Святой и грешница - Ульрике Швайкерт

— Что за бред, — фыркнула Марта. — Она мне точно не конкурент!

— Я считаю, что она красивая, — защитила свою соседку по столу Жанель и погладила ее по слипшимся локонам. — Она еще освоится. Правда, Лиза? Чуть позже я помою тебе волосы, и когда мы сегодня вечером нанесем под твои глаза немного пудры, никто даже не посмотрит на эту злюку!

Она показала Марте язык. Та в ярости попыталась ударить Жанель под столом по ноге. Однако француженка знала свою противницу и давно держала ноги на безопасном расстоянии. Элизабет слегка улыбнулась. Ей вовсе не хотелось быть красивой, и она бы все отдала, чтобы мужчины не уделяли ей внимание, но так как она не хотела обижать милую Жанель, то позволила ей вымыть ее волосы и расчесать их, пока они не начали блестеть.

Была практически полночь, когда рыцарь фон Танн снова пришел в бордель.

— Ну что, уважаемый рыцарь, — приветствовала его сияющей улыбкой Эльза. — Хотите еще раз попробовать? Я приберегла ее для вас.

Клиент с сомнением посмотрел на Элизабет, которой хотелось провалиться на месте или стать невидимой. В свете пламени цвет ее лица выглядел лучше, а волосы отливали золотом. Она казалась очень хрупкой, ее зеленые глаза были широко открыты.

Фон Танн не мог решиться.

— После этого я лишусь уха или произойдет что-нибудь похуже?

— Ну что вы, сегодня она доставит вам истинное наслаждение. — Хозяйка взглянула на Элизабет, чтобы убедиться, что та все слышала.

— Хорошо, мадам, но в этот раз я заплачу потом. И повторяю, если мне не понравится, то это отразится на заведении!

Хозяйке не удалось скрыть недовольство на лице. И насколько Элизабет успела узнать мадам, такие слова Эльзе Эберлин хотелось слышать меньше всего. Если клиент на нее пожалуется и уйдет, не заплатив, расплачиваться за это будет Элизабет, а не этот знатный дворянин. В таком случае ярость Эльзы будет настолько большой, что она уже не будет думать о том, чтобы оставить ее кожу невредимой. У Элизабет пересохло в горле, она сделала реверанс и протянула мужчине руку.

— Ты опять будешь кусаться, если я тебя поцелую? — спросил он, стоя с ней перед кроватью Эльзы. Элизабет покачала головой. Она чуть было не задохнулась, но все же постаралась держать рот открытым, пока фон Танн своими губами прижимался к ее губам и своим языком касался ее языка. Его руки, скользнув по ее спине, опустились ниже.

— Ты такая сладкая, — простонал он. — Грех не задрать тебе платье и не удовлетворить потребность. Я не знаю, смогу ли я сегодня уступить мадам ее постель.

Он рассмеялся. У Элизабет на глазах выступили слезы. Чтобы отвлечься, она начала рассматривать мужчину, который как раз занимался тесемками, раздевая ее.

Дворянин не выглядел отталкивающе. Ему было лет тридцать, и дома, в замке, или где он жил, его, конечно же, ждали жена и дети. У него были серые глаза, кривой нос и тонкие потрескавшиеся губы. Подбородок и щеки были тщательно выбриты, каштановые волосы ровными прядями упали на плечи, после того как он развязал ленту.

И вот обнаженная она стояла перед ним. В его глазах сверкало нарастающее желание, вытерпеть которое и не отшатнуться Элизабет могла, только собрав все свои силы. Филипп быстро сорвал с себя одежду. Разумеется, он регулярно тренировался в ходе сражений на мечах, что уже не одно столетие являлось обычным делом для рыцарей, поэтому на его руках и ногах отчетливо проступали мускулы, а живот не заплыл жиром. Его грудь была слегка покрыта волосами, а выпрямившийся член выступал из куста коричневых кудрявых волос. Фон Танн прижался к ней своим горячим от страсти телом, целуя уши и шею, затем наклонился и сжал зубами сосок. У Элизабет все онемело от страха. Она боялась, что он хочет укусить ее, отомстив за причиненную травму. Но он только поиграл языком и зубами, его дыхание участилось.

— Я больше не выдержу, — прошептал он, — ты роскошная девушка. Я хочу тебя!

Филипп ухватил ее за бедра и, подтолкнув, упал рядом.

— Покажи мне свой девственный грот, прежде чем я им овладею, — тяжело дыша, попросил он.

Даже если бы она попыталась сжать бедра, против таких сильных мужских рук у нее не было никаких шансов. Он с легкостью раздвинул бедра Элизабет, вцепившейся руками в одеяло. От страха она зажмурилась и задержала дыхание. Его рука скользила по внутренней стороне ее бедра, приближаясь к промежности.

— Какие нежные белокурые волосы! — вздохнул он, взъерошив их. Большим и указательным пальцами он раздвинул ее половые губы.

— Вот оно, старательно оберегаемое сокровище девственниц.

Что-то шероховатое, влажное и горячее проскользнуло между ее половыми губами. Это был его язык? Элизабет не могла решиться открыть глаза. Она старалась дышать равномерно. В желудке у нее урчало и все переворачивалось. О Господи, ее не может сейчас стошнить. Он ей этого не простит, следовательно, не заплатит и пожалуется мадам. А та в свою очередь будет свирепствовать и накажет ее.

Элизабет не заметила, что он снова поднялся, пока его дыхание не опалило ей ухо. Губы Филиппа снова прижались к ее губам, затем он начал раскачиваться на ней, прогибая матрац. Коленями он раздвинул ее ноги немного шире и одним толчком вошел в нее. Мужчина застонал, а Элизабет вскрикнула и широко открыла глаза. Его лицо было плотно прижато к ее лицу, он покрывал его поцелуями, быстрыми движениями проникая в нее. У нее внутри все горело, словно раскаленные угли, казалось, что он в любую минуту может раздавить ее своим весом.

— Ах, я не могу больше, — простонал Филипп и приподнялся.

Она почувствовала, как его член судорожно вздрогнул в ней и все его тело обмякло. Мужчина упал на нее и удовлетворенно вздохнул.

Он лежал так некоторое время. Элизабет боялась задохнуться, так крепко он прижал ее своим телом к матрацу. Он спал? Это было нормально? Ей было больно дышать, но она не решалась его отодвинуть — даже если бы ей это удалось.

Внезапно в него снова вернулась жизнь и он скатился с нее. Расслабленно положив голову на руки, он посмотрел на Элизабет.

— Боюсь, я должен буду расстаться со своими монетами, — сказал он и ухмыльнулся.

Элизабет откашлялась.

— Значит… значит, вы остались мной довольны? — ее голос звучал слабее и выше, чем обычно.

— Ну да, для начала…

Элизабет потянулась за своей рубашкой, но он крепко взял ее за запястье.

— Нет, останься так. Ты прекрасно выглядишь.

Он встал, его хозяйство теперь было маленьким и висело сморщившись.

— Хочешь вина?

Филипп налил полный кубок и, сделав глоток, протянул его Элизабет. Ей было тяжело глотать. Ее влагалище все еще горело. Она осмотрелась. На матраце появилось два пятна: крови и какой-то вязкой белесой субстанции. У нее между ног струился красноватый ручеек.