Муки ревности - Памела Робертс

— Значит… значит, ты обманул меня, когда говорил про курьера, про документы?

— Вот уж нет, — возмутился Дуэйн, показывая ей левую руку с темной папкой. — Бумаги здесь. И нам необходимо обсудить их. Но и не только их. Так что скажешь?

Она покраснела, побледнела, снова залилась краской и, наконец, просто ответила:

— Спасибо, Дуэйн, с удовольствием. Но, как, же насчет документов?

— Полагаю, я могу познакомить тебя с ними позднее, если не возражаешь. Ты что-нибудь ела сегодня? — Оливия молча, покачала головой. — Ну, вот видишь! Поехали? Я на машине.

— Хорошо, только мне надо переодеться, — сказала она и снова покраснела, поймав его взгляд. — Подожди меня, пожалуйста, внизу…

— Конечно, если тебя смущает мое присутствие. — Дуэйн повернулся, подошел к двери и уже взялся за ручку, но тут повернулся и значительно добавил: — Хотя, признаюсь, мне бы доставило несказанное наслаждение присутствовать при этом. И не только сегодня. — С этими словами он исчез, оставив Оливию в состоянии, близком к истерике.

Она не знала, то ли швырнуть ему вслед тяжелой вазой, в которую как раз намеревалась поставить цветы, то ли грязно выругаться, то ли расхохотаться и поторопиться со сменой наряда, пока он не передумал. К своему несказанному изумлению, Оливия выбрала последний вариант и, смеясь, открыла прихваченную с собой сумку.

Увы, собираясь в состоянии полного душевного расстройства, она не положила решительно ничего, что можно было бы надеть в ресторан. Да и зачем бы? Ей полагалось уж если и не быть дома, то хотя бы подлетать к Миссуле. Оливия вытряхнула содержимое сумки на кровать, с отвращением оглядела серый костюм, в котором утром приходила в офис, потом вытащила чистые светло-голубые джинсы и такую же рубашку с коротким рукавом. Это лучшее, что есть в ее распоряжении. Их она и наденет.

Спустившись вниз, она увидела перед подъездом отеля облокотившегося на серебристый капот «линкольна» Дуэйна, подошла и заявила:

— Боюсь, сегодня тоже не получится пообедать.

— Вот как? — Он удивленно вскинул брови. — Почему же?

— Потому что я не рассчитывала на такое. И ничего не взяла с собой. Это мой последний наряд.

— Ну и отлично! По крайней мере, тебе не будет в нем жарко. Что касается обеда, то, раз ресторан отпадает, остается два варианта. Во-первых, я знаю отличное кафе на берегу океана милях в двадцати от города. Во-вторых, у меня дома по счастливой случайности есть две бутылки приличного кьянти, а в холодильнике лежит великолепное мясо. Мы можем зажарить его во дворе на мангале и поужинать, сидя на террасе. Что выбираешь?

Оливия заколебалась. Приглашение домой казалось намного, более заманчивым, но стоит ли принимать его так сразу? Особенно после того, что он сказал, выходя из ее номера. К тому же им предстоит серьезный разговор. Лучше и безопаснее находиться на нейтральной территории.

— Я давно не видела океана, — ответила она, приняв решение.

— Что ж, прошу в машину.

К ее облегчению, Дуэйн и виду не подал, что разочарован. Возможно, он и не был разочарован. Почему она вообще решила, что он лелеял надежду на приятное завершение вечера после обеда? Из-за одной брошенной на ходу фривольно-легкомысленной фразы? Да разве не все мужчины говорят такие вещи?

В машине царила благословенная прохлада — кондиционер работал безупречно, справляясь с гнетущей духотой.

— Так вот, Оливия, что касается завещания твоего отца… Я связался с его адвокатом мистером Стивенсоном и выяснил, что тот вносил в текст самые последние исправления, когда твой отец скончался. У него есть несколько предварительных вариантов, на которых рукой мистера Брэдли сделаны важные поправки. Это дает основания оспаривать настоящее завещание. Если не возражаешь, мы начнем процесс. Я возьму на себя представление твоих интересов.

Оливия заколебалась. С одной стороны, лишить Присциллу наследства было справедливым и нравственным. С другой… Суд, репортеры, копание в личной жизни…

— Н-не уверена, что это правильно. Может, лучше оставить все, как есть?

— Если тебя смущает огласка, то, полагаю, я сумею найти способ избежать ее. Разве тебе не кажется, что твоя мачеха заслуживает хоть какого-то наказания за преступление? Конечно, лишение наследства не может сравниться с пожизненным тюремным заключением, но это лучшее, что на настоящий момент представляется возможным.

— Пожалуй… — протянула Оливия. — К тому же для нее потеря денег будет настоящей катастрофой.

— Значит, ты согласна? Впрочем, не отвечай сейчас. Вот, возьми эту папку и почитай. Как следует, все обдумай. И только тогда реши.

— Но ведь Присцилла не одна… — начала она. Дуэйн кивнул, не давая ей закончить.

— О да. Но не волнуйся, имя Эндрю Уоррена не будет фигурировать в этом конкретном деле. У меня с этим парнем особые, личные счеты. И я найду способ если и не упрятать его за решетку, то…

— Личные счеты? — перебила его Оливия. — Разве ты его знаешь?

— Лично, благодарение Господу, нет.

— Тогда какие же у тебя с ним счеты? — удивилась она. — И какое отношение они имеют к смерти моего отца?

— Самое непосредственное. Потому что мои счеты касаются тебя. Того, что он сделал тебе и с тобой.

Оливия снова, уже в который раз за этот день, залилась краской.

— Откуда ты знаешь, что он сделал со мной?

Дуэйн помолчал, сосредоточившись на управлении машиной, потом сказал:

— Прости, Оливия, если я причиню тебе боль, но, поверь, это не из желания обидеть или тем более унизить тебя. Мы с тобой оба взрослые, ответственные люди и, надеюсь, можем разговаривать как таковые. Признаюсь, я все это время думал о тебе, о том, что произошло между нами во время моего визита к тебе на ранчо, и о том, что случилось после…

— Я хочу извиниться перед тобой, — поспешно перебила она его. — Не знаю, что ты подумал обо мне, но уверяю тебя: у меня нет обыкновения, кидаться на шею каждому встречному и уж тем более вступать с ним в интимную близость… — Последние слова получились едва слышными, но молодой адвокат превосходно разобрал их.

— Именно это я и имею в виду, Оливия. Почему ты считаешь необходимым оправдываться? Почему не чувствуешь себя вправе поступать так, как тебе хочется? Ты взрослая и свободная женщина и можешь делать все, что тебе нравится.

— Да, конечно, — согласилась она, постепенно приходя в себя и начиная справляться со смущением. — Но это не означает, что я могу вести себя как распутница.

— Полно, Оливия, не хочу даже слушать! — Дуэйн с возмущением хлопнул ладонями по рулю. — То, что случилось, произошло не по причине распутства. И я был бы не только негодяем, но и фантастическим дураком, если бы подумал так. Ты подарила мне минуты потрясающей близости, и я имею в виду не только физическую сторону. Или мне только так показалось?.. Подожди, не отвечай. Я должен сказать, что уже в первую нашу встречу, когда ты пришла ко мне в офис, понял: ты необыкновенная, изумительная женщина, достойная уважения и восхищения. Когда я слушал, как ты рассказывала об отце, когда ты ни словом не попрекнула его за возникшие в твоей жизни, мягко говоря, трудности, то постепенно начинал завидовать ему. Да-да, завидовать, несмотря ни на что. Ведь ему повезло быть объектом такой любви, преданности и верности. Безусловной и безграничной.