я услышала, что:

Дерчик умер с перепою;

Дерчика убили, подмешав в выпивку яд; его застрелили из огнестрельного оружия; он умер после страшенного мордобоя, в больнице, куда его отвезла «скорая»; мафия зарезала его ножом за то, что не соглашался придержать лошадь; то же, с той разницей, что он должен был прийти первым, мафия на него поставила, а он ее подвел; его убил тренер в приступе банальной ярости; то же, но предумышленно, с целью избавиться от него раз и навсегда (видимо, в своем мнении о Дерчике я была не одинока);

Дерчик шантажировал Глебовского, держал на него компромат и только поэтому скакал. Добровольно никто в здравом уме его на лошадь не посадил бы;

Дерчик сам, лично, был главным мафиози, держал всех под уздцы, и люди потеряли терпение; он якобы у кого-то отбил девушку, может быть невесту или даже жену, и тот, кому изменили, переборщил с отмщением.

Услышав последнюю сенсацию, я тоже потеряла терпение.

– Чем это он ее соблазнил? – спросила я ехидно. – Веснушки ее так пленили или же рыжая башка?

Собеседник тут же стал утверждать, что женщина – существо непредсказуемое, и настаивал на своем.

Только один вякнул нечто, в чем была капля смысла. Обращался он не ко мне, я случайно услышала.

– Слишком он много знал, – сказал человек вполголоса пану Мариану.

Пан Мариан зашипел на него и помрачнел. Похоже было, что и он слишком много знает и теперь стал бояться уже за себя. Я была уверена, что ничего он мне не скажет, потому что он считал меня женщиной, а женщины всю жизнь служили ему не для бесед. Колени красивые у меня могут быть, это пожалуйста, а вот в вопросе разума – и говорить не о чем.

Три четверти моего естества были поглощены, игрой, а одна четверть интересовалась встреченным вчера мальчиком. Еще сегодня я бы этого малыша узнала, а вот дня через два напрочь забуду, как он выглядел. Потомство сотрудников ипподрома шаталось по всей территории в больших количествах, потому что для большинства этих детишек лошади были любимыми домашними животными, а тайны тотализатора – хлебом насущным. Однако ни один из них никогда не выказывал такого смертельного страха, ведь если бы не сумасшедший испуг в глазах, я бы на мальчика вообще не обратила никакого внимания. Что такое могло с ним приключиться?

В перерывах между заездами я внимательно смотрела по сторонам, но ничего не заметила. Зато нашла того типа, который вышел из административного корпуса сразу после мальчика, вместе с кем-то чужим. Этого человека я отлично знала, не знала только его фамилии. В него я и вцепилась.

– Я вас вчера спрашивала про Еремиаша, помните?

Мужик всматривался в программку, но тут оторвался, чтобы посмотреть на меня, и видно было, как он собирается с мыслями.

– Вы меня?… А! Ну да. Конечно. А что?…

– Вы выходили из корпуса с каким-то знакомым, а перед вами мчался такой маленький мальчуган. Вы его заметили?

– Кого?

– Этого мальчугана.

– Какого мальчугана?

Даже интеллигентные люди при таком повороте разговора начинают вести себя как дебилы.

– Того, который мчался перед вами. Ну, мальчик, здешний ребенок. Вы его заметили или нет?

– Минутку, дайте подумать. Минуточку… Мальчик? Возможно, кажется, какой-то мальчуган мелькнул передо мной…

– Кто это был?

– Этот малыш? Понятия не имею. А что?

– Жаль. Его что-то смертельно напугало. Я его ищу, чтобы спросить, что ж такое с ним случилось. Там в этой конторе кто-нибудь еще был?

Мужик смотрел на меня, словно пытался понять слова иностранного языка, который изучал в раннем детстве.

– Минутку. Вы о чем говорите? Ну да, я выходил из административного корпуса… А этот мальчик, вы говорите, был чем-то напуган?

– Был. И интересно знать чем.

– Сидели там какие-то личности, вроде бы в бухгалтерии и в секретариате… В секретариате наверняка. И этот мальчишка был напуган…

Он как-то странно покраснел. Но краснота у него тут же прошла. Он прикрыл глаза, а когда снова открыл, из них исчезло всякое выражение.

– Понятия не имею. Мальчугана я едва заметил, даже не знаю, откуда он вылетел. Может, там ему кто-то хорошую взбучку задал? А что за мальчуган?

– Если б я знала – вас бы не спрашивала. Я пробую его тут найти, но его пока вроде нет, не вижу. Я думала, что это чей-то сын, может, вы знаете чей. А вы со знакомым тогда шли?

– Нет. Чужой человек. Мы о чем-то заговорили и вместе вышли, я вообще не знаю, кто это, он сразу пропал у меня с глаз долой. Он тут не бывает, я его никогда раньше не видел.

– И я нет. Может, приехал за навозом под шампиньоны. А что, в корпусе администрации ничего страшного в тот момент не было?